Девушка молча кивнула, хотела уточнить, принести ли круассаны, но в этот момент распахнулась дверь, являя взорам припозднившегося курьера с букетом цветов. Нашелся-таки!
– Цветы для Евгении Станиславовны! – дребезжащим тенорком сообщил курьер.
– О господи! – сказала Евгения с тонко рассчитанной досадой. – От кого на сей раз?
Милочка, собиравшая под стойкой осколки бокала, не выдержала, громко фыркнула.
– От тайного поклонника! – Курьер расплылся в подобострастной улыбке.
Весь этот спектакль разыгрывался сейчас для одного-единственного зрителя. Все об этом знали, кроме самого зрителя.
– Как это утомительно! – Евгения искоса глянула на Николаса. – Каждый день одно и то же. А вот этот веник от кого? – Она указала подбородком в сторону вазы с цветами.
Милочка под стойкой злорадно усмехнулась.
– А этот… веник от меня, – невозмутимо сказал Николас. – Простите, я не знаю ваших предпочтений, а купить в дороге достойные цветы довольно затруднительно.
– От вас?.. – Евгения снова покрылась бурачным румянцем. – О, прошу меня простить! Так дико получилось! Цветы прелестные, но, понимаете, важно ведь еще и кто даритель. – Она с брезгливостью покосилась на букет в руках курьера, велела: – Унесите это! Верните тому… тому, кто их отправил!
– Но как же?.. – Курьер растерянно переступил с ноги на ногу.
– Скажите, что у меня уже есть один букет! – Быстрый взгляд на Николаса. – И мне его вполне достаточно. Ступайте же!
Курьер попятился, спиной толкнул дверь и растворился в полумраке холла.
– Вот и все. – Евгения вдохнула с облегчением. – Теперь давайте наконец поднимемся ко мне!
* * *
Несмотря на экологическую катастрофу местного масштаба, жизнь в «Салоне» била ключом. Николас с Евгенией сначала пили кофе и беседовали наверху. Потом Евгения повезла гостя в Веснянку, устраивать в пустующем доме друзей. Милочка дулась и постоянно роняла то вилки, то ложки. Рабочие самоотверженно трудились. Дрель с противным визгом вгрызалась в мозг. Посетители забегали в кафе, глотали чистого кондиционированного воздуха, выпивали по чашке кофе с круассанами, делились последними новостями про грозу, мертвых птиц и пожар на торфяниках и снова разбегались по своим делам. Арина погрязла в привычной рабочей рутине и лишь после обеда смогла позвонить Ирке.
Баба Глаша чувствовала себя терпимо. Что значит «терпимо», подруга не объясняла, и Арина очень надеялась, что это скорее хорошо, чем плохо. В обеденный перерыв она успела сгонять на скутере в хозяйственный магазин, осталось подобрать ключик к сердцу одного из рабочих. А путь к любому мужскому сердцу, как известно, лежит через желудок. Бутерброды с ветчиной и сыром, три чашки черного чая, один двойной кофе и целое блюдо круассанов должны были выполнить возложенную на них миссию.
Появление Арины встретили радостными возгласами. Или появление подноса с бутербродами и круассанами. Она не стала вдаваться в подробности.
Рабочие все как один были молодые, голодные как волки. Через пару минут поднос опустел. Арина, пристроившись на перевернутом вверх дном ящике, наблюдала, присматривалась, к кому бы обратиться за помощью. Доверие внушал пухлощекий, невысокий парень, покрывавшийся румянцем, стоило только Арине задержать на нем взгляд. Только бы он умел разбираться с замками.
Он не умел. Увы и ах! Потому что он столяр и плотник, но совсем не слесарь. Хотя готов попробовать. По глазам его было видно, как сильно ему хотелось попробовать, но Арина не желала экспериментов, ей нужно, чтобы дверь закрывалась не кое-как, а надежно, как в банковском хранилище.
– Я мог бы помочь, – послышался за спиной голливудский голос. Ей даже не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит.
Прораб внушал ей гораздо меньше доверия, чем его пухлощекий подчиненный, он не краснел и не смущался, он смотрел прямо на Арину сквозь внимательный прищур. И он производил впечатление человека, который знает, что делает.
– Если, конечно, хотите, – добавил он вежливо.
Она не хотела, но ночевать без нового замка не хотела еще больше.
– У меня очень сложный замок, так сказали в магазине.
Замок был сложный и самый дорогой, Арина не хотела экономить на собственной безопасности.
– Мне без разницы. – Прорабу было скучно слушать про то, какой у нее замок, он дожевывал последний круассан и равнодушно наблюдал, как за окном туда-сюда снуют люди. Из-за дыма окна были закрыты, но запах гари в галерею все равно просачивался. До открытия выставки Евгения не велела включать кондиционер, экономила электричество.
– Спасибо. – Арина наконец решилась.
– Я мог бы поассистировать, – с надеждой сказал пухлощекий.
– Мне не нужно ассистировать. – Плечи под серой ветровкой чуть дернулись. – Я приду к вам вечером, после девяти.
«После девяти» по меркам Дымного Лога считалось уже почти ночью, но бригада работала допоздна, и по меркам прораба это было вполне нормально.
– Договорились, – сказала Арина и, подхватив поднос с опустевшей посудой, вышла из галереи.
Вырваться с работы удалось только в седьмом часу. Ее присутствие требовалось то повару Вагану Шалвовичу, то Милочке, то заскочившей в «Салон» на пару часов Евгении. С Евгенией оказалось сложнее всего. Евгении хотелось поговорить. «Посекретничать» – так она это называла.
Сплетничали на втором этаже, за плотно закрытыми дверьми.
– Ты видела? – сказала Евгения, затягиваясь сигаретой.
– Что? – спросила Арина.
– Не что, а кого. Николаса!
Разумеется, она его видела. Как можно такое не заметить!
– Когда мы разговаривали по телефону, я почему-то думала, что он какой-то старый хрыч, а он…
– …совсем не хрыч.
– Ты заметила! – Евгения взмахнула сигаретой, и Арина, опасаясь за полировку стола, придвинула к начальнице пепельницу.
– Это очень опасно. – Евгения покосилась на закрытую дверь, перешла на шепот.
– Что? – не поняла она. От событий минувшей ночи и от непрекращающегося рева дрели голова к концу дня уже раскалывалась.
– Все, – сказала Евгения неопределенно. – Ситуация в целом.
На взгляд Арины, ситуация для звезды российского детектива складывалась самым благоприятным образом. Дела шли в гору.
– Он… Ник смотрит на меня по-особенному. Я чувствую такие вещи… Эти флюиды. А ведь мой супруг Борис Борисыч ну просто невероятно ревнив. Может случиться конфликт.
– Конфликт интересов? – осторожно уточнила Арина.
– Чувственный конфликт! – воскликнула Евгения и тут же снова перешла на шепот: – Ты же знаешь, я натура тонкая.
Арина предпочла оставить это спорное замечание без комментариев, лишь молча кивнула.
