– Вас почти невозможно узнать, – сказал он. – И все же я нашел вас.
– Зачем? – севшим от страха голосом спросила она.
Логинов прищурился:
– Меня послали ваши друзья. Они хотели, чтобы я защитил вас.
– Друзья? Кто они?
– Те, кому вы в свое время сильно помогли.
Она потянулась к карману кофты за сигаретами.
– Только без глупостей! – Логинов вынул из кармана пальто пистолет и положил его себе на колено.
Она взглянула на пистолет и тихо пролепетала:
– Вы утверждаете, что вас прислали мои друзья, а сами угрожаете мне пистолетом?
– Для вашего же блага, – отчеканил он.
– Убьете меня для моего же блага?
Логинов дернул щекой.
– Бросьте. Если бы я хотел вас убить, вы бы давно уже были мертвы. Внизу ждет машина. Я приехал, чтобы забрать вас.
– А если я не поеду?
– Вам будет только хуже. Я нашел вас. Значит, найдут и они. А они не станут с вами разговаривать.
Она хотела сказать, что понятия не имеет, что здесь происходит и кто такие «они», но не успела. Громко щелкнуло оконное стекло, и Логинов, схватившись за грудь рукой, повалился с дивана на пол.
Она вскочила на ноги, но Логинов хрипло крикнул:
– Ложитесь!
Она быстро опустилась на пол, и в то же мгновение что-то просвистело в воздухе, и ваза, стоявшая на столе, разлетелась вдребезги.
– Уже… нашли… – прохрипел Логинов. На его светлом пальто растекалось кровавое пятно. Мужчина хотел еще что-то сказать, но глаза его закрылись.
– Не выключайтесь! – крикнула она, схватив раненого за плечи. – Говорите со мной! Пожалуйста!
Логинов снова открыл глаза. Дыхание его стало редким и поверхностным, лицо посинело.
– Бегите… – пробормотал он.
– Я вызову «Скорую»!
Мужчина едва заметно качнул головой:
– Нет. Бегите.
Тело Логинова сильно напряглось, а затем медленно расслабилось. Глаза закатились под веки, дыхание прервалось.
Она проползла к двери, ведущей в спальню. Здесь позволила себе подняться и, прячась за шкафом, прошла к комоду. Взяв рюкзак, она повернула обратно. Пробежав через гостиную, выскочила в прихожую, сунула ноги в кроссовки, набросила пальто, подхватила рюкзак и выскочила в коридор.
В коридоре на секунду остановилась, с ужасом уставившись на спутника Логинова. Парень лежал на полу с простреленной головой.
Она повернулась, быстро свернула за угол и бросилась к окну, выходившему во двор, намереваясь спуститься по пожарной лестнице. Створка окна поддалась сразу. Лестница оказалась шаткой и ржавой, но не сломалась.
Две минуты спустя она остановила такси на соседней улице, прыгнула на заднее сиденье и спросила:
– Где тут можно взять машину напрокат?
– В «Автолюксе», – ответил водитель. – Это недалеко, в трех кварталах отсюда.
Она захлопнула дверцу и решительно проговорила:
– Поехали!
6
Две вещи Максим Лемешев ненавидел сейчас больше всего на свете: прокалывающее мозг пиканье мониторов и собственное бессилие. А стоящий перед ним толстый бородатый человек в белом медицинском халате продолжал вещать, поглядывая на него поверх очков.
– Операция не убила вас, и вы снова в сознании. Но это еще не конец.
– Я знаю, доктор… – Максим сглотнул слюну и облизнул сухим языком сухие губы. – Теперь мне понадобится длительная реабилитация… Но я выдержу.
Доктор качнул головой:
– Дело пока не в реабилитации. Проблема в том, Максим Александрович, что вы теперь наркоман.
Максима прошиб пот.
– Что?
Доктор поправил пальцем очки и объяснил:
– Лежа в реанимации, вы ежедневно получали большие дозы наркотиков.
– Вы сделали меня наркоманом?
– Увы, это было неизбежно. – Доктор говорил противным казенным голосом. – Переломы, ушибы, две операции… Человеческий организм не способен выдержать такую интенсивную болевую атаку. Если бы не наркотики, вам бы пришел конец.
Максим сжал зубы и негромко проговорил:
– Ладно, доктор. Я понял. С сегодняшнего дня – никакой наркоты. Все будет хорошо.
Доктор вгляделся в лицо Максима.
– Похоже, вы недооцениваете проблему. Организм уже привык к наркотикам и не захочет от них отказываться. Вас ждет болезненная ломка.
– Ломка? – Максим усмехнулся. – Я слышал, что такое бывает. Но я выдержу.
– У вас будут сильные боли. Сперва в конечностях, затем во всем теле. Затем начнутся судороги…
– Хватит, – попросил Максим. – Не продолжайте. Я понял.
– Вы должны знать, – назидательно проговорил доктор. – Боль – это еще не все. Вслед за болью начнется паника. Вы станете испытывать ужас перед окружающим миром, и страх будет нарастать. Многие наркоманы во время ломки накладывают на себя руки.
– Вот как? – Максим снова облизнул губы. – Но с этим можно как-то бороться?
Доктор покачал головой:
– Нет. Вам придется пройти через кошмар. И не дай вам бог давить на жалость. Начнете плакать, и какая-нибудь сердобольная сестричка вколет вам дозу промедола или трамала, чтобы унять боль. И тогда все пойдет насмарку.
Уже собравшись уходить, врач остановился и оценивающе посмотрел на Максима.
– Хорошо, что осколки не поранили вам лицо, – сказал он вдруг. – Для актера лицо – это ведь важно, правда?
– Правда, – ответил Максим.
В кармане у доктора запиликал пейджер. Он глянул на дисплей.
– Мне нужно идти. Помните, о чем я вам говорил. Никакой жалости к себе.
Доктор ушел, и Максим опять остался один.
Он плохо помнил аварию, знал о ее подробностях лишь из рассказов врачей и приятелей: ехал на своей старенькой «Вольво» по мокрой дороге, разговаривал по мобильнику, не справился с управлением и выехал на встречную полосу. Удар, короткая вспышка – и тьма.
Максим вздохнул и закрыл глаза, надеясь уснуть. Но сон не приходил. В душе тяжелым камнем перекатывалось чувство вины. Разговор, произошедший за полчаса до аварии, до сих пор звучал у него в ушах.
Олег, самый близкий друг Максима еще с университетской скамьи, расхаживал по кабинету киностудии и с горечью говорил:
– Говорю тебе – она изменяет мне. Я знаю точно.
– Брось, – утешал друга Максим, – ты просто себя накручиваешь. У тебя нет никаких доказательство ее измены, одни лишь подозрения.
