Короткий коридор в верхнем ярусе Медвежьей башни, коим заканчивалась узкая винтовая лестница, освещался четырьмя трескучими факелами – по одному над каждой из четырех одинаковых массивных дверей. В свете этих факелов виднелись бурые потеки на стенах и казенный клинок, оброненный кем-то из стражников вместе с кистью руки, отхваченной у самого запястья. Тела троих караульщиков Крэган затащил в комнату покойного Эгарнейда, стараясь не смотреть на то немногое, что осталось от надменного месьора письмоводителя. Туши монстров оставил там, где застигла их смерть. Оба уродливых трупа магик тщательно осмотрел, не испытывая притом ни брезгливости, ни сожаления – оба этих чувства были ему равно чужды – и лишний раз утвердившись во мнении, что витающая над Вольфгардом злая магия и здесь оставила свою неповторимую метку. После чего заперся в одной из двух пустовавших комнат, на всякий случай наложил на дверь мощное охранное заклятие, смахнул пыль с табурета и уселся перед узким окном, предоставлявшим великолепный вид на столицу Пограничья.
Если я ошибаюсь, сказал он себе, и эти двое всего лишь сбежали из королевского зверинца (Ренисенб как-то обмолвилась, что одержимых переловили и содержат в подземелье цитадели), то спустя полтора колокола попросту придет смена караула. Но он уже знал, что не ошибся, едва выглянув в свою бойницу. Над Бронзовыми воротами разливалось яркое зарево, между домами в посаде метались плохо различимые в сумерках фигурки людей и красные искры факелов. Там и тут одни фигурки схватывались с другими. С помощью пары простеньких формул, доступных всякому новичку, маг обострил свое зрение и слух, и фигурки приблизились, сделались куда отчетливей, а сквозь раскаты грома и шум дождя донеслись слабые крики ужаса.
Минуло два колокола или чуть больше. Сменять караул так никто и не пришел, Гипербореец спокойно наблюдал, изредка меняя позу или привставая, чтобы выглянуть на замковый двор. Он увидел, как хлынул из города к подъемному мосту поток перепуганных насмерть людей, как этот поток иссяк, потому что за последними по пятам бежали твари. Видел несколько мгновенных схваток, вспыхивавших внутри крепости, когда внезапно в толпе безумие поражало очередного оборотня. Наблюдал, как строится «ополчение» Бомбаха и как замок лихорадочно готовится к осаде.
Наконец окончательно стемнело, дождь перестал. На стенах перекликались часовые. Маг поднялся со своего табурета и направился к двери. Увиденное встревожило и заинтриговало его. Похоже, что во время его краткого заточения в Вольфгарде произошли какие-то невероятные перемены. Настала пора вылезать из убежища и определить свое место в изменившемся мире, в цитадели, ставшей, видимо, ловушкой для людей, имевших несчастье оказаться в ее каменных стенах. Собственно, на людей Крэгану Беспалому, одному из Семи Верховных Халоги, было решительно наплевать, но с собственной бесценной жизнью расставаться ужасно не хотелось. Пусть горит огнем все Вольное Пограничье, но он, верховный маг Круга, так просто не дастся.
Он уже собирался спуститься и найти кого-то, с кем он мог бы найти общий язык, как вдруг ночная тьма снаружи взорвалась яростными криками и лязгом стали, а затем в бойницу хлынул сноп ослепительно белого света. В два прыжка гипербореец очутился у окна и осторожно выглянул наружу. Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить положение.
Твари атаковали замок. Защитники крепости сражались с яростью загнанного в угол снежного барса, но их было слишком мало. Пожалуй, они даже могли бы отстоять крепость… будь их побольше, к примеру, раза в три. Битва разворачивалась перед ним, как на ладони, и он видел, как появляющиеся из темноты скогры неуклонно теснят людей со стен. Счастье еще, что оборотни не напали сразу с нескольких направлений – умом, как видно, твари не блистали – но и без того их противникам приходилось несладко.
Еще четверть колокола, и нам всем крышка, с досадой подумал Крэган. Тогда всех моих способностей не хватит, чтобы унести ноги.
– Проклятье! – раздался отчаянный вопль. – Где же королевские маги?!
Крэган принял решение. Нергал свидетель, кое-кому из тех, кто сражался сейчас на стенах, а также некоторым, кого сейчас на стенах не было, Беспалый от души желал смерти, причем по возможности не слишком быстрой… но беда в том, что, похоже, вслед за этими некоторыми придет и его черед умереть, а этого маг из Халоги допустить никак не мог. Что ж, ладно. Блажной звонарь и стигийская ведьма еще получат свое, но… потом. А сейчас – нужное заклятие само пришло в голову. Точно таким же он пользовался там, на Медовой аллее.
Оранжевое пламя заплясало среди вопящих скогров, повинуясь воле гиперборейца.
Магическая атака, последняя надежда защитников крепости, для скогров явилась полной неожиданностью. Словно бы боевое заклятье Крэгана послужило сигналом и для придворного мага аквилонского владыки, спустя мгновение на заметавшихся оборотней набросились уже знакомые им рои пурпурных искр, творение Озимандии. Убивать магия Озимандии не умела, но пурпурное мерцание, похоже, жалило не хуже целого улья взбесившихся шершней.
Те скогры, которых охватывал рой, сразу теряли интерес к схватке и с воплями пускались в поспешное бегство. А в тот самый миг, когда битва заколебалась на грани между победой и поражением осажденных, в бой вступил последний резерв. Два десятка Черных Драконов во главе с самим Аквилонцем устремились на стены. Увидев в первых рядах словно вышедшего прямиком из легенды могучего киммерийца, чья великолепная секира сеяла среди оборотней страшные опустошения, воспряли духом и те, кто только что готовился, к худшему. Бой закипел с новой силой, но теперь уже скограм приходилось туго.
Атакованные со всех сторон, оборотни не выдержали. Та часть, что в их сознании была от зверя и жаждала крови и убийств, теперь вопила в испуге и призывала к бегству. Так стая волков, умело и безжалостно способная затравить раненого или обессилевшего лося, отступается от своей жертвы, если добыча сильна и готова защищаться до последнего. Один за другим твари исчезали между зубцами крепостной стены, и наконец поле битвы осталось за людьми – в постепенно меркнущем магическом свете видно было лишь, как последние твари удирают к посадским строениям, и лучники пускали стрелы им вслед.
Крепость выстояла, однако победа далась людям недешево. Около сорока человек погибло, почти все, кто участвовал в отражении ночного штурма, получили ранения разной степени тяжести. Уцелевшие уносили раненых, тела убитых складывали рядком вдоль стены под холстиной. Трупы скогров отправляли прямиком в крепостной ров. Вольда отыскали среди павших. Бомбах, присев на ступеньку лестницы и болезненно морщась, промывал длинную рваную рану на левом плече.
Понесли потери и аквилонские Черные Драконы. Конан же не получил ни единой царапины, хотя его кольчуга и лезвие секиры были густо забрызганы темной кровью. Едва нестройный победный клич отзвучал над отвоеванными Снежными воротами, киммериец жестом подозвал оказавшегося поблизости гвардейца и коротко приказал:
– Озимандию ко мне, бегом!
Впрочем, маг и сам уже показался из двери, ведущей в Медвежью башню, и зашагал, торопясь, через двор, заполненный снующими людьми. Магические светильники, израсходовав до конца свою силу, бесшумно растворились в ночном воздухе, но даже при слабом свете факелов было заметно, как бледен и расстроен старый маг и как судорожно стиснуты его пальцы на неизменном посохе. Бомбах, старавшийся все узнавать из первоисточника, наскоро затянул зубами узел на грубой повязке и переместился поближе к владыке Аквилонии.
