Книга Другая улица, страница 21. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Другая улица»

Cтраница 21

Короче, не было у меня времени окно изучать, придешь – и падаешь в койку, засыпая еще до того, как щека войдет в соприкосновение с подушкой. А уж теперь, когда потемнело, будто ночью, и подавно не станешь искать, есть ли там шпингалеты…

Так что я просто-напросто стоял, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и любовался. Иногда сверкнет так близко и ослепительно, что слепнешь на пару секунд, круги перед глазами, темные контуры, повторяющие рисунок молнии… И все равно, проморгавшись, гляжу и гляжу и чувствую себя тем мальчишкой, в степи за станицей, душа ликует и поет, хорошо-то как…

Я к Берлину шел через Польшу, нахватался там словечек.

По-польски молния будет «блыскавица». Очень удачно, по-моему.

Один раз блыскануло так, словно очередная молния угодила аккурат в наше крыльцо. Перед самым окном, полное впечатление. У меня глаза залепило: вспышки, круги разноцветные, поплыло все, будто ослеп…

А потом все это радужное мельтешение помаленьку рассеялось. За окном стоял светлый день с чистейшим небом – так, будто вся грозовая хмарь ну вот буквально растаяла за несколько секунд – такого в жизни, конечно, не бывает, чтобы вмиг развиднелось от горизонта до горизонта, насколько хватает взгляда. Никак не бывает, самый сильный ветер так быстро тучи не утащит и не размечет.

Смотрю я на улицу – и едва не заорал. Улица-то та же самая, почти и не изменилась, ну, там дома покрашены по-другому, крыши не так крыты. А вот люди… Люди другие…

Неправильные люди, которым не полагается там быть. Не так уж их на улице и много, аккурат для будней небольшого городишки, но все они одеты на манер восемнадцатого века. Именно что восемнадцатого. Я институтов не кончал, но с пятнадцати лет парень городской, а Харьков – это вам не Урюпинск. Общего развития хватало, чтобы с ходу определить восемнадцатый век – в кино видел, на картинках… Насчет более ранних столетий я судить бы и не брался, разве что насчет мушкетерских времен: было у меня до войны издание «Трех мушкетеров», маленький такой толстенный томик с массой иллюстраций, одежда отлично вырисована…

Восемнадцатый век, точно. Кафтаны у них с большущими обшлагами, треуголки, у иных мужчин волосы над висками в трубочки свернуты, а по спине косичка, перевязанная лентой. Женщины в платьях до земли, юбки пышные, вырезы… Красиво. Вот только, извините за легкомыслие, как представишь, сколько ж времени нужно, чтобы с нее этакое платье снимать – тут семь потов сойдет… Про мушкетерские времена я уж и не говорю, там такие причудливые платья нарисованы…

Одним словом, они все там одеты как в восемнадцатом веке. И проходят они по улице… Не знаю, как объяснить. Сразу видно, кто идет по делам, а кто просто так прогуливается – но все равно они поголовно, и мужчины, и женщины, держатся как-то иначе. То ли степенно, то ли… Не знаю, как и назвать. Только и ходят они, и вообще двигаются как-то иначе. Повозка проехала с какими-то бочками, потом, с другой стороны, карета парой, небольшая такая, красивая, с каким-то гербом на дверцах – так вот, даже лошади другие какие-то: хвосты с гривами не так стрижены, и еще что-то такое, неуловимое…

Но кое-что легко узнается по нашему же времени. Идет… да нет, плывет красотка светловолосая с этаким, знаете ли, видом: я красивая, и сама знаю, что красивая, и абсолютно не замечаю, что вон те двое на меня аж облизываются, а вон тот и вовсе приостановился, ну ничего этого я не замечаю… Они так всегда ходили и будут, уж это не меняется. Офицер идет… видно, что это не простой кафтан, а мундир, шпага на боку, усищи вразлет – так он не идет, а шествует. Была у нас такая, простите за грубость, поговорка: «Раздайся, грязь, г… плывет». Ну вот в точности про него, уж так пыжится.

Таращусь я на них, прижавшись лбом к стеклу, и прекрасно осознаю, что мне это не снится и не чудится – все ощущения при мне, как во сне не бывает. Оцепенел просто, может быть, и рот разинул, не удивлюсь, если так. Все ведь наяву: никакой грозы, ясный день, вот только на улице почему-то стоит восемнадцатый век, если судить по одежде. И одежду я прекрасно вижу во всех деталях, и лица, а уж вырез у той красотки, а плечики полуголые…

Мелькнула сначала мысль, не кино ли снимают – только тут же улетучилась. Кто бы здесь разрешил? В полосе особого режима охраны? Да и кинематографистов нигде не видно. Кусочек жизни, и все тут. Не объяснить, но никакие наши актеры так ходить и вообще жестикулировать не смогут.

Вот только наблюдаю я все это в совершеннейшей тишине, хотя окно одинарное – откуда в Германии двойные рамы? – стекло обычное, и все уличные звуки, я давно убедился, прекрасно слышны, разве что са-амую чуточку приглушенные. А тут – полная тишина. Должен я слышать, как копыта цокают, колеса стучат, да вон хотя бы – как те двое разговаривают. Но ни малейшего звука, будто контузило или уши ватой заткнуты.

Что-то это меня напугало, дернулся я, стукнул кулаком в стекло, едва не высадил – нет, все нормально. Прекрасно слышу, как стукнул. А вот с улицы – ни звука. Знаете, как это в кино бывает?

Хлоп – и нет звука, все начинают свистеть, орать: «Звук!» Вот так и здесь – словно фильм идет, а звука нет.

И тут меня словно током прошило: а вдруг и за спиной у меня все другое? Вот обернусь – а там ничего моего, все иначе, и где я теперь, совершенно непонятно? Даже не сразу набрался храбрости, чтобы голову повернуть.

Нет, все в порядке. Койка моя, аккуратно заправленная, портупея с кобурой на спинке стула… абсолютно все, что было, так здесь и осталось. Ф-фу, облегчение…

Снова повернулся к окну – а там все по-прежнему, то есть натуральнейший восемнадцатый век. Так же они расхаживают по-своему, еще одна карета проехала, но эта гораздо проще, не такая вычурная, простая, как ящик, без всяких гербов на дверцах, ну явно там не фон-барон, а кто-то попроще. А вот еще одна красотка, но не так чванится, как первая…

Не знаю, сколько это длилось. Вдруг снова блыснуло, опять у меня замельтешили перед глазами солнечные зайчики и разноцветные пятна, а когда я проморгался, улица была прежней – пусто, никого, на той стороне, левее, трофейный «Опель» как стоял, так и стоит, и наконец-то ливануло, будто из ведра, вмиг окно снаружи заволокло стекающими струйками, и прекрасно слышу, как ливень лупит по крыше «Опеля», звонко так…

И что? А ничего. Постоял я у окна в полной уверенности, что мне ничего не примерещилось, а все было наяву – я в этом и сейчас уверен. Была у меня поначалу мысль походить по комнатам, что выходят окнами на улицу, порасспрашивать ребят, не видел ли кто того же, что и я, – дом был узок по фасаду, но в четыре этажа, так что на улицу выходило окон с дюжину.

И тут же я себя одернул: «Стоп, – думаю, – стоп… Не годится. Хорошо же я буду выглядеть, расспрашивая о таких вещах… Моментально решат, что я, вопреки строжайшему запрету, употребил на совесть, а то и того хуже. В любом случае будут у меня совершенно ненужные неприятности. Даже если все обойдется, за спиной похмыкивать начнут. Доказательств-то у меня никаких. Мои личные наблюдения в данном случае к делу не подошьешь. Очень уж необычно все получилось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация