– Итак, друзья мои, – снова заговорил тьютор, – я даю вам пять минут на то, чтобы ознакомиться с делом Игоря Ивановича Волина.
Все присутствующие, включая удивленного Максима, раскрыли пластиковые папки и погрузились в чтение. Прошло пять минут. Тимур Маратович кашлянул в кулак и громко заговорил:
– Я полагаю, все успели прочитать? Отлично. Теперь приступим. Кто хочет высказаться?
Несколько секунд все молчали, рассеянно и недоуменно переглядываясь.
– Давайте я, – сказал Арвид. – Но сперва вопрос. Все, что тут написано, правда?
– Смотря что считать правдой, – уклончиво ответил Тимур Маратович. – Скажем так: мой подзащитный вполне мог все это совершить.
– Да что там такое-то? – занервничал Волин, пытаясь заглянуть в папку.
– Значит, ситуация смоделирована, – резюмировал Арвид, прищурив светлые глаза. – Тогда суд будет не настоящий.
– Разумеется, нет, – согласился тьютор. – Но это не помешает нам высказаться, правда? Итак, вы хотите начать?
Арвид взглянул в папку, покосился на Волина и неуверенно проговорил:
– Если верить документам, Волин брал «откат» за размещение заказа на комплектующие. То есть имела место стопроцентная взятка, и она подпадает под действие Уголовного кодекса.
– Что? – прохрипел Волин. – Какой еще «откат»? Что вы там лепечете?
– Вы правы, – согласился тьютор с продюсером, не обращая внимания на слова Волина. – Но мой подзащитный – не подонок и не негодяй. Он просто слабый человек. Искушение взять деньги было слишком велико. И спросите себя: что сделали бы на его месте вы?
– Я бы взял, – честно признался Арвид.
– А я бы нет, – отчеканила Сухова. Браслеты на ее худых загорелых запястьях звякнули. – Это подло!
– Кто бы говорил… – угрюмо усмехнулся Волин. – Сама-то небось только на «откатах» и живешь.
Сухова побледнела.
– Хант, заткните этому хаму рот! – резко проговорила она.
Тимур Маратович примирительно поднял руки.
– Тише, друзья мои, не горячитесь, – сказал он мягким голосом. – Не забывайте, что мы с вами – не настоящий суд. У нас всего лишь игра. А теперь давайте продолжим. Я хочу, чтобы высказались остальные. Говорить будем по часовой стрелке.
В течение последующих десяти минут каждый из присутствующих озвучил свое мнение по поводу преступлений, которые якобы совершил Игорь Иванович Волин.
Сам «производственник» нервно сжимал руки и бросал на говоривших свирепые взгляды. Явно взбешенный, он, однако, вынужден был держать себя в руках.
Когда высказались все, Тимур Маратович снова взял слово:
– Итак, друзья мои, каждый из вас ознакомил нас со своим мнением. А теперь я хочу выслушать вердикт. Госпожа Сухова?
Виктория Петровна глянула на раскрасневшегося от ярости Волина опасливо и заявила:
– Я бы приговорила негодяя к смертной казни.
– А какой вид казни вы бы выбрали для подсудимого? – уточнил тьютор.
– Что-нибудь пострашнее и побольнее, – ответила Сухова. – Если бы мне позволили выбирать, я бы приказала содрать с него живьем кожу.
– Крыса перезрелая, – тихо процедил сквозь зубы Волин.
– Господин Пельш? – обратился тьютор к смазливому блондину.
Арвид добродушно улыбнулся:
– Я бы всыпал подсудимому плетей и отпустил.
Волин сжал кулаки и глухо зарычал. Он был на пределе. Тимур Маратович, судя по всему, не счел нужным доводить ситуацию до взрыва и поспешно сказал:
– Ну что ж, пожалуй, остановимся. Итак, господин Волин выслушал о себе много интересного. Теперь поговорим о ком-нибудь другом. – Тимур Маратович обвел лица присутствующих внимательным, мягким взглядом. – Кто-нибудь хочет быть добровольцем?
Участники программы молчали.
– Струсили, – с ухмылкой проговорил Волин. – Вот мерзавцы, только казнить могут, и никто не хочет подставлять свою башку под топор.
– А можно мне тоже поучаствовать? – попросил вдруг Максим.
Все уставились на него.
– Вы находите происходящее интересным? – удивленно спросила Ольга.
Максим кивнул:
– Да. Похоже на репетицию пьесы, только слова нужно придумывать самому.
– Извращенец, – тихо прокомментировал Волин.
Тимур Маратович посмотрел на новичка долгим, пристальным взглядом, после чего сказал:
– Что ж, мы можем попробовать. Итак, вы – актер.
Максим улыбнулся:
– Совершенно верно. Это ведь не преступление?
– Как знать, – уклончиво ответил тьютор. – Во многих культурах лицедейство считается большим грехом.
– Правда? – удивился Максим. – Но ведь это всего лишь игра. Людей, которых я изображаю, не существует. Все они – лишь набор букв в сценарии, не более того.
– А если вы играете прелюбодея?
– И что?
– В Евангелии написано: если ты согрешил с женщиной в своем воображении, ты согрешил и в реальности.
Максим растерянно нахмурился.
– Какая-то странная постановка вопроса, – неуверенно проговорил он.
Тимур Маратович прищурил темные глаза.
– Знаете, почему мусульманам запрещено изображать людей?
– Почему?
– Мусульмане верят, что после смерти Аллах призовет к себе художника и прикажет ему оживить его собственные творения. И если тот не сможет – отправится в ад.
– Так ведь то художник, – возразил Максим.
– Вы тоже создаете людей, которых играете, – не согласился тьютор. – Даете им свое лицо, свой голос. Вы создаете призраков и вдыхаете в них жизнь. Вводите в искушение себя и других.
На лице Максима появилась растерянность. Он взглянул на Ирину, как бы ища у нее поддержки, но та лишь пожала плечами.
– Помимо прочего, – продолжил тьютор, – вы кумир для сотен, если не тысяч молодых девушек. Вы уверены, что сеете в своих зрителях разумное, доброе, вечное?
Максим пожал плечами:
– Даже не знаю, что вам ответить…
– В сериале «Ярость» вы играли убийцу. В вашем исполнении этот негодяй получился невероятно обаятельным. Вашему герою хочется подражать, Максим.
– Я всего лишь старался сделать его живым человеком.
– Живым? – вскинул брови тьютор.
Максим засмеялся и поднял руки:
– Сдаюсь, вы меня поймали: я действительно ввожу молодых людей в искушение. И каков будет вердикт присяжных?
– Зацеловать до смерти! – объявила Ольга, глядя на Максима обожающим взглядом.
