Все вроде бы получается, движется согласно плану. Даже Уве удалось убрать незаметно. Горсть растворенных в спиртном барбитуратов – и нет человека! Когда Соня растирала таблетки, она представляла себя медсестрой из клиники «Шарите», отправившей на тот свет нескольких своих пациентов. Кто бы подумал, что какие-то невинные на первый взгляд газетные вырезки из криминальной колонки могут вдохновить людей нерешительных, осторожных на тяжелые преступления?
Конечно, убийство – это венец всех преступлений, и Соня бы ни за что не пошла на это убийство (вернее, на убийства!), если бы не та степень возмущения по поводу свалившейся на ее голову несправедливости, которая заглушила в ней все остальные чувства. Если Бог допускает такую несправедливость, то человек сам обязан защитить себя, побеспокоиться о своем будущем! И в этом случае все способы хороши. Так подсказывало ей течение самой жизни. Сначала – предательство Эрвина, потом предательство Клементины. Никому не было дела до ее, Сониных, чувств, каждый думал только о себе, вернее, о том, что он-то поступает правильно. Теперь ее очередь поступить правильно, по справедливости!
…Когда она очнулась, поняла, что, задумавшись, готовит кофе. В ярко освещенной кухне было уютно, тепло, пахло кофе, и все мрачные мысли, одолевавшие Соню, исчезли, уступив место ощущению умиротворения и покоя. А кого ей теперь бояться? Уве нет, а это значит, что никто и никогда уже не узнает о том, что произошло в далекой Москве, на улице Щепкина.
А через несколько дней жизнь ее и совсем уже кардинальным образом переменится. Возможно, она и поможет Наташе, там видно будет – по настроению. Но вообще-то Наташа – не маленькая девочка и должна понимать, что в этой жизни каждый отвечает только за себя.
Кофе получился густым, сладким. Соня с удовольствием выпила его и решила, что спать ей сегодня уже не придется. Может, подняться на чердак, посмотреть, что придумала на этот раз госпожа Вьюгина? Дурочка Вьюгина? Полила макет водкой и разложила на этажах бутерброды? Или сломала лестницу? Вот уж развлечение они себе нашли, играются в куклы, как дети!
Она поднялась на чердак, включила свет и увидела, что маленький дом стоит себе, как ни в чем не бывало, разве что не посмеивается уголками окошек. Уж он-то много чего мог бы рассказать тем, кто заинтересовался бы теми странностями, происходившими как в нем, так и в настоящем доме.
Запах жженой бумаги еще до конца не выветрился. Соня прошла к окну, открыла его, впустив сырой холодный свежий воздух, вернулась и, уже проходя мимо макета, вдруг уловила боковым зрением фиолетовое пятно. Повернула голову и поняла, что на втором этаже, в комнате Розы, появился какой-то новый предмет. Фиолетового цвета. Интересно, неужели игра в куклы еще не закончилась?
Она подошла поближе и, увидев куклу в фиолетовом платье, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Кукла была подвешена к перекладине над окном в комнате, соответствующей комнате Розы. Больше того, этой кукле кто-то свернул голову, и она, кудрявая, болталась на одной резинке.
Роза повесилась. Русская шутка? Шутка русской! Шутка идиотки русской! Шутка русской идиотки. Идиотская шутка русской. Наташа пошутила.
Ноги почему-то не слушались ее.
А что, если в эту игру включилась и Роза?!
К черту все эти игры! Пора заканчивать все эти дурацкие спектакли и сжечь, к черту, макет!!!
…Она не помнила, как спустилась с чердака, подбежала к двери, ведущей в комнату Розы, схватилась за ручку и рывком опустила ее. Дверь начала медленно открываться. И там, внутри чистенькой, освещенной ярко-оранжевым светом напольной лампы комнаты, Соня увидела подвешенное к потолку тело женщины в фиолетовом платье. Голова со спутанными светлыми волосами болталась, словно держалась на шее не позвонками и мышцами, а тонкой резинкой, как у куклы.
Глава 22
Мюнхен, октябрь 2008 г
Я сидела в том же ресторане, где познакомилась с Германом. Сначала просто пила кофе, чашку за чашкой. А потом просто курила и разглядывала визитку господина Кифера, поглядывая на дверь ресторана.
Я позвонила ему с домашнего телефона Сони в шесть утра и взволнованным голосом попросила о встрече. Он сказал, что придет в «наш ресторан» в девять часов. Что ж, меня это устраивало. Во всяком случае, у меня было три часа для того, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к встрече. Еще один незнакомец. Я подумала тогда, что в моей жизни за последние несколько лет многое изменилось, и связано это было с появлением в ней каких-то незнакомых мне людей. Сначала это был Тони, потом – его огромная пестрая семья, затем целый хоровод болгар, которые кружились вокруг меня, участвуя в новой для меня жизни (жители Страхилицы, агент по недвижимости, нотариус, какие-то люди из соседних сел), потом – девушка из турбюро в Шумене, водитель фуры – Николай, потом – Соня, Роза и вот теперь – Герман Кифер. Кто следующий?
Может быть, мои родители были правы, воспротивившись моей поездке в неизвестную мне страну, к почти незнакомому мне мужчине? И, может, жизнь моя сложилась бы по-другому, гораздо счастливее, если бы я вышла замуж за одного из своих хороших знакомых-«ботаников»? Возможно, я так же оказалась бы в одной из европейских стран, но только в качестве жены молодого профессора-физика или математика, а то и дипломата. Во всяком случае, так хотели мои родители, и ничего плохого в этом их желании не было. Конечно, они желали мне спокойной, комфортной и обеспеченной жизни. А что выбрала я? И что мне дала та свобода, которую я ценила больше всего на свете? Ну, перемещаюсь я из страны в страну, но разве чувствую я себя от этого свободной и счастливой? Нет, не чувствую. Больше того, жизнь продолжает кидать меня из одних чужих рук в другие. Вот и сейчас. Ну зачем я какому-то Герману? Кто я ему? Да никто! Я боялась, что, увидев его недовольную мину, сразу же попрошу прощения и вернусь домой. Вернее, туда, где я кому-то и зачем-то нужна. К Соне.
Но, увидев еще в дверях улыбавшегося, бодрого, спешившего ко мне Германа, я успокоилась. Мне показалось, что он искренне рад нашей встрече.
– Я думал, мы никогда больше не увидимся, – сказал он, усаживаясь рядом со мной за столик и беря меня зачем-то за руку. Я уже отвыкла от прикосновений мужчины. Но он словно согревался о мою руку. Или наоборот? В любом случае мне это было приятно. И видеть, и чувствовать его.
Подошла официантка. Герман заказал, как я поняла, кофе. Потом, словно опомнившись, спросил меня, завтракала ли я. Я ответила, что нет, у меня и аппетита-то нет. Но он все равно сказал что-то официантке.
– У тебя такое лицо. Что случилось? Проблемы?
– Да.
Я уже знала, что расскажу ему все. Больше некому. Если он посмеется надо мной, что ж, так мне и надо. А если предложит помощь или что-то посоветует? Ну, не родителям же мне звонить!
– Скажи. Скажи, что случилось! Я же вижу, что тебе плохо. Твои глаза говорят за тебя.
– Я раньше жила в Москве. У меня очень хорошие родители. Училась я средне. Мало с кем дружила. Мне всегда нравилось быть одной. Наперекор родителям я купила мотоцикл, чтобы почувствовать себя свободной. Часто мне приходилось занимать деньги, чтобы покупать запчасти к мотоциклу, какие-то аксессуары.
