— Я прошлый раз прятал свою ложку под мох… не хотелось идти мыть, — несчастно признался Хен, — так она тоже исчезла.
Вот когда выясняются все ваши маленькие хитрости и слабости, еще вредничая, хмыкнул я, подчищая миску, оказавшуюся просто хорошо выскобленной шляпкой гриба, а в душе уже отмякла, оттаяла, растеклась, как льдина в тепле, старая обида. Всего несколько взглядов на попавших в ловушку, но не потерявших надежду и волю к борьбе друзей убедили в том, что глупо сердиться на тех, кто желал тебе только добра. Пусть желали неправильно и не совсем того, что тебе было нужно, но ведь это выяснилось только здесь и теперь?!
А если набраться мужества и попытаться поставить себя в ту ситуацию, то придется честно признаться, что сам я мог поступить гораздо жестче.
— Где тут у них умываются? — вздохнув, обратился я к духам и вдруг почувствовал, что и сам уже отлично знаю. И даже больше, ясно помню, словно не раз бродил по запутанным коридорам и залам, каждый выступ и каждый потайной уголок.
Решительно поднявшись с места, пошел к притаившемуся невдалеке крошечному водопадику и, проходя мимо Клариссы, с легким поклоном вручил ей самодельную миску. Странный полувздох-полустон стеганул по спине как кнутом, и я еле сдержался, чтобы не обернуться. Вот же болван недогадливый, говорил ведь Зигель, что я непохож на себя самого только лицом. Ну вот почему я так самонадеянно решил, что она сможет этого не заметить?!
— Тебе обязательно нужно поспать, — упрямо заявил дух, когда, попытавшись увести меня от водопада в укромную пещерку, наткнулся на мое яростное сопротивление.
— Мне нужно сказать ей пару слов, потом сразу лягу спать. И не волнуйтесь, ничего они мне не сделают плохого, в этом я уверен.
— Мы все равно проследим, — неуступчиво пообещал собеседник и смолк.
Всю жизнь мечтал, чтобы еще и духи со мной нянчились, мало мне было ковена и наставницы, сердито пробурчал я, выдираясь из моховых зарослей, и вывалился в приютившую магов пещеру. Прямо под прицел нескольких ожидающих взглядов. Причем если у магов ожидание было с примесью недоверия и настороженности, то во взгляде Зигеля сквозила несчастная виноватость.
Ну все ясно, в мое отсутствие ушлые маги прижали честного милорда, и он не сумел отвертеться. Впрочем, ничего другого я и не ждал, они и меня не раз обводили вокруг пальца.
— Может, все же унести тебя в другое место? — встревожились духи, но я не согласился на это предложение.
Объясняться с друзьями после такого открытого выражения недоверия будет намного труднее.
— Сейчас мне нужно выспаться, — опустившись на мох, серьезно сообщил я, глядя прямо в глаза Клариссы, — а потом будем решать, как выбираться. И пожалуйста, не копайте ничего, корни растут очень медленно.
Они еще изумленно рассматривали меня расширившимися глазами, а сон уже окутывал зеленоватым, плотным покрывалом, властно утаскивая в теплую темноту.
Обращаются как няньки с малым ребенком, слабо возмутилось напоследок мое засыпающее сознание и позорно сдалось.
ГЛАВА 19
В ноздри настойчиво лез дразнящий запах грибной похлебки или чего-то подобного, трудно определить точнее, едва открыв глаза. Я с наслаждением потянулся и резко сел, разом вспомнив про кучу проблем и вопросов, навалившихся на меня. Все общество, включая моих спутников, уже устроилось вокруг очажного камня, с нетерпением поглядывая на Клариссу, ловко разливающую исходящее душистым парком варево.
— Приятного аппетита, — пробормотал я, мрачно озирая едва приметно насторожившихся магов.
Зайцу понятно, они сполна воспользовались моим сном, чтобы обсудить тактику и стратегию наших дальнейших взаимоотношений. Ведь ясно, что относиться ко мне с прежним доверием после рассказа Зигеля маги посчитают невозможным. Очень жаль, что я не могу убедить их в неправильности таких домыслов, а еще печальнее, что не знаю ни доводов, ни выводов, к которым они успели прийти.
— Это просто, — успокоил неслышный для остальных голос духа, и в тот же миг с моей головы словно сдернули тяжелое одеяло.
Я теперь знал каждое слово, имеющее отношение ко мне и моим друзьям, сказанное громко или шепотом в этой пещере, и ясно, словно наблюдал сам, помнил все взгляды и жесты.
— Клара, дай сюда мою миску, я ее помою, и больше никогда не прибегай к таким недостойным методам, — решительно вынул я из рук наставницы старинную посеребренную чашу и отправился умываться.
Щеки магини на миг побледнели, потом полыхнули жарким огнем, и она резко отвернулась, закусив от стыда и раскаяния губу, не подозревая, что даже мельчайшее движение ее ресниц я вижу кошачьими зрачками затаившихся во мху духов.
— Клара, — с запоздалым раскаянием бросился к жене Леон, подвигнувший бывшую ученицу на этот шаг, — прости, я был неправ.
Это страшное слово «прости», сердито рычал я, швыряя себе в лицо теплые струйки, с уступа падала вода, стекавшая по расселине из центрального озера, подпитывающегося горячим источником.
Ну вот почему это слово незаслуженно считают чуть ли не бальзамом от всех душевных и телесных ран? Отчего можно вначале оскорбить, унизить, обмануть и даже ударить, а потом раскаяться, сказать «прости» и с искренним недоумением обижаться: ну что тебе еще нужно, сказано же — прости?!
Словно это слово разом исцеляет жгучую боль душевных и телесных ран, вычеркивает из памяти пережитое унижение и горькое разочарование.
— Люди вообще очень противоречивые существа, — печально подвел итог голосок духа, заставив меня оставить на время философские изыскания.
Пора было заняться спасением невольных узников.
— Покажи мне всех, кто сюда попал за все время, — прошу, даже не надеясь на успех, но почти сразу мое зрение словно разделилось на несколько потоков. Я одновременно увидел разные уголки пещеры, где живут пленники артефакта.
Герцогиня Алексанит, с подругами и парой повитух, около десятка преданных герцогу добровольцев, несколько темных магов, пара сильных знахарок, останский принц с телохранителями и слугами, несколько знатных лордов и богатых господ из разных стран и, наконец, наш Торрель и сопровождавшие его сыскари и боевые маги.
Всего около шести десятков человек.
Стоп, а где таможенники?
— Тут не хватает не только их. — Почему-то в голосе духа не слышно ни жалости, ни раскаяния.
— Объяснишь?!
— Ты же трогал амулет привязки… еще называл его брошкой, а они зовут символом защиты от нечистых помыслов, — в голосе духа мне чудится то ли насмешка, то ли обида, — с его помощью мы определяем, можно доверить человеку свою силу или нет.
— Ну и?!
— Когда те люди к нам попали, в оранжерее начали желтеть бутончики.
— Как это связано?
— Цветок жизни тоже все чувствует, но он надежно скрыт, а вот бутончики… они очень чуткие и от некоторых эмоций начинают преждевременно желтеть.
