Первый бокал поднял ей настроение и прояснил голову. Виктория Петровна знала, что такой эффект мнимый и что вслед за подъемом снова придет упадок сил. Однако останавливаться она не собиралась. Да и не могла.
Когда второй бокал был почти допит, на столе ожил телефон. Сухова взглянула на него удивленно. Кто может звонить в субботу, в полседьмого утра?
Трубку она сняла с опаской:
– Алло.
– Виктория, это я. – Голос шефа звучал напряженно и сурово, и Сухова сразу почувствовала неладное.
– Олег Палыч? – все так же удивленно проговорила она в трубку. – Доброе утро. Что-то случилось?
– Да. Виктория, мне неприятно тебе это говорить, но ты уволена.
Бокал дрогнул в пальцах.
– Как? – хрипло переспросила Сухова.
– Твое место займет Алла Пахомова. Приказ уже подписан.
– Па… Пахомова? Простите, но у этой… девушки нет никаких данных, чтобы занять столь ответственную должность.
– У нее есть все, что нужно, – отчеканил босс.
Сухова сжала бокал так сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Вот оно что… – выдохнула она.
Выходит, молодая дрянь все же подсидела ее. Ум, опыт, знания – все ничто в сравнении с большой грудью, тонкой талией и умелым ртом. Куда катится наш мир!
Сухова взяла себя в руки:
– Олег Палыч, я не думаю, что…
– Я не намерен ничего обсуждать, – перебил босс. – Свои вещи можешь забрать сегодня до полудня или в понедельник. Я выдам тебе хорошие рекомендации. Ты не пропадешь. Всего доброго!
– Олег Палыч, вы не…
Босс положил трубку.
Несколько секунд Виктория Петровна растерянно смотрела на телефонную трубку, затем сжала зубы и брякнула трубку на рычаг.
Уволена? Ну уж нет! Он не может выбросить ее на свалку, как износившуюся тряпку! Она готова бороться, и, слава богу, у нее есть оружие!
Виктория Петровна достала из шкафа папку, которую считала своей «страховкой». Там лежали документы, которые она собрала за шесть лет работы на босса. Либо тот отменит свое решение, либо она предаст эти документы огласке. Решать ему.
Ирина тряхнула головой и огляделась. Суховой за столиком уже не было.
Интересно, обнародовала ли она компромат на своего босса? Судя по всему, у нее не слишком-то получилось. Иначе что Виктория Петровна делает здесь?
«Что вас сюда привело?» – «Водка с тоником».
От хорошей жизни не запьешь. По всей вероятности, Сухову все же уволили.
13
День прошел быстро и почти незаметно. Еще дважды группа собиралась на террасе, чтобы осудить очередного участника «оздоровительной программы». Вначале Ирину слегка напрягал этот спектакль, но затем, когда она привыкла, показался даже забавным.
Вечером Ирина стояла на террасе, облокотившись на деревянные, потемневшие от времени перила и задумчивым взглядом упершись в черную стену деревьев. В пальцах у нее дымилась сигарета.
– Вы позволите? – раздался рядом негромкий приятный голос.
Ирина взглянула на подошедшего актера и пожала плечами:
– Валяйте.
Он протянул руку и представился:
– Меня зовут Максим.
– Да, я знаю. Я – Ирина.
Они пожали друг другу руки.
Хотя обычно знаменитости в жизни оказываются ниже ростом, чем их себе представляешь, Максим Лемешев выглядел так же, как на телеэкране. Серые глаза его смотрели так же живо, пронзительно и страстно, а голос звучал настолько же тепло и заинтересованно.
На вид ему было лет двадцать пять, хотя в жизни могло быть и тридцать. Спортивная, подтянутая фигура свидетельствовала о подвижном образе жизни. Прямой взгляд, сильный подбородок и свободные манеры говорили об уверенности в себе.
Пожимая его руку, Ирина не могла не отметить, что ладонь у актера не мягкая и изнеженная, как можно было бы ожидать, а плотная, мозолистая и сильная, как у человека рабочей профессии.
Максим закурил. Ирина покосилась на него и сказала:
– Вы не похожи на телезвезду.
– А вы знали много телезвезд? – с улыбкой осведомился Максим.
Ирина покачала головой:
– Не очень. Честно говоря, вы первый. Но я думала, что телезвезды…
– Заносчивы, капризны, изнеженны и озабочены только собой?
– Что-то вроде того.
– Что ж, я такой и есть. Не могу работать, пока не выпью чашку крепкого кофе с булочкой. Не умею спать на грубых простынях и простываю от малейшего сквозняка.
Ирина усмехнулась:
– Должно быть, вашей жене приходится постоянно держать себя в тонусе.
– К счастью, я не женат.
– Вот как?
– Развелся семь месяцев назад, – пояснил Максим.
Несколько секунд они молча курили.
– Ну а вы? – поинтересовался Максим.
– Что я?
– Вы замужем?
– Думаю, что нет.
– Думаете? – удивленно переспросил Максим. – Значит, не знаете наверняка?
Ирина смутилась:
– Простите, я неудачно выразилась. У меня есть близкий человек, но у меня бы язык не повернулся назвать его мужем.
– Вот оно что. А чем вы занимаетесь?
– В каком смысле?
– Ну, кто вы по профессии?
– Я… химик. Работаю в лаборатории. Колбы, пробирки – ничего интересного.
– Я вам завидую, – сказал вдруг Максим.
Ирина посмотрела на него удивленно:
– Чему же тут завидовать?
– Вы занимаетесь реальным делом.
Она обдумала его слова и осторожно спросила:
– Вы не любите свое ремесло?
– А что там можно любить? – неприязненно проговорил молодой человек. – Я снимаюсь в совершенной белиберде. Изображаю перед камерой чувства, но сцена следует за сценой с такой быстротой, что я даже не успеваю понять, что именно я играю.
– Вероятно, вы страдаете из-за того, что не можете найти приложения своему таланту? – неуверенно поинтересовалась Ирина.
Максим мрачно усмехнулся и с горечью проговорил:
– От моего таланта давно ничего не осталось. Да и был ли он когда-нибудь?
Ирина посмотрела на черный, непроглядный лес, затянулась сигаретой и выпустила облачко белесого дыма.
– Если вам так не нравится ваша профессия, почему вы не займетесь чем-нибудь другим?
– Ответ прост и предельно циничен: мне платят хорошие деньги за то, что я кривляюсь перед камерой. Ну а стану я, допустим, врачом… или инженером… Где гарантия, что у меня есть к этому способности?
