Глава четвертая. Полнолуние
19 день Первой летней луны.
Даже самые захватывающие приключения и долгие путешествия когда-нибудь заканчиваются. Странники возвращаются домой, герои обретают искомые сокровища, спасенные принцессы выходят замуж – правда, не всегда за своих спасителей – а хитроумные политические интриги завершаются созданием исторически важного альянса.
На сей раз обошлось без торжественной церемонии подписания чего-либо, но увозили с собой гости немало. Два вместительных кожаных мешка с письмами и бумагами, представляемыми на высочайшее рассмотрение короля Аквилонии и его сановников, списки требований и предложений со стороны рабирийцев, длиннющий перечень назначенных к возвращению фолиантов. В качестве приятного довеска выступал возок с дарами для правящей фамилии и лично для господ посланников. Конни успел бросить взгляд в недра сундуков, заметив перехваченные золотыми кольцами ножны, книги в украшенных цветными камнями переплетах и скромно приткнувшиеся в углу шкатулки. Он очень надеялся, что хозяева по душевной щедрости не присовокупили к числу подарков пару-тройку бутылей с полынной настойкой, каковую, по твердому убеждению принца, вывозить за пределы Рабиров вообще не следовало – дабы не создавать у людей скверных привычек.
«Доберемся до Орволана – взглянем, чем именно облагодетельствовали рабирийцы аквилонское посольство, незваное и, тем не менее, вполне удавшееся», – рассудил молодой человек.
Драго уехал. Отбыл после долгого прощания вчерашним вечером, вкупе с пятеркой сопровождающих. Должно быть, повелитель Рабирийских холмов увидел и услышал все, что ему требовалось. Часть спутников Князя Забытых Лесов осталась в поселке – к примеру, Лайвел. Ему надлежало не только встретить гостей, но и сопроводить их обратно к Границе. Само собой, никуда не делась госпожа Солльхин, ибо имение над озером Рунель принадлежало ей.
Не последовал за своим повелителем и таинственный красавчик Блейри, державшийся, впрочем, на почтительном расстоянии от людей. Исключение составляла Меллис Юсдаль – к величайшей досаде ее приятеля Гиллема. Меллис утверждала, будто гуль ведет себя, как обычный воспитанный человек, расспрашивает ее о жизни городов, о Тарантии и тамошнем короле, а также о ней самой. Ничего угрожающего в его поведении или разговорах она пока не заметила.
Выходок с рисованием кровавых отпечатков на стенах более не повторялось. Возможно, из-за того, что по распоряжению Солльхин к охране из числа прибывших вместе с Коннахаром гвардейцев обязательно присоединялся кто-нибудь из местных уроженцев. На гулей иллюзии, создаваемые их собственными сородичами, не действовали.
– Остались сущие мелочи, – подытожил достигнутые успехи Эвье. – Разыскать подходящее место и провести ритуал, ради которого мы, собственно, так сюда рвались. Еще на пару дней придется задержаться в Гайарде, дабы Ваше высочество изволило побывать на торжествах и поделиться с Леопардом впечатлениями от поездки.
– Но к концу Первой луны мы просто обязаны быть в Тарантии, – подхватил Ротан Юсдаль. – Иначе достопочтенный Стиллис не преминет кое-кому наябедничать.
– Успеем, – беспечно отмахнулся Конни. – Выедем завтра с утра, к середине дня будем в Орволане. Куда нам спешить?
Молодые люди сидели на склоне полого спускающегося к озеру холма. Внизу, у самой кромки воды, дымил разложенный костерок, возле которого устроился с десяток человек: приезжие, ученики магической школы и даже кто-то из свитских Драго. Булькал на огне закопченный медный котел, над ним плыл сладкий аромат вина со специями. Медленно сгущался дремотный летний вечер – последний вечер аквилонских гостей в Рабирах.
У костра возникло движение – там снимали с треножника закипевший котел и разливали напиток по кружкам. Негромко перекликнулись струны настраиваемой виолы, отдельные аккорды соединились в легкую, прозрачную мелодию, вокруг которой закружился мечтательный девичий голос:
Если полночь приходит, а ты все без сна,
Сон уже не придет, как его не мани.
Колыбельная песенка обречена
В эту ночь говорить о любви.
Над травою высокое небо во мгле
И ни звезд, ни луны, чтобы тьму разогнать.
На земле он родился, и рос на земле,
На земле он учился летать.
Колыбельные песни для сна и не сна,
Колыбельные песни для тех, кто в пути.
На огромной земле ты осталась одна,
И другие к тебе не посмеют войти…
– Никто не заметил, куда подевался Лиессин? – осведомился Ротан, дождавшись завершения песни. – В последний раз я видел его вчера, когда мы провожали местного правителя. С тех пор он как в воду канул.
– Госпожа Джелья Дезирата с минувшего дня тоже куда-то запропала, – многозначительно протянул Эвье.
– Думаешь, они улизнули вместе? – Ротан восхищенно присвистнул. – Быстро же у него дела делаются…
Виола перешла в другие руки. Манера игры стала более отрывистой и резкой, а новый голос, хотя тоже принадлежал молодой женщине, звучал приглушенно, почти шепотом. Конни узнал бы эту манящую и кружащую голову интонацию где угодно. Наверняка Айлэ заметила устроившуюся на склоне компанию и решила спеть для своего верного поклонника, зная, какой силой обладает для Конни ее голос.
Распахну крылья, позову ветер,
Станет сон былью, чтобы был светел
День, который будет первым днем счастья,
Чтоб свершилось чудо, что в моей власти.
Я могу звать дождь своим братом,
Я могу дать имена травам,
Я могу слить с пламенем воду,
Я могу плыть там, где нет броду.
Я могу дать небеса птицам,
Я могу дать колесо спицам,
Я могу дать кораблю волны,
Дать могу волкам свет луны полной…
Коннахар вздрогнул от неожиданности, краем глаза заметив возникшую рядом женскую тень – невысокую, на удивление стройную. Женщина, не отрываясь, смотрела вниз, откуда долетал серебристый голос баронетты Монброн.
– Госпожа Солльхин? – осторожно произнес Эвье. – Что-нибудь случилось?
– Ступайте к костру, – некое предчувствие твердило Конни, что рабирийка пришла исключительно ради разговора с ним. – Я приду попозже.
Ротан и Коррент-младший с явной неохотой зашагали вниз по склону, время от времени оглядываясь. Солльхин не двигалась, только переводила слегка рассеянный взгляд с оранжево-черных языков разгорающегося на берегу костра на молодого человека.
– Вы все так похожи, – негромко сказала она, словно найдя окончательное подтверждение давно тревожившей ее мысли. – Схожие и разные одновременно.
– Кто? – рискнул уточнить наследник короны Аквилонии.
– Твой отец, ты, Айлэ, наследники Халька…
– Госпожа знакома с моим отцом? – не поверил своим ушам Конни. – И с бароном Юсдалем-старшим?
