– Ничего, – растерялась девочка. Белый пес, воспользовавшись случаем, едва не вырвался, но Дис вовремя сцапала его за загривок. – Я даже не успела толком понять, что происходит. Эти двое хотели на нас напасть, потом примчался Гвен – наверное, он очнулся и побежал по моему следу. Он сбил тебя и хотел укусить, но я ему не разрешила. Один зверь страшно завыл и почему-то издох, а второй стал вот таким, – девочка кивнула на росомаху, пытавшуюся изловить собственный хвост.
«Похоже, она сумела исцелить скогру – прикосновением или одним своим присутствием, – магик, держась за стену, поднялся на ноги. – Пусть не превратила его обратно в человека, зато отняла или погасила на время Жажду, затмевающую рассудок одержимых… Как, как она это делает?! Без заклинаний, без усилий, мимоходом, не разумея, что творит! Вот так и выглядит первозданная Сила, с легкостью совершающая чудеса, которые не по зубам высшим посвященным – наивный ребенок, любящий играть с ручными зверьками. Ей захотелось, чтобы безумные оборотни присмирели – и пожалуйста, они прыгают вокруг нее».
– Пойдем дальше? – Крэган подобрал лампу и вопросительно глянул на маленькую принцессу. Из обрывков плаща та соорудила подобие ошейника и теперь прилаживала его на шее белого пса. Тот нехотя подчинился, продолжая злобно коситься на гиперборейца. Росомаха с полнейшим равнодушием обнюхала труп своего невезучего сотоварища и презрительно фыркнула.
Прежде чем ответить, Диса какое-то время молчала, размышляя.
– Мне придется идти, – наконец заговорила она. – А Гвен не желает идти обратно, как я его не уговариваю, так что я возьму его с собой. Но мы пойдем одни, без тебя.
– Это почему? – не возмутился, но искренне удивился колдун.
– Я спасла твою жизнь, – твердо заявила девочка. – Значит, ты должен выполнить мою просьбу. Так всегда бывает. Я не хочу, чтобы ты шел с нами – ты всех напугаешь и все запутаешь. Сначала я попробую справиться сама.
Гипербореец пошевелил указательным пальцем.
– Попробуешь меня заколдовать, и Гвен тебя загрызет, – поводок из разлохмаченных обрывков сукна ослаб, и зверюга немедля ринулась в бой. Усмирив овчарку, Ричильдис продолжила: – Я ведь немного прошу – вернись в замок и подожди, когда заметят, что меня нет. Объясни моим родителям, куда я ушла и зачем.
– Может, будет проще, если ты прямо сейчас натравишь на меня своего зубастого любимчика? – огрызнулся Беспалый, чувствуя себя полным дураком – посреди ночи в подземелье спорить с маленькой девочкой, которая к тому же непостижимым образом сильнее и мудрее его. – Ты хоть думаешь, о чем просишь? Вот я прихожу к твоему отцу и говорю: «Ваше величество, ваша дочь ушла к скограм, я ее провел потайным ходом, но не извольте беспокоиться, там с ней волчонок Эклинга и пара дружественных оборотней…» Нергал Тяжкорукий и все его демоны! Да он меня голыми руками на куски порвет!
– Он ничего тебе не сделает, – помотала головой Ричильдис. – И не поминай демонов к ночи, дурная примета. Мне мама говорила. Постарайся задержать их с этой вылазкой, ладно?
Девочка сделала шаг, другой – и выскользнула из круга света, отбрасываемого масляной лампой прежде, чем Крэган успел ее остановить. Росомаха, переваливаясь с боку на бок, потрусила следом.
Верховный маг Круга Белой Руки какое-то время смотрел вслед маленькой аквилонской принцессе со странным выражением лица – одновременно удивленным, растерянным и оскорбленным. Потом он нанес короткий, яростный удар сырой и неровной стене потайного хода, затряс ушибленным кулаком и вполголоса выругался на асирском наречии – наиболее подходящем, чтобы высказать обуревающее вас восхищение и раздражение сразу.
А Ричильдис шла, держась за жесткую шерсть белого волка, и, чтобы не бояться в темноте, вполголоса напевала:
Встань со мной и выйди в поле,
в поле ходит серый ветер,
где пройдет он – остается
серое, как море, небо.
Улетать или остаться —
не тебе решать, не мне бы, —
серый ветер разберется,
кто ему назначен в долю.
А моя судьба ломка и легка,
как прозрачная труха-шелуха —
не смотри на меня – по осенним ветрам
я сама себе не своя…
[1]
