В прошлом это королевство порождало людей неслыханной силы, людей, способных создавать новые народы. Ярким образцом мерсийца мог служить король Оффа, который прожил более ста лет и был героем, еще многие годы вдохновлявшим народ этой страны и заставлявшим его гордиться собой. Спустя много лет после нашей войны один мудрый человек рассказал мне историю о том, как было создано это королевство, о битвах против кимров за эти земли. Его сага повествовала и о том, как король Освальд принял христианство вместо того, чтобы быть убитым в битве, и тем самым обеспечил конечную победу своему народу. Как и Освальд, почитавшийся святым, последующие правители, занимавшие трон Мерсии, тоже были христианами — причем настолько истинно верующими, что многие из них под конец жизни даже удалились в монастыри. Некоторые же и вовсе отказывались от трона и отправлялись в Рим, чтобы стать монахами и быть похороненными рядом с могилой святого Петра.
То, что я узнал о правителях Мерсии, крайне заинтересовало меня, а особенно все, что касалось ее королей. Боги норманнов всегда были ревнивого и дурного характера, напоминая скорее людей, чем небожителей. Но этот христианский Бог, который из любви к Себе вынуждал королей отказываться от трона, должно быть, гораздо более всемогущ. И Мерсия процветала именно под его покровительством. Мерсийцы были прекрасно организованы и успешно охраняли свои границы от кимров — это давало им мир, столь необходимый для расцвета страны. Вся Мерсия была разделена на шайры, каждый из которых подчинялся элдорману, собиравшему подати в королевскую казну и защищавшему королевскую власть в этом районе. Кроме того, он составлял списки рабочих для строительства дорог, мостов и укреплений и набирал солдат во время войны. Таким образом король контролировал все королевство и особенно подати и налоги. Мерсия была жирным куском; ее торговля процветала настолько, что у королей имелись миллионы настоящих серебряных монет, которые назывались пенни. Наши ярлы и воины никак не могли устоять перед соблазном воспользоваться возможностью, которая, казалось, сама плыла к ним в руки. Итак, проведя ту зиму в Йорке, мы заключили с Нортумбрией «мир», по которому обещали покинуть их королевство в обмен на солидный куш. Кроме того, прежде чем оставить страну, Айвар с Хальфданом выбрали из ее местной знати короля-марионетку, человека без чести, без совести, который всегда оставался бы послушной игрушкой в их руках, — труса по имени Эгберт. Они посадили его на трон, и мы скорым маршем направились в сторону Мерсии.
И снова все места, по которым мы проходили, становились похожи на пустоту, выеденную едкой морской солью. Голод, чума, война и смерть шли с нами рука об руку, сея разрушение при каждом нашем шаге. Новости о разорении Нортумбрии распространились по всей Скандинавии, и множество других норманнов примкнуло к нам, усиливая ряды воинов. Таким образом, наше войско стало даже более многочисленным, а воины — более наглыми, чем раньше. Целью нашего нового похода стал Ноттингем — главный город Мерсии. Жадность моих товарищей не знала насыщения даже той огромной добычей, которую они уже получили. Наоборот, она только росла и росла, хотя уже все воины были настолько богаты, что могли бы удалиться в свои деревни и прожить остаток дней, который, кстати, был не так уж долог, в роскоши. Но старики больше всего упорствовали в жадности и служении богине войны и не могли остановиться. Даже их варварство, которое стало мне особенно видно по сравнению с высокой культурой англов, не позволяло им перестать быть отчаянными бойцами, оставившими битвы и погоню за добычей. Им не хотелось умирать в уюте и комфорте, на мягких перинах в окружении прекрасных и сладостных рабынь. Норманн должен был умереть сражаясь. Только это служило пропуском в рай, увенчивающий последний путь воина, его славную могилу и долгожданную Валгаллу. Но я все чаще, подобно Морскому Волку, начинал задаваться вопросом, а действительно ли необходимо разрушать эту тонкую и одновременно могущественную цивилизацию? Но пока мы, сминая все на своем пути, прорывались к Ноттингему.
Морской Волк все больше и больше отдалялся от других ярлов, ослепленных жадностью и жаждой крови — вещами, не подходящими для настоящего воина. Воин, по моему мнению, должен быть абсолютным правителем своего пути, а не отдавать себя водовороту случайных событий. Он берет лишь то, что требуется, и всегда владеет своими страстями. Среди постоянной суматохи, которая нас окружала, я не раз слышал разговоры об отце — разумеется, далекие от истины, — о том, что он обратился в христианство, настолько велики были его милость к военным пленникам и нежелание уничтожать монастыри, особенно книги. «Что с ним происходит?!» — спрашивали все. Некоторые даже начали подозревать Морского Волка в том, что он охвачен тем же страхом, что когда-то выбил из колеи норманнов в земле франков, когда они ощутили на себе проклятие за разграбление гробниц умерших христиан, которых франки считали святыми. На протяжении всего похода ярлы сторонились отца или всячески пытались не допустить его в монастыри и деревни или, по крайней мере, брать их без него. Такова была тактика, избранная военными вождями викингов, и когда мы добрались до Ноттингема, никто уже не вспоминал, что именно благодаря мудрости отца были разбиты Аэль и Осберт, а также взят Йорк. Не помнили они и того, как воодушевляли людей его отвага и мужество в боях. Его мнения не только не принимали в расчет, но и просто не слушали. Айвар и Хальфдан медленно, любыми путями переманивали вождей со стороны отца на свою. Кончилось тем, что мы, его воины, оказались в полной изоляции не только во время походов, но и во время сражений. Это грозило поражением, и мы решили бороться с таким положением дел.
Город Ноттингем, хотя и меньший, чем Йорк, был тоже достаточно велик и, главное — очень богат. Местное население называло его «снотта инг хам», что означало «деревня Снотта». Этот Снотта был» первым саксом, который пришел сюда вместе со своими воинами много лет тому назад. Теперь же вокруг поселения был выкопан широкий ров и насыпан холм с укреплением на вершине. За его стенами жило никак не больше шестисот человек. Словом, Ноттингем показался всем легкой добычей. Но, несмотря на это, король Бурхерд, видимо, не собирался так просто отдавать один из своих лучших городов, и потому, зная о нашем грядущем нападении, укрепил оборону города и послал ему на помощь подкрепления. Но остановить нас не могло уже ничто. Нас было много, мы были воодушевлены победами, и мы жаждали добычи и славы.
Как в Йорке, рассчитывать на внезапность нападения уже не приходилось, поскольку город находился на вершине высокого холма, и такое количество войск, какое тогда представляли мы, невозможно было не увидеть еще издали. К тому же, мерсийцы были отлично вооружены. Причем у них даже имелись специальные машины, которые метали в осаждающих камни и снаряды. Они чувствовали себя вполне защищенными за стенами города на высоком холме и к тому же были хорошо обеспечены пищей. Они могли выдержать весьма длительную осаду. Мы встали лагерем вокруг города, открыто демонстрируя свою тактику. План снова был придуман Морским Волком, и на этот раз вожди его услышали.
Несколько дней мы стояли под стенами города и три ночи симулировали атаки, дабы посмотреть, каким образом их будут отражать. Но пока не использовали традиционного оружия — огня. Мы лишь демонстрировали возможность стрельбы зажженными стрелами да посылали своих разведчиков осмотреть ограждение. Впрочем все они были уничтожены. Да и вообще за время трех этих ложных атак очень много норманнов отправились на встречу со своими предками в Асгард, став вечными гостями Одина на пирах в Валгалле. Они становились жителями небесного дворца, всего лишь расплачиваясь за наш трюк. Противник не мог заметить, что мы пользуемся лишь десятой частью своих возможностей, и наша ловушка работала в полную мощность. Осажденные англы с каждым часом становились все откровенней. Но вот в день атаки мы разделились на четыре крупных отряда. Самый маленький из них, который снова должен был симулировать нападение, составили мы, люди из Кайта, ведомые Морским Волком. Остальные три возглавляли Айвар, Хальфдан и датский ярл.
