— Вот так скромненько я и живу, — прозвучал за ее спиной голос Джона. — Никакого антиквариата, если не считать часов и полотна Ватто, которое я приобрел тебе в подарок. Представляешь, старушка, владелица картины, попросила за нее всего сто тысяч, а я еще и поторговался немного. Сделку мне Максим Грановский устроил: старушка уже чуть не при смерти, какая-то подруга его бабушки.
Наташа подошла к стене. На полотне были изображены куртуазный кавалер с дамой на фоне лиственного леса. Дама полулежала на траве, подставляя кавалеру шею для поцелуя, кавалер склонился над ней, держа в руке бокал с шампанским. Неподалеку маленькая собачка лаяла на птичек, а за кустами отгоняли хвостами мух две оседланные лошади. Картина Наташе не понравилась, но все равно она сказала:
— Мне всегда был интересен Ватто, спасибо тебе, Джон, за подарок.
Она поцеловала мистера Хадсона, и тот ответил ей. Потом провел гостью по квартире, демонстрируя две спальни, гардеробную и кухню. Из бара под стойкой достал бутылку шампанского и спросил:
— Не желаешь?
Она подумала и покачала головой, посчитав, что согласие выпить Джон сочтет за оттяжку времени, за ее нежелание идти в спальню прямо сразу.
Мистер Хадсон кивнул и произнес:
— Возможно, ты права. Завтра с утра заседание совета директоров, и надо выспаться хорошенько, быть в форме. С утра следует еще раз просмотреть все документы. Кстати, я хочу, чтобы ты тоже присутствовала на совещании: будут рассматриваться вопросы, которые касаются и твоей компетенции. А потому водитель отвезет тебя сейчас домой, а утром заберет, как обычно.
На том знакомство с квартирой закончилось. Наташа возвращалась домой, не расстроенная, а несколько обескураженная — мистер Хадсон повел себя более чем странно. Но потом решила, что он так воспитан или просто хочет понравиться ей лишний раз своим благородством.
До свадьбы так ничего и не случилось. Вероятно, Джон решил отложить сие событие на брачную ночь. А потому и выпил за столом всего один бокал шампанского.
Подвыпившие гости вопили «Горько!», мистер Хадсон улыбался им. И, помогая Наташе подняться для поцелуя, шепнул ей на ухо на английском:
— Скорее бы это все закончилось.
Потом начались танцы. Первый танец, конечно, танцевали жених с невестой. И Наташа удивилась мастерству, с которым Джон кружил ее по залу.
— Ты занимался танцами? — поинтересовалась она.
— Совсем немного. Несколько уроков вальса, танго и сальсы. И то лишь для того, чтобы не сидеть сиднем на подобного рода мероприятиях.
— А мне показалось, что у тебя серьезная подготовка…
Мистер Хадсон не успел ничего ответить, потому что к его молодой жене подсела ее изрядно подвыпившая школьная подруга.
— Наташка, — закричала она, пытаясь перекричать музыку, — у тебя талия сколько сантиметров? А то я смотрю, смотрю и не могу понять. У меня такая, наверное, только в седьмом классе была. Ты вообще как рожать собираешься?
Наташа не успела ничего ответить, потому что подруга полезла уже обнимать жениха.
— Джон, ты в каком городе живешь? Санта-Барбара далеко от вас?
— Я живу в Нью-Йорке, — спокойно ответил мистер Хадсон, — а Санта-Барбара находится в Калифорнии.
— Да какая разница! — обрадовалась школьная подруга. — В Америке все близко. Дай-ка лучше я тебя поцелую… Ты такой хорошенький!
Наташа осмотрела людей за столами. Максим Грановский, Марина Степановна, Сергей Адамович Ласкер — немолодой очень тихий человек, Светлана Томина…
Начиная работу в фонде, Наташа делила с последней кабинет, и коллеги, бывало, о многом разговаривали, хотя Света больше всего на свете любила автомобили… Конечно, она любила мужа и восьмилетнего сына, но говорила чаще всего о машинах, удивляясь тому, что новая сотрудница к автотехнике равнодушна.
В конце свадебного стола сидела Таня из бухгалтерии. Ее должность в фонде была самой маленькой, и занималась она в основном мелочевкой — относила платежки в банк, забирала выписки. Документы в налоговую или в пенсионный фонд тоже отвозила Таня. О ней Наташа не знала почти ничего, кроме того, что та мечтает о новой квартире и интересовалась, сможет ли фонд предоставить ей кредит со ставкой ниже банковской. Но заявление на субсидию так и не подала. Наверное, постеснялась или заранее посчитала, что ей откажут.
Еще совсем недавно незнакомые люди казались Наташе теперь близкими и родными, ей хотелось что-то сделать для них, чтобы все вокруг были счастливы и веселы.
Сергей Адамович сидел тихо, не танцевал, почти ничего не пил. Наташа подошла к нему и спросила:
— Вы почему один, а где ваша жена?
— Слава богу, далеко, — прозвучал странный ответ. Но затем Ласкер пояснил: — Вообще-то мы в разводе, и когда она уехала в Штаты, я наконец-то поверил в существование бога. Но бывшая супруга все равно звонит и скандалит, требуя материальной компенсации за совместную жизнь.
— Смените номер телефона, — посоветовала Наташа.
— Я так и сделаю, — согласился Сергей Адамович. И посмотрел на грустного Максима Грановского, танцующего со Светланой Томиной.
Музыка смолкла, и Наташа услышала голос Джона, который терпеливо объяснял прицепившейся к нему школьной подруге невесты:
— Вообще-то в Нью-Йорке есть где побегать. Я, например, совершаю утром пробежки в Центральном парке.
Они вошли в квартиру, заставленную букетами. От необычайно сильного аромата у Наташи слегка закружилась голова. Она сняла с головы фату, положила ее на барную стойку и опустилась в кресло.
— Дай я помогу тебе платье расстегнуть, — произнес Джон, — мне кажется, ты немного перетянулась. Кроме того, в зале было очень накурено, даже я задыхался.
Она приподнялась, и мистер Хадсон расстегнул крючочки на спине лифа. Затем продолжил:
— Если хочешь, вообще его сними.
Наташа подумала немного. Раздеваться перед чужим мужчиной было неудобно, но с другой стороны, Джон уже не чужой, а самый близкий ей человек, ближе даже, чем папа с мамой. Она вылезла из свадебного платья и снова опустилась в кресло, прикрывая грудь руками. Джон поднял платье с пола и направился в гардеробную. Вскоре появился снова, подошел и протянул ей тонкий, почти невесомый шелковый халатик.
— Вот, прикройся.
Она так и поступила. То есть не надела пеньюар на себя, а только прикрыла им грудь и живот.
— А теперь, миссис Хадсон, — заговорил Джон, — поговорим о главном. Я хочу обсудить условия брачного договора, который мы подпишем сразу по прибытии в Штаты. У тебя есть какие-нибудь пожелания?
Наташа покачала головой:
— Как скажешь, так и будет.
Джон кивнул:
— Well. Тогда слушай. При разводе, если таковой случится, тебе остается вся собственность, которая была у тебя до брака. Все деньги на твоих личных счетах тоже останутся тебе, так же, как и подарки, полученные от меня или кого-либо во время нашего совместного проживания. Так что картина Ватто уже твоя навечно, как и квартира, которую я купил на твое имя в Нью-Йорке и где мы будем с тобой жить. Ни на что другое ты претендовать после развода уже не сможешь.
