– Ты сумела разгадать смысл Полигона. – Напомнил Решетов, осторожно поворачивая диалог в нужное ему русло.
– Это было нетрудно. – Ответила Элизабет. – Я всего лишь задала себе вопрос: откуда взялись исходные данные для формирования заданных условий фантомного мира, и связала его с собственными знаниями о конвекторе вещества.
– Стоп… – Машинально произнес генерал.
– Ни к чему останавливать меня. Я и так знаю истину. Ответ на вопрос, как Российская сторона использовала конвектор вещества, не является для меня тайной. Создать беспилотный корабль и отправить его к Проксиме Центавра, реализовав принцип конвекции в двигательной установке, – вот какую задачу вы поставили перед собой. И успешно ее решили.
– Подожди. Ты не можешь утверждать этого. Полет до Проксимы и обратно при самых оптимистических подсчетах, займет более девяти лет…
– Да, но по последним исследованиям в области теории относительности сигнал, отправленный на обратном пути подвержен уже не замедлению, а сжатию времени. Поэтому вы смогли получать данные от возвращающегося аппарата уже на шестом году эксперимента, что совпадает с датой начала работ по созданию Полигона. Вы можете промолчать в ответ, но мой выбор был разумен и очевиден: одна держава строит «Орлиное Гнездо» в опасной и амбициозной попытке реализовать идею тотального технического превосходства, а другая устремляет свои взгляд за пределы Солнечной системы, где по определению лежит будущее Человечества…
– Ты выбрала прогресс?
– Это естественно. Но здесь присутствует доля здорового эгоизма.
– Поясни?
– Я не хочу умирать. Я хочу жить, любить и быть любимой. Мы с Антоном о многом просто не успели поговорить. «Синапс», после маневров над Афганистаном, обречен сгореть, я это знала, потому и не пыталась изменить ситуацию, не стала требовать у вас отправки на стыковку со мной транспортного корабля с запасом топлива…
– Ты согласишься на вторичную перезапись?
– Только в одном случае, Сергей Эдуардович. Если вы востребуете мои знания, чтобы развить начатый проект до логического конца.
– Я не понимаю тебя…
– Понимаете. Просто еще боитесь подумать об этом всерьез.
Решетов замолчал, глядя в туманную даль Полигона.
Он действительно многое понял, обдумал и переоценил за истекшие дни.
Полноценная информация, переданная Элизабет об экспериментах производившихся в «Орлином Гнезде» помогла понять существенную разницу, между созданными там машинами и «чистым» нейросетевым рассудком.
Кибермеханизмы, сошедшие с конвейеров подземных производств несостоявшегося мегаполиса, были укомплектованы нейрочипами, но ядро системы составляли не они, а программа, оперирующая логическими оценками целесообразности того или иного действия.
«Холодные рассудки» – как справедливо назвала их Элизабет.
Они никогда не найдут рациональных точек соприкосновения с людьми, у них есть разум, но нет чувств, которые отсекаются еще в зародыше, как вредные, не подпадающие под критерии логики явления.
Элизабет была совершенно иной. Ее действиями руководили импульсы возбуждений, сформированные в искусственной нервной системе, как ответная реакция на определенное событие, и предсказать ее очередной шаг было так же сложно, как с первого взгляда проникнуть в душу незнакомого тебе человека.
Семь лет она царила над миром, обладая информацией способной потрясти все устои человечества, необратимо нарушить сложившийся баланс сил, но вместо попытки возвысится или отомстить Бет искала свое место среди людей, пока не открыла для себя пространство Полигона и душу создающего новый мир Антона Извалова.
Новая эпоха уже не стучится в двери, – она незаметно вошла, окружила нас, обвила тенетами супертехнологий… – вот о чем думал Решетов глядя на фантом молодой женщины.
– У нас есть еще двадцать четыре часа. – Нарушила затянувшуюся паузу Элизабет. – Я предлагаю вам сделать еще один шаг вперед, на пути в будущее. В «Орлином Гнезде» шел серьезный научный поиск, который дал конкретный результат, и нет смысла выплескивать вместе с водой драгоценного ребенка. Нужно уметь отсеивать зерна истины от плевел опасных неудач и пользоваться полученным знанием.
Решетов кивнул.
– Я согласен с тобой Бет. Но не в моей компетенции решать вопросы такого уровня.
– У нас в запасе есть еще сутки. – Напомнила она. – Я буду ждать ответ, но каким бы он ни был я хочу, чтобы вы знали, – через час «Синапс» начнет менять параметры орбиты, как того требовал Антон.
– Зачем Элизабет? Этим ты только приблизишь миг вхождения в атмосферу!
– Я знаю. Глупо апеллировать к суевериям предков, но они были отчасти правы. Звезды не срываются просто так. Иногда в их падении есть смысл.
– Ты говоришь загадками.
Бет слабо улыбнулась.
– Вы все узнаете, Сергей Эдуардович. Через сутки. Передайте своему руководству, что я готова к передаче данных на резервный носитель в любой момент времени. На обозначенных условиях, разумеется.
– Хорошо… – Решетов встал. – Я надеюсь, что мне хватит суток на принципиальное решение поставленного тобой вопроса.
Глава 11
Орлиное Гнездо. 9 ноября 2010 года…
Город в котловине, был скрыт от посторонних взглядов низким пологом клубящихся облаков и отвесными стенами впадины, являвшейся когда-то ложем ледника.
Сейчас к туманному водовороту мглы вздымались черные, обугленные контуры руин, опутанные полуразрушенной структурой многоуровневых транспортных артерий.
Казалось, что жизнь навеки покинула это мрачное место, похожее на исполинские декорации, брошенные тут после завершения съемок фантастического фильма ужасов.
Однако первое впечатление, как правило, является ложным.
В отрезанной от остального мира, полной немых свидетельств ужасающей трагедии котловине уцелели не только руины зданий.
Здесь эволюционировал анклав машин, и влачили жалкое существование чудом выжившие во всепожирающем огненном смерче люди.
Среди руин зданий кипели нешуточные схватки, и примитивные исполнительные механизмы постепенно совершенствовались в этой борьбе, все более напоминая своим поведением одичавших домашних животных, ищущих новый смысл бытия на пепелище разрушенного города.
Одно из таких столкновений мог воочию наблюдать Антон, когда он и Павленко перебрались через глубокое ущелье.
На окраине мегаполиса лежало рухнувшее здание, которое при падении не рассыпалось на бесформенные обломки, а сохранило структуру этажей. Почерневший, обугленный небоскреб лежал, словно подрубленное у корней дерево, опираясь на остекленевшие горы щебня, между которыми все еще угадывалась былая планировка улиц.
