Подкравшись к вахте, Ники сразу увидела телефон и уже протянула руку к трубке, когда неподалеку заработал лифт. Ники опрометью бросилась в палату, прямо в одежде забралась в кровать и прикинулась спящей. Она слышала, как раскрылись двери лифта, раздались шаги и голоса.
— …Ни в коем случае! — раздался резкий, скрипучий женский голос. Таким голосом разговаривают люди, которым опасно возражать, и они об этом знают.
«Бабушка!» — поняла изумленная Ники.
— Она, конечно же, сказала, что ничего не помнит, — забубнил голос Толика. — Но я на сто процентов уверен, что она врет. Она побывала в руках сяня. На его месте я бы все ей выложил.
— Думаешь, он знает, кто она такая?
— А то он не видел, с кем имеет дело? Он же сянь!
«Бабушка и Толик?! — еще больше поразилась Ники. — Вместе? Она же его терпеть не может!»
— Хватит пары намеков, — продолжал Толик. — Например, сказать, кто на самом деле ее родители. Уж это-то он должен знать! И всё, наши усилия сведены на нет. Единственный выход — немедленно ее убить.
— Тиль, все-таки верно говорит ваш Эрлин, ты — редкий остолоп…
Голоса приблизились, но не очень. Раздался такой звук, словно по полу потащили стул на железных ножках. Внезапно под одеялом, в уличной одежде Веронике стало очень холодно. Она снова задрожала в ознобе, стараясь не стучать зубами.
— Но шеф четко и ясно сказал — принять меры!
— Он и принял меры. В тот день, когда приказал тебе назваться ее отцом. Ты разве не заметил?
— Нет, я чего-то не понимаю. Зачем я с ней возился столько времени? Зачем Арсан учил ее убивать? Неужели Эрлин не понимает, что это игра с огнем! Рано или поздно она все равно узнает правду!
Бабка вздохнула, явно удрученная тупостью собеседника.
— Вот именно. Девчонка все равно узнает, кто ее родители. Эрлин, будучи поумнее тебя, давно это понял. Именно поэтому Эрлин и хочет, чтобы к тому моменту она принадлежала ему душой и телом. И единственным ее выбором стал бы добровольный выбор в нашу пользу.
— А если она не захочет? — возразил Толик. — Я за ней уже два года наблюдаю. Она упряма и часто делает вещи просто назло. Если у нее хватит ума понять что ею манипулируют…
— Нашел чем хвалится! Я за ней слежу почти с самого рождения, — резко заявила бабка. — И знаю, что она не так сильна, как кажется. Если надавить — она просто сломается.
В разговоре возникла пауза.
— Хм, а интересная мысль, — задумчиво произнес Толик. — Не убивая, вывести из игры… Может, покалечить ее? Сейчас и момент такой удобный — девчонка попала в больницу, пережила стресс… Перелом позвоночника, как бы случайно, и никто ничего не узнает…
Ники не верила своим ушам. Она впилась зубами в край одеяла, чтобы не закричать.
— Может, сам этим займешься? — раздался язвительный голос бабки.
— А что, может, и займусь. Если больше ни у кого не хватит духа с ней покончить!
— Дурак! Ее нельзя убить! Если уничтожить ее телесную оболочку, то она отправится прямо к отцу, а Эрлин потеряет заложника. Угадай, кто будет крайним?
— Я ничего не понимаю! — с досадой воскликнул Тиль. — Почему бы не отправить девчонку на тот свет и не зажить спокойно? Мы же убили ее отца! Чем может быть опасен мертвый бог?
— А теперь еще раз обдумай то, что ты сказал.
В коридоре воцарилось молчание.
— Ну? — буркнул Толик через минуту. — Мертвый бог. И что? Мертвый бог… Ах, черт!
— Вот-вот, — самодовольно проронила бабка. — Дошло наконец. Убитый бог не значит — уничтоженный бог. Отец девчонки — царь Нижнего мира. Теперь понятно, почему ее нельзя убивать?
Потрясенный Тиль молчал.
— Ты уверена? — спросил он наконец.
— Что убитый бог-хранитель стал царем Нижнего мира? Абсолютно. Это и логично, и естественно…
— Нет! В том, что именно он — отец Вероники? Она ведь родилась почти через год после его смерти!
— Наверняка это может знать только вдова. Но лично я в этом почти уверена. Мертвый бог несколько раз пытался связаться с девчонкой. Один раз они даже виделись. Зачем бы ему искать встреч с чужим ребенком?
Тиль не ответил. Он обдумывал новости, и они нравились ему все меньше и меньше.
— Чего же вы меня так подставили? — плачущим голосом спросил он вдруг. — Я же не один из вас, я простой смертный! Что со мной будет, когда я умру?!
— Никто тебя не подставлял. Эрлин тебя прикроет…
— Как же, прикроет! Если бы я знал, кто отец Вероники, я бы на пушечный выстрел к ней не подошел!
— Ой, только не надо истерик! А насчет «покалечить» ты, между прочим, отлично придумал. Я это обдумаю…
— Да иди ты!
— Повежливей, мальчик. Если окажется, что ее нельзя контролировать, этот вариант нам еще пригодится…
В глубоком шоке Ники лежала под одеялом, чувствуя себя так, как будто ей уже сломали позвоночник. Наверно, надо было выждать, пока бабушка и Тиль уйдут, и сбежать, но у Ники не было ни физических, ни моральных сил. К тому же заговорщики никуда и не собирались уходить. Кажется, они собирались просидеть на вахте до утра.
«Пусть Тиль мне не отец — это я давно уже поняла — но бабушка! Почему она с ним заодно? Почему она говорит об Эрлине так, словно тоже на него работает? Чего им всем от меня надо? И кто я такая?»
Глава 35
Пути расходятся
— Мне надо вернуться в Озерки, — проговорил сянь.
Это были его первые слова за последние полчаса. За исключением фразы «Два до Ланской», которую сянь проронил, покупая обратные билеты на электричку. После того как смоляное пятно погубило водяного, сянь впал в мрачную задумчивость. Лешка с тревогой поглядел на Виктора.
— Зачем? Там же наверняка засада.
— Мне надо вернуться, — с нажимом сказал сянь. — Иначе я проиграл. За нами следят. Причем не слуги Эрлина.
За окнами электрички проносились телеграфные столбы. Сянь тяжело вздохнул. Его лицо, усеянное черными точками — застывшими брызгами смолы, казалось смертельно усталым.
— Вот морока, — жалобно проговорил он. — Так не хочется идти на конфликт с местными темными богами! Какое мне до них дело? Моя задача — найти Эрлина и вернуть его туда, откуда он сбежал. И убраться наконец из этого проклятого места!
— Из Питера? Ты его так не любишь?
— Ненавижу! — страстно произнес сянь. — Да не в том беда, что здесь много темных сущностей, а том, что почти нет светлых. Нет, они тут есть… но как будто прячутся. Даже Добрый Бог ограничивается тем, что не впускает зло на свою территорию, а все что за оградой, — пропадай… И эта грязь, холод, вечно пасмурное небо… ну, это мелочи, но ведь силы постепенно уходят… Единственное, что меня поддерживало все эти годы, — надежда выбраться отсюда!
