Однако результат оказался неожиданным.
Полуживой хомо выставил вперед огромную ладонь. Гарпун вошел в нее на две трети – и застрял напрочь.
Ворм слегка растерялся от такого оборота событий, а от того, что последовало дальше, – и подавно.
Не обращая внимания на боль, хомо медленно сжал кулак. Древко гарпуна хрустнуло – и осыпалось вниз длинными щепками. А в окровавленной руке здоровяка остался обломок деревяшки с привязанной к нему веревкой.
Второй конец веревки был привязан к поясу ворма. И это стоило ему жизни.
Неожиданно мощно хомо дернул веревку на себя, одновременно накручивая ее с кисти на локоть. От мощного рывка незадачливый охотник полетел вперед, словно мутировавшая щука, пойманная на крючок.
Но удивлялся ворм недолго. Черный клинок вонзился в его сердце, мгновенно прервав жизнь любителя свежей человечины…
Бор устало опустился на пол. Если б у него были силы, он бы в очередной раз подивился своим навыкам – ни Лия, ни кто-либо до нее не учил его ничему похожему. Приемы, казалось, выполнялись сами собой, словно всю жизнь оттачивались до автоматизма. Это было странно, очень странно. И приятно одновременно. Хорошо, когда у тебя что-то получается лучше, чем у других. Например, защищать свою жизнь или жизнь тех, кто тебе дорог…
Бор вздрогнул, осознав очевидное. Пока он тут рассиживается, Лия в беде, и никто, кроме него, не придет ей на помощь!
Но помощник из него сейчас аховый… Бор кинул взгляд на окровавленный «Корд», валяющийся на полу. Нет, не поднять тяжелый пулемет, как бы того ни хотелось…
Организм, растративший все свои ресурсы, настоятельно требовал подпитки. И что делать, когда вокруг нет ничего, кроме трупов врагов?
Свежих трупов…
Бор взглянул на тело ворма, еще подрагивающее в агонии. И его самого невольно передернуло от мысли, пришедшей в голову. Страшной мысли… Но, с другой стороны, когда на одной чаше весов даже не твоя жизнь, а жизнь близкого для тебя существа, а на другой – моральные установки, свойственные любому нормальному человеку, что ты выберешь?
И Бор выбрал.
Черный клинок ножа вонзился точно под ухо ворма. Борясь с тошнотой, Бор подставил рот под темную струю, хлынувшую из раны. Жуткое это дело, пить кровь своего врага. Но если от этого зависит жизнь друга, не раз спасшего твою жизнь, то не пошли бы к дампам все, кто потом осудит твой поступок…
Тело Бора отреагировало почти мгновенно. Страшная боль, крутившая разорванные внутренности, быстро пошла на убыль. Раны на ногах и животе затягивались на глазах, руки наливались силой…
Чужой силой, отнятой у мертвого врага.
Скрипнув зубами, Бор оттолкнул от себя обескровленный труп ворма. Громилу трясло – понимание того, что он только что сделал, было нелегким бременем, с которым ему теперь предстояло жить…
– Ничего, – пробормотал Бор, поднимаясь на ноги. – Я сильный, я справлюсь. Я со всем и со всеми справлюсь. Слышишь меня, шам? Я иду к тебе!
* * *
Сознание возвращалось.
Вместе с ним возвращалась боль, особенно в щиколотках и запястьях. Хороший стимулятор для того, чтобы открыть глаза.
Осторожно, чтобы возможные враги не обратили на нее внимания, Лия приподняла веки.
Понятно. Пока она была без сознания, кто-то привязал ее к Х-образному железному кресту, туго скрутив щиколотки и запястья веревками. Скорее всего, это дело лап вон того нео в деревянных доспехах, что торчит возле широкого дверного проема, держа на весу огромный арбалет.
Помимо косматого стрелка в помещении находились еще двое. Низкорослые, щуплые доходяги, которых, как говорится, «соплей перешибешь». Хотя, как показывает практика, если эдакие хилые создания умудрились выжить в настолько агрессивной среде, они вполне могут оказаться весьма опасными.
Доходяги стояли к Лии спиной, рассматривая еще одного распятого пленника. Коренастый ворм был привязан к скрещенным железным перекладинам с не меньшей основательностью, чем Лия. Все его тело было покрыто многочисленными, грубо зашитыми порезами.
– Надеюсь, этот подопытный сдохнет не раньше, чем серая плесень начнет прорастать через его раны! – раздался скрипучий голос одного из доходяг.
– Учтите, доктор, эта вашша поссследняя попытка!
Второй говорил свистящим шепотом, от которого у Лии пошли мурашки по коже.
– Благодаря этим двум головорезам, нейтрализация которых доссссталось мне сссстоль дорогой ценой, у насс теперь более чем досссстаточно топлива для биореактора. А вот ряды армии и обсссслуги недопусссстимо поредели!
– Пленная хомо очнулась, великий Нго! – отчеканил нео.
– Знаю, – прошипел тот, кого нео назвал столь странным именем. – Ссссейчасссс…
Доходяги развернулись и направились к Лии.
Один из них оказался сутулым мужчиной среднего возраста, с пористой кожей лица и бегающими глазами. А вот второй…
Сердце девушки екнуло.
Именно эту рожу она видела днем раньше, на фоне Ховринской больницы во время ментальной атаки. Пустые глазницы жуткого существа были расположены треугольником на бесстрастном, бледном лице. Пара щупалец, растущих под нижними глазницами, мелко дрожала, вытянувшись в сторону пленницы.
– Хватит прятать взгляд, доктор, – недовольно бросил шам. – Ссссмотри на нее прямо, а то я ничего не вижу!
Тот, кого назвали доктором, уставился на Лию. Способность проникать в чужое сознание позволяла слепому шаму видеть все необходимое глазами своих подчиненных.
– Ссснимите ссс нее шлем, – прошипел мутант-псионик.
Сутулый доктор суетливо выполнил приказ шама – и Лия сразу же почувствовала, как невидимые холодные пальцы зашевелились у нее в голове.
Свистящий шепот прекратился. Теперь шам передавал свою речь ментально – видимо, ему просто так было проще.
«Жестянка, которую док снял с твоей головы, была сделана еще до Последней Войны. Хомо, создавшие нас, боялись нас. Хомо вообще на редкость глупые создания. Испокон веков они создавали то, что потом у них же вызывало страх. Потому они и наклепали этих шлемов, которые все равно не давали полной защиты от нашего великого дара. Лишь к началу Последней Войны было создано несколько улучшенных образцов, в одном из которых ты и щеголяла все это время. Как я понимаю, жалкие фанатики, сумевшие сбежать отсюда, решили вернуть свой родной дом твоими руками?
Удивлена? Да, девочка моя, Ховринская больница не всегда принадлежала мне. Когда Старейший нашего народа понял, что я, великий шам Нго, в один прекрасный день могу свергнуть его власть, он решил избавиться от меня. Горо, его отмороженный сынок, лично выкалывал мне глаза, в то время как мой разум был блокирован проклятым шлемом!»
Щупальца Нго нервно трепыхнулись, и «доктор», повернувшись к привратнику-нео, бросил шлем ему под ноги. Обезьян забросил арбалет за спину, подобрал с пола здоровый обломок бетонной колонны и с силой опустил его на бесценный артефакт двухсотлетней давности. Одного удара хватило, чтобы расплющить шлем, не раз спасший жизнь Лии.
