— Сын мой, сила духа существует постольку, поскольку воля связана в человеческом сердце и смирена справедливостью, добротой, благоразумием и надеждой так, чтобы человек сердцем мог противостоять злу, насилию и обману. Эти грехи соблазняют силу духа настолько, что порождают чувство безнадежности, несправедливости, равнодушие и озлобленность, а вместе с последними входят в человеческую душу гордыня, трусость, ложь, гнев, злоба и ревность.
— Но ведь в конце концов добродетель побеждает? — осмелился спросить я.
— Энгус, добродетели осиливают грехи только в тех, кто обладает силой духа, а при ее отсутствии все происходит наоборот: грехи побеждают добродетели. Вспомни, как соблазняют тебя против силы духа угрозы, гнев, бедность, злая воля, богатство, красота женщин, светские соблазны и даже честь и другие тонкие вещи, которые сильны только при наличии веры и твердой воли.
— Значит, сила духа есть оружие, которым мы сопротивляемся злу в этом мире?
— Любезный сын мой, если ты хочешь подчинить себя силе духа, ты должен быть свободен от всех грехов и не разговаривать до тех пор, пока не поймешь цель, о которой хочешь говорить. И не ходить никуда, пока справедливость вместе с благоразумием не позволят тебе идти и поступать так, как они велят. И если сила духа будет с тобой, ты всегда победишь и себя, и своих врагов и будешь презирать обман, гордыню, подлость и дурные дела.
— Но что противостоит силе духа? — спросил я, заинтересованный этим вопросом и как ученик, и как воин.
— Силе духа противостоит лень — оружие, часто применяемое против наших целей. Лень может привести тебя в уныние и пресечь твой духовный рост. Также силе духа может мешать страх перед тем, что думают о тебе другие, которым смешны и нелепы твои желания. Но твои желания — это желания Господа, вне зависимости, малы они или велики. И страх перед этим может привести к тому, что ты начнешь сдаваться врагам стойкости. Сражаться же надо все время. Поэтому не обращай внимания на своих духовных врагов, Энгус; действуй всегда совместно с силой духа, с мужеством льва.
Я немедленно вспомнил свой сон. Лев… Только сейчас я заметил, что в своих уроках Ненниус потихоньку и как бы незаметно приготовляет меня к чему-то очень серьезному. У меня даже начало складываться странное впечатление, что о моем появлении в этой обители ему было известно уже давным-давно. Может быть, он тоже обладал тем странным даром, которым владели женщины народа моего отца, — ведь они знали о смерти любого воина еще до того, как начиналась битва. Конечно, аббат обладал каким-то даром, ибо только я подумал о сне, как он вдруг остановился и пылко сказал:
— Вспомни свой сон, Энгус! Меч и лев! Тебе должно быть уже все ясно, сын мой! Но сначала ты должен закалиться, как закаляется сталь для меча!
Эти слова произвели на меня огромное впечатление, но он тут же быстро ушел, не обращая внимания на удивление, отчетливо написанное у меня на лице. Я думал об этом сне весь день. В чем тут заключалась тайна? Как истолковал он мой сон?
Ненниус же провел весь тот день в написании истории Британского острова, и в этом ему помогали много других монахов и послушников, которые терпеливо украшали манускрипт потрясающими по красоте и разнообразию рисунками. Как приятно было мне видеть их преданность и замечательные плоды их усилий!
Тогда я впервые услышал и разговоры о людях, что угрожали острову, — это был народ моего отца, то есть и мой народ, поскольку я тоже был наполовину норманном. Разговор шел между двумя старыми монахами.
— Это было бы слишком просто, — сказал один из них.
— Что? Обратить язычников?
— Да! — с восторгом ответил первый.
— Но как, когда дух их смущен, и когда они совершили столько злодейств и жестокостей, опустошив все вокруг и все вокруг предав огню?
— Но вспомни, как святой Колумба обратил пиктов. Ведь тогда не было народа более злобного! И в таком случае — какая разница, брат Вилиперто?
— Какая разница?! Не знаю, не знаю, но эти разбойники уничтожили все королевство, и теперь нет даже короля, который мог бы противостоять им. Все мы прокляты! Они дальше всех отстоят от Бога, брат. Несомненно, куда легче обратить собак, диких медведей, муравьев или рыб. Давай построим подводную церковь, чтобы могли молиться рыбы, да еще одну в лесу, чтобы исповедовать птиц и крестить диких кабанов!? И не забудь крошечную часовенку для насекомых! Хотя это и люди, брат… Я не верю в возможность их обращения.
Разговор двух монахов едва не рассмешил меня, но, зная Айвара и Хальфдана и ту ненависть, которую они питали ко всем островитянам, я все-таки вынужден был принять сторону брата Вилиперто.
Ночью я увидел, как брат Грегориус работает над манускриптом вместе с Ненниусом и еще двумя монахами. Я попросил их рассказать, о чем они пишут именно сейчас, и они показали мне часть манускрипта. Я снова поразился тонкой работе и мастерству исполненных рисунков.
Монахи показали мне те картинки, которые на самом деле не иллюстрировали текст, а, по точному определению брата Грегориуса, словно освещали его изнутри. Все это происходило в келье, называемой скрипториумом, — специальной комнате при библиотеке, где монахи переписывали книги, а художники рисовали к ним картинки. Сам акт передачи письменными словами мудрости, имевшейся в сердцах этих священников, как и простое выведение слов, буква за буквой, являлись тяжелым трудом. А брат Грегориус еще и настаивал на том, что главное — не просто красивые иллюстрации, а то, чтобы они создавали исходящий из текстов свет. И это действительно было так. Для него склоняться над этими святыми пергаментами и наслаждаться их содержанием было настоящей работой сердца или «работой сердцем», как любил повторять он. При этом брат Грегориус подробно объяснял, что он вкладывает в это понятие. Еще один монах пояснил мне, что перья для этих работ специально умягчаются в горячем песке и вырезаются вручную. Я в который раз поразился их усердию и преданности работе.
И пока брат Грегориус исполнял свой труд, Ненниус воспользовался моментом и поведал мне о справедливости:
— Сын мой, справедливость существует через намерение создать равенство между самыми большими и самыми маленькими, между самыми маленькими и еще меньшими. Ты должен любить и нести справедливость в себе, стремясь познать себя и любить то, ради чего существуешь. Будь усерден в своем труде, добивайся цели всем сердцем. Будь великодушен в победе и мужествен в поражении. Если ты не прав и соблазнен злом, проси о справедливости твоих братьев, равно как и о надежде, доброте, чистоте, стойкости и воздержании. Помни, что, будучи несправедливым, ты приобретаешь равнодушие и безумие, ибо, любя зло, ты пропадаешь для любви Господа. И если кто-нибудь горд и зол, Божия справедливость не желает, чтобы такой человек, возлюбленный зла, имел надежду или иную добродетель, или красоту души. Ищи же Божественной справедливости, сражайся за нее и будь просто Божьим человеком, ибо вот твоя цель, Энгус, как и цель всех остальных людей на земле. У справедливости много врагов, один из них — зависть, из которой произрастают алчность, насилие и война. Вспомни меч из своего сна «тот, что приносит справедливость»! — И снова я поразился тому, что он помнит о моем сне. — Меч ничего не будет стоить, Энгус, если у тебя не будет чистого сердца.
