– Но я совсем не хотел… – промямлил вслед принцу обескураженный Ариен. – Не предполагал и в мыслях не имел…
– Неужели заклятие могло подействовать на Айлэ? – шепотом спросила Меллис у брата и месьора Невдера. Никто не ответил, но девушка почему-то решила, что Ротан и библиотекарь согласны с ней.
18 день Третьей весенней луны.
Душевное спокойствие к Айлэ не возвращалось, а попытки скрыть нешуточный испуг выглядели просто жалкими. Единственным внятным объяснением ее поведения стала короткая обмолвка: «Будто нечто пыталось изменить меня».
Расспросы Конни закончились плачевно. Рабирийка заявила, что желает побыть одна, и едва ли не бегом скрылась за дверями покоев, занимаемых младшими придворными дамами. В течение всего дня Коннахар отправлял кого-нибудь справиться о ней. Вестники приносили одинаковый ответ – баронетте Монброн нездоровится.
Непонятное событие заслуживало тщательного обдумывания. На всякий случай принц даже записал произнесенные Ариеном строчки, но произносить их вслух не решился. Да, на первый взгляд в них не крылось ничего магического, но вдруг? Произвели же они такое неожиданное и пугающее впечатление на Айлэ… Может, им в руки случайно попал ключ к разгадке, но по своему незнанию они не могут им правильно воспользоваться? Или четверостишие – не ключ, а своеобразная подсказка?
Окончательно запутавшись в вопросах без ответов, Конни счел полезным слегка развеяться. Нет никакого проку маяться под дверями комнаты Айлэ Монброн, раз он ничем не может ей помочь, или бесцельно перелистывать старинные фолианты. Он немедля пошлет за Ротаном Юсдалем вкупе с вытерпевшим свои десять дней пребывания за решеткой Эвье Коррентом, и честно приступит к выполнению отцовского требования – почаще вспоминать о занятиях в Большом Манеже.
В ожидании приятелей Конни сидел в Охотничьей зале, снисходительно озирая царивший беспорядок, и раздумывая – не отписать ли в самом деле в Немедию с просьбой выслать кое-какие ученые труды?
Он потянулся за чистым листом, дабы составить перечень требуемых наименований, но тут в дверь негромко постучали.
– Заходите! – откликнулся Коннахар.
К его удивлению, на пороге вместо двух молодых людей предстал некто иной, при ближайшем рассмотрении оказавшийся бодрого вида старцем в разлетающейся бело-зеленой хламиде. Незваный гость весьма напоминал мага, какими их обычно представляют в волшебных сказаниях. Для полного сходства он таскал с собой увесистый посох с серебряным набалдашником в виде рогатой оленьей головы, обладал длинной клочковатой бородой и крючковатым носом, по сторонам которого хитро посверкивали водянистые, бледно-голубые глаза.
Конни невольно сглотнул, ощутив сильнейшее желание вскочить и вытянуться, как гвардеец на параде. Рано или поздно этого следовало ожидать. По душу принца явился достопочтенный Озимандия, верховный смотритель королевской библиотеки, придворный астролог и один из немногих волшебников, пользовавшихся доверием короля Конана.
– Надеюсь, я не допустил непростительной оплошности, оторвав Ваше высочество от занятий, полезных державе и правящей фамилии? – фраза звучала безупречно, если не обращать внимания на интонацию – слегка язвительную и насмешливую чуть больше допустимого. Быстрый взгляд Озимандии отметил нагромождение книг, и волшебник одобрительно покачал головой: – Весьма похвальное стремление к знаниям, мой принц. Вот, оказывается, куда подевалась добрая половина коронной библиотеки… Могу я нижайше попросить о разрешении задать всего один вопрос?
– Хоть два десятка, – буркнул Конни. Когда Озимандия начинал выражаться высоким штилем, следовало держаться настороже.
– Ваше высочество на удивление милостивы сегодня, – ехидно скрипнул придворный маг. Коннахар безуспешно сделал вид, будто он вовсе не наследник трона Аквилонии, и словесные шпильки его ничуть не задевают. – Окажите высочайшее снисхождение глупому любопытному старику, приоткройте завесу тайны…
– Озимандия! – терпение принца все-таки лопнуло. – Почему бы тебе для разнообразия не заговорить по-человечески, а? Мы вроде не на Большом приеме в тронном зале, и не на диспуте, касающемся магических изысканий! Что ты хочешь узнать? Зачем мне столько книг по истории? Каковы отношения между мной и баронеттой Монброн? Как я себя чувствую после церемонии разжалования?
– Не возражаешь, если я сяду? – ответил вопросом на вопрос старый волшебник. Былая язвительность в его голосе сменилась усталостью. – Извини, если я невольно задел тебя, но твои нынешние… увлечения вызывают у меня недоумение и, пожалуй, тревогу.
Маг устроился в кресле, водрузив посох поперек изогнутых подлокотников, и пристально воззрился на Конни, почувствовавшего себя нанизанной на иглу и слабо трепыхающейся бабочкой.
– Ужасно утомительны все эти придворные расшаркивания, – доверительно сообщил он наконец. – Твое самолюбие не пострадает, если мы обойдемся без них? Ты, конечно, принц короны и так далее, но я как-никак старше тебя в… э-э… шесть или семь, словом, в несколько раз, и…
– Я уже сказал – согласен, – нетерпеливо повторил Коннахар. – Говорим откровенно. Так что же?..
Озимандия в задумчивости пригладил бороду.
– Я стар, но не глуп, – начал он. – Все еще могу сложить два и два. Итак, первое. Некий юноша, если верить устойчивым слухам, влюблен до беспамятства в особу наполовину тульской, наполовину магической крови. Диковинный союз, но в мире случались вещи куда более удивительные. Второе: другой некий юноша внезапно и весьма, весьма целеустремленно начал интересоваться древней историей нечеловеческих рас Хайбории, в частности той, что касается полулегендарного Проклятия Исенны или Проклятия Безумца. Опять же, похвальное увлечение, хотя и редкое. Но если учесть, что сии предполагаемые молодые люди суть один и тот же отрок, коего зовут Коннахар Канах, и вокруг него сплотилась целая когорта добровольных помощников, таких же, как он сам, молодых да ранних… Я пришел к выводу, скорее всего, верному, что упомянутый отрок задался целью самолично избавить даму своего сердца от тульского Проклятия. Возможно, связав себя определенной клятвой. Даже не пытайся, Конни, убедить меня, что это не так.
Коннахар, к его чести, выдержал пронзительный взгляд старого мага не покраснев и не пытаясь отпираться, хотя испытал пренеприятное ощущение – будто бы ледяной комок, возникнув в груди, провалился куда-то вниз.
– Ты прав, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – А это верно, что маги умеют читать мысли и видеть незримое? Или тебе донесли о… помощниках?
Озимандия засмеялся – коротким, сухим старческим смешком.
– О самонадеянность молодости, – пробурчал маг в седую бороду. – Тайные общества, секретные планы, ночные бдения… Вчера груду фолиантов по древней истории уволок юный Коррент, сегодня в библиотеку как бы невзначай наведались дочка Халька Юсдаля и ее верный паладин Ларбера. Потом я застаю месьора Невдера, бродящего в одиночестве между полок и бормочущего себе под нос «И заклятием Ночи связать на века…» Ну, что я должен думать? Впрочем, я обычно не разубеждаю тех, кто везде и всюду предпочитает видеть таинственную магию. Ее столь мало осталось в нашем грубом мире…
