Для Коляды очень важным стал 1994 год. Вышел первый авторский сборник – «Пьесы для любимого театра». Город взбудоражил «Коляда-Plays» – уникальный фестиваль одного драматурга: спектакли по Коляде в Екатеринбург привезли 18 театров, российские и заграничные. Коляда разработал и открыл курс «драматургия» в Екатеринбургском государственном театральном институте. Наконец, на сцене Областного академического театра драмы Коляда показал свой спектакль «Полонез Огинского». Успех просто оглушил.
Требовательный автор, Коляда уже давно был недоволен постановками своих пьес. Он ругался, что постановщики вытаскивают из пьес только мрак, уродства и тоску, а главное-то было в тихом звучании свирели, в наивных надеждах, в робкой любви. За шесть лет до «Полонеза» в экспериментальном театре «Галёрка» Коляда уже испытал себя как режиссёр и теперь взялся за дело с уверенностью и опытом мастера. Он считал, что выразительность спектакля должна идти не от уподобления реальности, а от того, «насколько театрально прочитана история». Эта «театральность» должна быть и в режиссуре, и в персонажах. С 1994 года Коляда начал деятельное сотрудничество с труппой драмтеатра как режиссёр.
В «лихие девяностые» драматург и режиссёр Коляда будет супервостребован и в провинции, и в столицах, и за пределами России, потому что он отшлифует волшебную оптику, которая сумеет отразить эпоху. Коляда станет кем-то вроде Галилея – изобретёт что-то вроде телескопа. Но довольно скоро поймёт, что с такой уникальной драматургией, с таким опытом актёра, режиссёра и преподавателя ему уже требуется и свой собственный авторский театр, как Галилею – своя обсерватория. И в 2001 году он создаст «Коляда-Театр».
«Эдуард наш Россель!»
Россель и первые выборы губернатора
Эдуард Россель был политиком американского типа: деятельным, драйвовым, харизматичным. Ему нравилось говорить с разными людьми и узнавать, кто чем живёт, вмешиваться, разруливать, принимать решения, влиять на судьбы, творить новую реальность. Он мог выпить водки, поругаться, наградить, спеть. Он умел лавировать и уклоняться, идти напролом и крушить. Он был за конкуренцию и сам умел бороться, он был за свободу слова и сам умел хорошо говорить.
Алексей Страхов, глава областной администрации, был моложе Росселя на пять лет, но выглядел представителем старшего, доросселевского поколения. Он закончил стройфак УПИ и стал добротным советским управленцем непервого ряда: обычный исполнитель, звёзд с неба не хватает, своего мнения нет. «Совок», уходящая натура – хороший человек, но непубличный, говорит нескладно.
Однако Москва сделала ставку на Страхова. Он предсказуем. Он управляем. В свободолюбивом регионе он будет надёжным проводником интересов Кремля. Поэтому избирательную кампанию Страхова взялись вести политологи центра «Стратегия» – московского детища Бурбулиса. С их подсказки Страхов определил свою цель: росселизм на Урале надо выжигать калёным железом!
Алексей Страхов
Летом 1995 года в борьбу за должность губернатора Свердловской области вступило девять кандидатов. «Кто-то стал участником гонки для пиара, кто-то потерял ощущение реальности, а кто-то отрабатывал поставленную перед ним задачу», – так потом охарактеризует конкурентов руководитель администрации Росселя Александр Левин. Десятым кандидатом свердловское отделение газеты «Известия» выдвинуло «уральского супермена Ивана Жабу», которого придумал художник Александр Шабуров. Но реальными претендентами на победу были трое – Россель, Страхов и Валерий Трушников, глава областного правительства.
Столичные криэйторы построили избирательную кампанию Страхова на идее «Вперёд в светлое прошлое!». Страхова подавали как местного генсека, который всё вернёт на круги своя: имиджмейкеры копировали образы советского изобилия и благополучия, в средоточии которого, как Родина-Мать, возвышался Страхов.
Кампании Страхова криэйторы придумали лозунг «Уверенность и сила», хотя сам Страхов выглядел неуверенным и слабым. Страхова поддержало ОРТ – главный телеканал страны. По местному ТВ прокрутили слащавый фильм, типа жил-был хороший человек Алексей Страхов, работал-работал – и стал губернатором. Страховская кампания вышла бесцветной, банальной и агрессивной. Избирателей раздражало, что сила напора не соответствует убожеству продукта.
А команда Росселя повела агитацию адресно – для всех электоральных групп. На листовках Россель озабоченно звонил по телефону, деловито разговаривал с рабочими, нежно обнимал ветеранов, задумчиво гулял в сосновом бору. Росселя не жаловали на ТВ, и он явился на кабельное телевидение МЖК – тем самым он обрёл образ революционера, притесняемого властями за правду. А в те времена не было политического капитала ценнее, чем страдания за правду.
Команда Росселя неутомимо растолковывала электорату, ради чего Россель идёт во власть. Газеты перепечатывали обстоятельную статью «Восемь наивных вопросов об Эдуарде Росселе». Самая влиятельная телепрограмма области – «Новости 9½» Иннокентия Шеремета – мочила соперников Росселя. Известный в то время политик Марина Салье, ярая представительница «демшизы», призвала «демократов» голосовать за Росселя и написала манифест «Девять заповедей Росселя». На тех выборах в агитацию впервые вовлекли звёзд эстрады: Росселя концертами поддержал Кобзон, а Страхова – Леонид Агутин и Валерий Леонтьев.
6 августа состоялся первый тур голосования. Россель набрал 26 %, Страхов – 23 %, Трушников – 20 %. Страхов не победил лишь потому, что его политтехнологи сочли коммунистов одиозными и не перетянули их к себе. А за коммунистами был огромный ресурс. Что ж, во втором туре следует исправить ошибку.
Росселю тоже надо было как-то добывать себе новые голоса, и он обратился к Трушникову – недавнему сопернику, который вылетел из гонки. Если Трушников призовёт своих избирателей теперь голосовать за Росселя, то, став губернатором, Россель назначит Трушникова премьер-министром своего правительства. Трушников задумался. Так начался второй тур выборов. «Преображение Урала» загремело над электоратом бравурным гимном «Эдуард наш Россель!».
Вторую агитационную кампанию Страхова московские криэйторы построили на обвинениях в адрес Росселя (и сепаратист он, и казнокрад, и ваще немец). Но увы: кабинетный Страхов отказался от дебатов с уличным Росселем, который ещё на стройках СССР привык жечь глаголом, и этот отказ уронил рейтинги Страхова.
В прессе громыхнула «PR-война дач». Избиратели справедливо считали, что чем шикарнее дача кандидата, тем дальше кандидат от народа. У Росселя была шикарная дача в Малом Истоке, а у Страхова – так, шесть соток и щитовой домик. Команда Росселя притащила фотки каких-то роскошных апартаментов и завопила, что вот она, дача Страхова, а команда Страхова взяла да и вмонтировала эти фотки в фильм «Дом, который построил Россель»: нате вам! Журналист Дмитрий Карасюк исхитрился откопать архитектурный каталог, откуда росселевцы стырили дворцовые интерьеры, и повёз полный автобус журналистов в пресс-тур по дачам кандидатов. С дачи Росселя журналистов выперли, а вот на даче Страхова супруга кандидата дружелюбно напоила гостей чаем с вареньем и показала свои скромные грядки с клубникой. Из штаба Росселя в штаб Страхова примчался разъярённый Антон Баков и вручил Карасюку чёрную бархатную коробочку, в которой лежали две монетки в 10 и 20 рублей – символ тридцати сребреников за продажу Родины.
