Вечерело. Корабль плыл вдоль левого берега. Правый давно уже исчез в белесой дымке. Плавучего льда в воде становилось всё больше. Небо налилось сырой тяжестью и опустилось так низко, что казалось, скоро мачта коснется облаков. Ветер уже не надо было вызывать — он дул и так, всё усиливаясь, налетая резкими порывами. Аке, к всеобщей радости, замолчал и сосредоточил все усилия на рулевом весле. «Будет буря, попомните мои слова!» — мрачно сказал он.
— Не будет, — спокойно ответила Асгерд. — Я же обещала.
И в самом деле, ветер, хоть и дул порывами, но сильнее не становился. Зато на закате крупными хлопьями пошел снег.
— Это не колдовство твоей матери? — спросили Ильму.
— Нет. Обычный снегопад. Ведь зима на пороге…
Когда зашло солнце, над палубой растянули кожаный полог и забрались под него — все, кроме кормчего. Обычно по ночам они стояли на руле поочередно, но тут Аке вызвался первым — и никто с ним спорить не стал: кто бы еще смог удержать рулевое весло в такую непогоду?
— Я тебе помогу, — сказала Асгерд. — Чтобы нас ветром куда-нибудь с пути не отнесло… например, к правому берегу.
Под кожаным пологом, что натягивали на ночь поверх скамеек, было тесно и душно, зато там не было ни ветра, ни снега. Ильмо, Йокахайнен и Ильма забрались под скамьи и принялись укладываться спать. Ильмо обнаружил, что Ильма снова оказалась у него под боком.
— Холодно, — пожаловалась она, обнимая его за шею.
По мнению Ильмо, она вовсе не выглядела замерзшей, но он все равно предложил ей:
— Так ложись между нами, в середину.
Ильма не возражала — но, когда все улеглись, снова повернулась к Ильмо, отгородившись от Йокахайнена крыльями, словно плотной ширмой.
— Что ты делаешь? — смущенно пробормотал Ильмо, почувствовав, как вокруг него обвиваются руки похъёльской царевны.
— Что тебя смущает? Разве мы с тобой не муж и жена? — отозвалась она лукаво. — Ты ко мне сватался перед собранием всего клана, я ответила тебе согласием…
— Да это же все было не всерьез!
Ильмо попытался отодвинуться, но уткнулся плечом в борт.
— А почему бы и нет? — серьезно спросила Ильма. — Разве я тебе не нравлюсь?
— Нравишься, ты очень красива… Но, Ильма… ты же не человек!
— Какая разница? У моей матери бывали мужья из вашего племени. Право же, это не такая плохая идея, Ильмо! Возьми меня в жены — и станешь повелителем Похъёлы!
Происходящее нравилось Ильмо всё меньше. К тому же ему вспомнилась судьба Хиттавайнена, которому некогда Лоухи теми же словами обещала то же самое…
— «Повелителем»? Мужем повелительницы, самое большее… А куда ты денешь Лоухи?
— Мать? Да ну ее! Она уже потеряла всё, хоть и не понимает этого. В том числе и сампо.
Ильмо даже привстал на локте — и тут же свалился обратно, ударившись макушкой о скамью.
— Что ты несешь?! Ты всегда говорила, что сампо — зло, что оно несет гибель Похъёле, а теперь… Так это было вранье? Знаменитое похъёльское коварство?! Ты просто хотела получить всё чужими руками — и сампо, и власть…
— И тебя, — закончила Ильма.
Ильмо не удержался, фыркнул.
— Я-то тебе зачем? Уж не хочешь ли ты сказать, что влюблена в меня?
Ильма помолчала, а потом тихо засмеялась.
— О чем ты, Ильмо? Хозяйке Похъёлы нельзя подчиняться чувствам и страстям, иначе я кончу тем же, чем мой полоумный братец. Мне нужна кровь богов, что течет в твоих жилах. В ней я вижу исцеление Похъёлы, исправление того ущерба, которое нанесло ей сампо. Неплохо было бы разбавить каплей крови богов кровь потомков Ловьятар, чтобы сделать их не такими зависимыми от Калмы. Поверь, я буду более осторожной, чем мать. Я не одержима жаждой власти, мне достаточно сохранить свои земли и свой народ. Клянусь, я вообще никогда не стану прикасаться к сампо! Мы привезем его назад, и оно навсегда останется в Луотоле залогом безопасности для всех кланов Похъёлы…
— Нет, — сквозь зубы прошипел Ильмо. — Мне всё это не нравится! Я не собираюсь возвращаться в Похъёлу, я отвезу сампо Вяйнемейнену, и твоим детям придется обойтись без крови богов — у меня уже есть Айникки!
— Это мы еще посмотрим, — промурлыкала Ильма, приподнимаясь и проводя ладонью вдоль тела Ильмо — ритуальным жестом, сверху вниз. — Далеко не вся магия Похъёлы разрушительна… Есть и более приятные чары…
— Йо, проснись!
Но ни звука не раздалось под кожаным пологом. Ильмо открывал рот, голос отказывался ему подчиняться, а тело словно обволакивала сладкая истома, лишая сил. Теперь все его движения подчинялись только приказу Ильмы…
— Нойда спит и не проснется до утра, — прошептала Ильма, пытаясь расстегнуть его пояс. — Действие заклятия Кюллики кончилось еще вечером, я просто не стала вам говорить… Моя сила снова со мной, и никто нам тут не помешает…
Пальцы Ильмы забегали по его телу. Ильмо вяло сопротивлялся. Рядом мирно похрапывал Йокахайнен. Ни один из них не замечал, что судно давно уже не бросает с волны на волну… Вдруг снаружи раздались топот и тревожные возгласы. Ильма недовольно подняла голову, прислушиваясь. Ильмо отшатнулся — и тут же освободился от липкой сети вожделения, которым она его незаметно опутала.
Полог откинулся, внутрь просунулась встрепанная голова Асгерд.
— Что там? — сонно спросила Ильма, делая вид, что зевает.
— Буди парней, — бросила Асгерд. — Всё плохо.
— Что случилось?!
— Море замерзает.
Глава 30
Битва за сампо
Небо очистилось. Ярко светила луна, озаряя ледяную пустыню. Море успокоилось… и замерзло. Незамерзающая гавань Похъёлы превратилась в поле блестящего черного льда. Какой же силы чары надо было применить, чтобы так быстро заморозить целый залив!
— Зуб даю, «Смертельная Колыбельная», — сказал Йокахайнен с невольным восхищением. — И пело ее, вероятно, несколько десятков, если не сотен тунов. Причем не каких попало, а опытных колдунов. В клане Ловьятар едва ли столько наберется. Разве что они совершили массовое жертвоприношение — но где они взяли бы столько людей? На обслуге в замке Туони их всего десятка три…
— Меньше, — сказала Ильма. — Вот если бы объединить рунопевцев всех пятнадцати кланов… Но такого никогда не бывало!
— А если Лоухи рассказала всем правду про сампо?
— Невозможно! Моя мать никогда не пошла бы на такое!
— Почему же нет? А если она захочет «сделать сампо залогом безопасности для всех кланов Похъёлы»? — лукаво спросил Ильмо.
— Что-что? — заинтересовался Йокахайнен.
— Ничего, — ответил он, подмигнув в ответ на брошенный Ильмой гневный взгляд.
