Тед тоже не помнил, все валуны казались одинаковыми, да еще проклятая духота рассеивала внимание. По виску противно скользнула капля пота. Парень глянул на датчики кислорода и температуры, но все было в порядке. Видно, просто нервное.
– А твой где?
– Я его с собой не брала, у меня деньги на счету закончились…
– Вот блин… Ладно, давай тогда валить отсюда. – Теодор поймал сестру за руку и потащил к флайеру. Раненая нога сначала ныла, потом онемела, и идти стало легче.
– А может, лучше сдадимся с повинной?! – Перспектива провести оставшуюся жизнь в бегах, скрываясь от галаполиции, пришибла Лику, как бетонной плитой. Прощайте все планы, надежды и мечты!
– Вернемся на космодром, балда, и сдадимся там, в участке при консульстве. – Теда ситуация тоже не радовала, но он смотрел на нее по-мужски трезво. – Или предпочитаешь суд Линча в исполнении ее разгневанных родичей?
– Нет! – Девушка представила, как они цепочкой лезут по тоннелю к выходу, и из прицепа стала тягачом.
– Не дрейфь, ты-то тут ни при чем, допросят и отпустят, – попытался приободрить ее Тед.
– А тебя?!
– Фигня, в худшем случае превышение самообороны впаяют, – соврал брат. То есть, конечно, самооборона, но какое за нее по местному закону положено наказание – неизвестно.
Парень включил двигатель, пощелкал рычажками и взялся за штурвал, но флайер остался на месте.
– Что-то не так?! – всполошилась Лика. – Не работает?
– Ничего… – неожиданно вяло отозвался Тед. – Сейчас… Что-то голова закружилась…
Девушка присмотрелась к брату, и ей тоже резко поплохело. Зрачки у Теда были такие расширенные, что радужка почти исчезла, выражение страшно бледного лица – сосредоточенно-удивленное, парень пытался выровнять дыхание, но оно почему-то все время сбивалось, хотя и кислорода вроде хватало, и не мешало ничего.
Лика перевела полный ужаса взгляд ниже, на штанину, испачканную кровью. Всего-то пара пятен, но дело не в том, что вытекло, а в том, что попало внутрь.
Ядовитыми на Гамме были не только насекомые. Точнее, все насекомые.
– Тедди!
Парень вздрогнул, из последних сил повернул к ней голову – и перестал дышать вообще.
И вот тут-то Лика поняла, что такое действительно остаться одной.
* * *
После недельной бюрократической проволочки тело пилота наконец доставили на корабль.
Безутешная команда собралась вокруг длинного прозрачного ящика, водруженного за неимением катафалка на голографическую подставку. Герметичная упаковка, наполненная консервирующим газом, сохранила труп в идеальном состоянии. Патологоанатом тоже обошелся с ним гуманно (а если и нет, застегнутый под горло комбез успешно это скрывал).
– Как живой, – всхлипнула Лика, утыкаясь в грудь Дэну.
Киборг скопировал братские объятия покойного друга, прислушался к новым ощущениям и переложил правую руку пониже.
– Да нет, не спутаешь – вон уже трупные пятна на щеках проступили, – возразила тоже заплаканная, но ратующая за истину Полина.
На гроб с гулким стуком вспрыгнула кошка. Обнаружив под собой не теплую грудь, а холодный прозрачный пластик, она очень удивилась и попыталась его прокопать. Вениамин поспешно ее шуганул.
– Надо организовать погребальную церемонию, – печально, но твердо направил скорбь в деловое русло Станислав.
– А какую? Тед ничего на этот счет не говорил? – Вениамин обвел друзей растерянным взглядом, однако те одинаково смущенно развели руками или пожали плечами, стыдясь, что так плохо знали вроде бы близкого и открытого друга.
– Воспользуемся мусоросжигателем? – наивно предложил Дэн.
– А сам ты туда не хотел! – укоризненно напомнила Полина.
– Я заживо не хотел. А ему уже все равно.
– Да, кремация, наверное, предпочтительнее, – согласился капитан, не уточняя, для кого именно. Пепел много места не занимает, а потом уж можно везти его куда угодно и хоть закапывать, хоть развеивать в космосе, хоть ностальгически хранить в сейфе. – Только, разумеется, в нормальном крематории.
Сквозь гроб «проросла» Маша в черном белье. Откинув с лица частую вуальку, она всмотрелась в застывшее лицо усопшего, промокнула салфеткой потеки туши на щеках и хриплым от слез голосом сообщила:
– У инсектоидов не принято сжигать покойников, ближайший крематорий находится на «Стреле», в семи световых годах отсюда.
– Туда еще как-то добраться надо, – вздохнул Станислав. – Я разместил заявку на сайте вакансий, но это же Гамма, придется или подождать, пока в базе не появится свободный пилот-человек, или нанимать заолтанца.
– Лучше подождем, – содрогнулась Полина. – Видеть этих насекомых не могу!
Судя по такому заявлению от зоолога, ее горе действительно не поддавалось обмеру.
– Хорошо, тогда давайте переставим гроб в его каюту… Или лучше в грузовой отсек? – заколебался капитан. – Если перегрузки пойдут, а страховочно-пристяжная система койки на человека рассчитана, не на ящик…
– В каюту, – решительно возразила Полина. – Там ему будет уютнее… Ы-ы-ы!
Дэн деликатно сдвинул Лику вправо и привлек рыдающую подругу на освободившуюся часть груди. Вид у него стал еще более задумчивый.
Станислав и Михалыч уже с двух концов взялись за ящик, когда в корабль постучались и поднялись гости: худая жилистая женщина с обветренным лицом и рослый, широкоплечий, загорелый до черноты мужчина. Оба темноволосые, полуседые, в годах, но очень бойкие и так неодобрительно посматривающие по сторонам, словно два пастора, по долгу службы оказавшиеся в борделе.
– Долетался все-таки, – сквозь зубы процедил мужчина, потрогав ящик и убедившись, что это не розыгрыш.
– Ричард! – возмущенно прошептала женщина. – Как тебе не стыдно, это же твой сын!
Мужчина поморщился, словно ему напомнили о чем-то позорном. Вряд ли слова жены его действительно проняли, скорее он решил следовать правилу: «О мертвых либо хорошо, либо ничего».
– Верно, и мы прилетели, чтобы забрать его и похоронить на семейном кладбище.
Станислав ощутил подленькое облегчение, однако тут же его отогнал и возразил:
– Простите, но я полагаю, что если Теодор не хотел возвращаться домой живым, то мертвому ему там тоже делать нечего.
– Мы его ближайшие родственники, – огрызнулся отец. – И по закону имеем полное право забрать тело и распорядиться им по своему усмотрению.
– Что, нам даже после смерти от вашей чертовой фермы не избавиться?! – не выдержала Лика.
– А с тобой я еще поговорю, – запыхтел любящий папаша, наливаясь багрянцем. – Дома. Ну-ка живо отойди от этого рыжего хлыща!
