И тут же, как нарочно, я заметил невдалеке цепочку скоб, уводившую к заманчивому люку. Иногда лучше, когда выбора нет, – волнений меньше. Может, эти ходы и выведут выше – на два этажа, ну на три. А дальше начнутся коридоры, мостки, лесенки, которые я уже проходил, пробиваясь сюда. Но теперь на меня набросятся все и сразу, а за моей спиной будет девчуха – неуклюжая, бестолковая. И сколько у нее шансов не подвернуться под иглу? И что станет с Мальвой, если не вынесу отсюда? А если вынесу, сколько других игл в нее попадет? И на какой из них она умрет? Да и меня вряд ли выпустят. Может, я хороший игрок, но не лучше команды, навалившейся разом.
И я повернул следом за кабелем.
– Нам не туда! – нежданно уперлась Мальва. – Вон! – Она указала на лесенку. – Разве не ясно?
На мордахе прямо читается: ну какой же ты тупой! Тоже решила, что пробираться следует наверх, к свету и воздуху. Значит, и другие так посчитают – малышка-то неоригинальна.
Но уговаривать ее не стал:
– А тебя кто спрашивает? Ну, иди!
Особого выбора у Мальвы не было – даже если подарю ей запасной фонарь, пистолет, припасы. И пусть себе возбухает… где подальше.
Конечно, Мальва поплюхала за мной, сердито ворча. Не ожидал, что после снятия с креста так быстро восстанавливается стервозность. Может, не стоило утруждаться? Вот так же точно сняли в древности одного – до сих пор расхлебывают.
Кабель вел нас по лабиринту тесных ходов, точно пресловутая ариаднина нить. Теперь, когда вновь появилась цель, я зашагал в своем обычном темпе. Но тот оказался чрезмерным для моей спутницы. С каждым шагом девчуха отставала и даже не слишком старалась угнаться за мной, хотя затеряться тут одной, в абсолютной темноте… Как видно, Мальва из тех, кому проще помереть, чем сделать усилие.
Несколько раз я останавливался, молча поджидая ее, затем не выдержал:
– А побыстрей нельзя? Что ты плетешься, как беременный таракан!
– Я пить хочу! – просипела Мальва сварливо. – И есть. И ногу ушибла.
И голова… без мозгов.
– Меньше горланила бы, – буркнул я, однако снял с пояса фляжечку, протянул капризуле. Отхлебнув, она поперхнулась, с досадой годовалого младенца отшвырнула флягу – я едва успел подхватить, чтобы не звякнуло. Но сказал лишь: – Не хочешь больше? И слава богу!
– Что за гадость? – кашляя, выдавила Мальва.
– Питательная смесь. А ты думала, виски?
– А воды нет?
– Слышишь? – вскинул я палец. – Где-то капает.
– Ага – в море. Вот сам и пей!
Может, и в море – мы копошились недалеко от него, судя по моей карте. Но почему тогда тут настолько сухо? Как в египетской пирамиде, ей-богу. Идет Великая Суш-ш-шь…
– А пожрать ничего нет? – спросила Мальва.
– Как насчет крыс, жаренных на костре? – предложил я. – Еще не поздно вернуться.
Чтобы нарваться на теплую встречу. Отведать крысятины и умереть – предел мечтаний!.. Да и отведать вряд ли успеем.
– И что такого? Мясо – оно и в Африке мясо.
Ну да, смотреть на крысок мерзко, слышать их – мороз по коже, а вот вкусить… Как бы в отместку, да? Кто-то же должен кого-то есть – уж так устроен мир.
– Все-таки иди вперед, – велел я. – Еще забуду про тебя – ищи потом!
– Фигушки! – Мальва даже отступила на шаг. – А если там крысы?
– А если они сзади, бегут по следу?
С опаской она оглянулась в темноту, затем возразила:
– Это ж не волки? Вот из засады сигать – это да!
– Если тебе хочется этого, еще не значит, что так и есть, – заметил я. – Наши зубастики своего не упустят, будь спокойна. Так что не удивляйся, если схватят за пятку, и не спрашивай: «Кто там?» А скорее сразу отхватят ступню. Ты разглядела их зубы?
Настращав девчуху как следует, очередной раз оглядел ее сверху донизу, даже подумал, не подцепить ли к пупковому колечку тросик, чтобы тащить за собой, точно норовистую козу.
– Ну, взбодрилась? – спросил. – Тады вперед.
Но ушли недалеко, упершись в тупик, – напрасно я тратил на Мальву дефицитный порох. Кабель убегал в стену, сперва показавшуюся мне глухой. Приглядевшись, обнаружил в самом верху ряды узорных отверстий, похожих то ли на сеть, то ли на искомую решетку.
– Повернись-ка спиной, – велел Мальве. – К лесу передом, ко мне задом.
Кстати, «задом» звучит лучше, чем «спиной». Хотя о такую попку можно уколоться. Ее даже выпуклостью назвать сложно – так, некое сглаживание тазовых костей. Но, похоже, именно это считается тут главной ценностью и оберегается «пуще глаз». Пущеглазое достояние!
– Зачем? – сейчас же спросила кроха. – Ты чё задумал?
Хоть что-то она выполняет без комментариев?
– А как думаешь? Давай-давай, шевелись!
Нехотя Мальва повиновалась, с подозрением на меня оглядываясь. И в чем подозревает, интересно?
– Теперь подними лапки перед собой.
Наконец! Исполнила! Молча!
Протянув над ее плечами свои руки, я в одну ее сухощавую кисть вложил игломет, в другую – включенный фонарик. Сказал:
– И не оборачивайся, пока не скажу. Заметишь что – стреляй без раздумий. Родные тут не ходят. Все ясно?
Закусив губу, она кивнула. Все ж на ее спину трудно глядеть без слез: острые лопатки грозят прорвать кожу, и каждый позвонок вырисовывается, и все ребрышки. По ней бы скелет изучать.
– И боже упаси тебя крутиться! Замечу, что направляешь на меня, могу обидеться, причем смертельно. Поняла?
Мальва кивнула вторично. Ну, слава всевышнему!
Отвернувшись от нее, я стал взбираться к потолку, упираясь в боковые стены бронированными предплечьями и ступнями, пока не поднялся к самым отверстиям. Это впрямь оказалось решеткой, хотя странной, похожей на паутину, что украшала здешние стены. За нею проглядывал квадратный тесный ход, и черт знает, куда он уводил. Но отступать уже не хотелось.
Ткнув в решетку пальцами, я чуть не осыпался с постыдным грохотом. Потому что чудная перегородка вдруг раздалась по сторонам, втянувшись в камень. А я думал, опять придется ломать.
Упершись на край лаза рукой, сказал Мальве:
– Так, а теперь опусти пушечку дулом вниз и осторожно подай мне.
Как ни странно, девчуха проделала это без пререканий – видно, истомилась сторожить тылы. Спрятав игломет, я ухватил ее за вскинутую руку и с натугой подтянул к лазу, зацепив пальцами за кромку. Потом, не дожидаясь, пока те разожмутся, подхватил ее под ягодицы – они как раз уместились в мою ладонь, – и впихнул внутрь норы. Мальва лишь хрюкнула возмущенно.
– Помалкивай, – пробурчал я. – И освободи место: я не железный!
