Въехав во двор коттеджа, водитель оставил машину перед самым крыльцом. Повернувшись к хозяину, все более и более мрачневшему, спросил:
— Может, вам что-то нужно, Семен Валерьянович?
— Не надо, — буркнул Рощинков. — Сейчас прогоню всех этих дармоедов и останусь один. Подъедешь завтра, как обычно. Часов в восемь. Хотя в восемь не нужно… Давай в десять. Хочу немного отоспаться. Ведь заслужил?
— Заслужили, Семен Валерьянович.
— Вот и проваливай!
Рощинков, кряхтя, выбрался из салона, проклиная весь мировой автопром за узкие дверные проемы, и, помахивая прозрачным пластиковым пакетом, где лежала дорогая бутылка французского коньяка, направился к особняку.
Водитель, как если бы опасался, что хозяин может раздумать, быстро выехал со двора, оставив на дворовой брусчатке комья грязи. Встречать подъехавшего хозяина вышел Анвар — плотный коренастый татарин в красной рубашке навыпуск, исполнявший обязанности управляющего и охранника. Парень он был основательный, весьма строгий в суждениях, много на себя не брал, но работу свою исполнял исправно, так что пенять ему, обвиняя в нерасторопности, было бы большим грехом.
Небольшой слабостью Анвара была Елена — соседка с параллельной улицы, жена какого-то торфяного короля, с которым у Рощинкова были натянутые отношения. Однажды под предлогом ремонта Семен Валерьянович велел разместить скрытую камеру в гостиной и увидел, что его управляющий весело развлекается на диване, который он выписал из Парижа. Поначалу он просто хотел рассчитать татарина за его выкрутасы, но потом передумал. Парень справлялся со своими обязанностями неплохо, умел приструнить прислугу и беззастенчиво указывал ей на малейший недочет. А то, что он спит с женой его соседа, так это их личное дело. В какой-то степени Анвар даже оказывал ему некоторую услугу: торфяной король дважды нелицеприятно отзывался о нем в деловых кругах, и Рощинков этого не забыл и ждал случая, чтобы посильнее лягнуть. Когда-нибудь он положит все видеозаписи ему на стол, а сейчас лишь маслено улыбался при встрече, вспоминая, с каким чувством жеманница отдавалась его управляющему.
— Кто-нибудь приходил? — строго посмотрел он на Анвара.
Тот спокойно выдержал взгляд и твердо ответил:
— Лена приходила, что-то у них там с проводкой плохо, просила посмотреть.
Вновь припомнились голые ноги жены торфяного короля. А у этого татарина неплохой вкус!
— Ей обратиться, что ли, не к кому? — строго посмотрел он на Анвара и, заметив, как тот отвел взгляд, добавил: — Смотри, доиграешься.
— Ничего такого…
— Ладно, не рассказывай мне, — вяло отмахнулся Семен Валерьянович. — Сегодня я хочу побыть один, так что давай дуй к себе! А вот эту бутылку поставь на стол! — протянул он пакет. — Ну и организуй там какую-нибудь закуску поприличнее, чтобы мне самому не возиться. А я пойду пока умоюсь.
— Как скажете, Семен Валерьянович.
Рощинков прошел в ванную комнату. Глянул на себя в зеркало и невольно поморщился. Без содрогания на эту физиономию не взглянуть: щеки висят, под подбородком кожа собралась в мелкие старческие складки, а под глазами набухли темные мешки. Надо что-то делать со своей внешностью, и в первую очередь избавиться от трехпудового живота, не позволяющего увидеть даже собственный член.
Приняв с дороги душ и докрасна растеревшись полотенцем, Семен Валерьянович прошел в кабинет, где его уже дожидался коньяк с закуской из тонко нарезанной колбасы, нескольких кусков вкусно пахнущей форели и салата оливье, без которого не обходилась ни одна достойная пьянка. Налив коньяк в глубокий бокал, Рощинков подошел к окну на звук загудевшего двигателя. Ворота мягко раздвинулись, и белая «Тойота» Анвара медленно выехала со двора.
Выпив рюмку одним махом, Семен Валерьянович подумал о том, что жизнь не такая уж и скверная штука, как представлялось ему всего несколько часов назад. В ней немало радужных красок, и визит следователя не такое уж обременительное событие, как ему показалось поначалу. Во всяком случае, всегда можно отговориться. Правда, Жилинский топтался по очень тонким местам — спрашивал, например, куда могла подеваться машина, перевозившая алмазы, интересовался страховыми суммами. Но вряд ли ему удастся докопаться до истины. Вторая рюмка, точно наполненная до самых краев, также была выпита.
Неожиданно прозвучал непродолжительный звонок. Поначалу Рощинков подумал, что это вернулся Анвар, что-то позабыв, но, глянув на экран монитора, увидел, что у калитки дожидается ответа какой-то молодой мужчина. Рощинков, узнав гостя, сделал кислую мину, — чего он сейчас желал, так это насладиться коньяком в одиночестве.
— В чем дело? — спросил Рощинков, надавив на кнопку микрофона.
— Семен Валерьянович, вам просили срочно передать документы, — мужчина поднял руку, в которой держал большой толстый пакет из плотной желтой бумаги.
Рощинков невольно поморщился: не самое подходящее время (да и настроение, чего уж тут лукавить!), чтобы вникать в деловые бумаги.
— Разве это не может подождать до завтра? — спросил он и налил очередную рюмку.
— Дело срочное, — растерянно произнес гость, — сказали — непременно передать.
В пакете могли быть инструкции по дальнейшим действиям в сложившейся ситуации — ведь неизвестно, кто может заявиться в банк завтра.
— Хорошо, открываю, — ответил Рощинков не без досады, нажимая на кнопку.
Прозвучал короткий зуммер, и калитка плавно открылась. Под прицелом видеокамеры курьер вошел во двор и направился к парадному входу особняка.
Семен тяжело крякнул, вставая, и, мелко шагая, пересек холл.
— Давай, что там у тебя, — небрежно проговорил он, протягивая руку.
Неожиданно курьер сделал шаг вперед и, потеснив хозяина в глубину комнаты, прежде чем Семен Валерьянович успел возмутиться, извлек из-под рубахи пистолет и направил его точно в лоб хозяину дома. Кривая усмешка тонких губ — последнее, что тот увидел в своей жизни. Голова, встретившись с раскаленным свинцом, дернулась от сильнейшего удара, и Рощинков упал, гулко стукнувшись затылком о мраморную плитку.
Наклонившись, убийца всмотрелся в обезображенное лицо: неподвижные глаза без боязни взирали на яркую лампу прихожей, взгляд отчего-то выглядел удивленным. Затем он перешагнул через раскинутые в стороны руки и прошел в комнату. Через распахнутую дверь кабинета просматривался громоздкий черный стол, на котором стояла старенькая лампа с зеленым абажуром; справа от входа массивный стеллаж, заставленный книгами. На отдельной полке стояли фигурки зверей из декоративного камня. Внимание привлек слоник из нефрита, явно старинной работы. Столь запоминающаяся вещь вполне могла украсить покои китайского императора. Некоторое время он просто наслаждался искусной работой, а потом, не сумев перебороть искушения, сунул статуэтку в карман.
Убийца подошел к письменному столу, где лежала стопка исписанных бумаг, пролистал и, одобрительно хмыкнув, сгреб их в холщовую сумку. Выдвинул ящик стола со сложенными в нем папками, внимательно просмотрел, затем выдвинул другой, так же забитый папками. Отдельно в самом углу ящика лежало несколько записных книжек, перетянутых обыкновенным шпагатом. Развязав записные книжки, он пролистал каждую из них, снова хмыкнул, натолкнувшись на фамилии с телефонами, и бросил их в сумку к остальным бумагам. То что нужно! Подошел к компьютеру, постучав по клавишам, быстро отыскал видеозаписи и тотчас их стер. Быстро, стараясь не шуметь, пересек гостиную и прошел в коридор. Под головой убитого растекалась лужица крови. Взглянув на застывшее лицо, он покинул дом.
