И тогда я отважился спросить короля Родри, почему бы нам тотчас же не обрушиться на Мерсию и не убить проклятого Цеовульфа. Ответ, который я получил, свидетельствовал об опыте и терпении этого мудрого старца, то есть именно о тех качествах, которым учил когда-то меня, юного мальчика, старый бард Браги.
— Терпение — вот величайшее оружие воина, Энгус. Все остальное суть простые машины и орудия.
Но я все продолжал твердить о том, что нельзя оставлять в живых таких королей-марионеток, как Цеовульф, которые выслуживаются перед норманнами, словно их рабы. И тогда второй ответ короля Родри послужил мне еще более серьезным уроком:
— Марионетка, как ты сам сказал, Энгус, является в высшей степени подчиненной — в случае с Цеовульфом по отношению к Хальфдану. То, что он, сам являясь вождем, остается в то же время подчиненным тирана, ставит Цеовульфа в худшее положение: с одной стороны он вынужден полностью подчиняться вышестоящему, а с другой — на нем лежит груз ответственности перед своим народом. Жизнь его теперь висит на тончайшей нити между опасностью мятежа и гневом его страшного сеньора. Этот человек теперь не может ни воевать, ни жить в мире. Ты понял это, Энгус? Цеовульф уже мертвец и без нас.
И мы отправились в Гвент, наслаждаясь триумфом. Чем ближе мы подходили к городу, тем сильней охватывала меня дрожь. Наконец-то я увижу мою Гвинет. Но теперь я встречусь с ней не как жалкий пленник, а как триумфатор и воин, а главное — любимый слуга ее короля и дяди.
Глава пятнадцатая
Гвинет
И вот, наконец, мы вернулись в Кайр Гвент. Я никак не мог дождаться нашей встречи с принцессой Гвинет и все думал, как и когда это произойдет… Я решил спрятаться за спинами Оуена и Хагарта и попросил их обоих помочь мне устроить ей сюрприз. Оба охотно согласились, да и как могли отказать мне два этих грозных воина с добрыми, как у детей, сердцами. Я без колебаний открылся им, и они поняли меня. Более того, Бран даже рассказал мою историю королю Родри, раскрыв и политическую ее подоплеку, неуемное стремление к власти Идвала и его намерение занять трон южного Кимра… И потому он желал во что бы то ни стало уничтожить и меня. Король незамедлительно принял меры, а я после этого стал считать Брана своим третьим отцом, поскольку вторым уже давно считал преподобного Ненниуса. Да хранят ангелы Господни этого святого, мудрого и доброго человека, равно как и всю его обитель!
И вот я неуклонно приближался к завершению цели моей жизни — к освобождению Британии от злобы и разрушений норманнских конунгов.
Люди мои были отлично вооружены и одеты; они выглядели даже щегольски в своих ладных кольчугах с отточенным оружием, прекрасными шлемами и щитами. Наши знамена гордо реяли над головами. У меня порой даже перехватывало дыхание, когда я смотрел на стройные ряды моих воинов.
Кайр Гвент все приближался, и сердце мое начинало биться с каждым шагом сильней. «Что это? Что со мной происходит?» — спрашивал я себя. Впрочем, что ж, я сам взвинтил себя, ведь за все это время не позволил себе посмотреть ни на одну женщину… И вот уже скоро увижу мою Гвинет, а Идвалу и вовсе не доставит удовольствия вдруг увидеть, как я сяду рядом с самим королем Родри Мауром!
Прошел еще час. Мы нетерпеливо торопили коней, и скоро разведчики, высланные, чтобы предупредить о нашем появлении в городе, вернулись вместе с герольдами и отрядом гвардии. Конечно, обе принцессы уже готовились к встрече и украшали Кайр Гвент как можно изысканней. В конце концов, чего еще можно ожидать от города, управляемого двумя женщинами? Конечно, они женщины-воительницы, но… все-таки женщины до кончиков ногтей. Это относилось не только к принцессам, но и ко всему населению города. Ведь женщины составляли подавляющую часть его жителей. Я снова вспомнил о той огненной реке, за которую принял их рыжие кудри, затопившие городские улицы в первое мое посещение этих мест. Впрочем, их король и дядя заслужил любые почести и празднества, какие бы они ни приготовили к его прибытию: ведь он не только триумфатор, но и великий король Кимра.
И вот мы стоим перед городскими воротами. Узнает ли она меня? Я, конечно, надел тот самый шлем с драконом, который Гвинет подарила мне на прощание, — может быть, так ей будет легче узнать меня даже издали? Или лучше все-таки остаться незамеченным, смешавшись с другими, и позволить королю представить меня ей как неизвестного воина?
Я столько воображал себе по поводу нашего триумфального возвращения, что слова Ненниуса о суетности, нежданно пришедшие мне на ум, вдруг обожгли меня как огонь. Все это действительно тщета, главным является только моя встреча с Гвинет. Вот суть моего возвращения, вот к чему я стремился столько времени. Если, конечно, она пожелает, чтобы я снова стал ее возлюбленным… Ведь отсутствовал я не один год. Однако что-то в глубине души говорило, что Гвинет ждет меня.
Вот появился торжественный эскорт для встречи короля, и еще издалека я увидел двух высоких женщин, следовавших за воинами. Одна из них в синем платье — принцесса Гвенора, а рядом с ней — о, сердце, не бейся так мучительно и сильно! — Гвинет. Как удивительно величественно она выглядела! О, это сочетание женщины и воина, ангела и зверя, о, женщина, найденная мною однажды и навсегда!
Вокруг счастливая толпа приветствовала короля. Лепестки роз всевозможных оттенков, букеты полевых цветов так и летели в воинов, мерным маршем входивших в город. Среди всех прочих маршировало и мое войско, в котором шел и я сам в одной из трех колонн с высоко поднятыми щитами и опущенными к земле пиками. Мы шли рядом с Оуеном и Хагартом, а Бран шествовал за королем.
Но вот король остановился перед статуями огромных вепрей, и обе принцессы тотчас тоже остановились в знак почтения к своему повелителю. А когда они подошли приветствовать его, то показалось, что все трое — одно гармоничное существо, столько грации, достоинства и простоты было в их движениях. Ах, как же я ошибся — никакой необходимости как-то украшать город не было, вполне достаточно лишь фации и красоты обеих принцесс!
Король спешился прямо перед племянницами и под неумолкающие крики и цветочный салют подошел к ним. Я тоже медленно приближался к этому месту в сопровождении Оуена и Хагарта, а за нами плотным строем шагали мои войска.
Король расцеловал обеих принцесс, отчего крики на улицах переросли в какой-то просто невыразимый вопль. Наступил золотой час в истории Кимра! Все вновь прекрасно, король опять с ними, а за его спиной — победная армия. Фигура короля Родри выглядела настолько впечатляюще и сильно, что всем показалось, будто они обрели еще одного отца. И вдруг печаль тихой тенью тронула мое сердце. Я вспомнил, что столько лет сражался за этих людей, в то время как моя мать в пустынной заброшенной деревне осталась брошенной на произвол судьбы… Казалось несправедливым, что я принес счастье и радость всем, кроме моих родных. Я задумался об этом, но ангел-хранитель, который всегда стоял за моей спиной, слегка подтолкнул меня, гоня столь эгоистичные мысли из ума и сердца. Ненниус не раз говорил мне, что Бог посылает ангелов охранять тех, кто живет по чести и совести, и я скоро нашел ответ на свой скорбный вопрос. Ведь я сражался за весь народ благословенного острова… Я сражался за пиктов и скоттов, за бретонцев из Кимра и Уэльса и даже за далекое королевство Эрин. Я подумал об отце, о матери, о Ненниусе и других, подобных ему святых… Ведь я сражался и за Эфрона, и за Брана, и за Оуена, и за Хагарта, и за дорого продавшего свою жизнь Ротгера, и за Гвинет… Да, особенно за Гвинет. Но прежде всего я сражался за Господа нашего, Отца и Творца, Который видит все и Который возложил на нас эту тяжелую обязанность лицом к лицу столкнуться с кровожадными язычниками, с норманнами, чья кровь течет и во мне самом, но в ком нет ни капли того благородства и мужества, что были в Морском Волке…
