Глава 7
Переговорив со своим рекламным агентом, я сослалась на кошмарное самочувствие и, пообещав завтра же приехать на киностудию, подошла к шкафу и достала пакет, доверху набитый долларами. Руки у меня дрожали. Высыпав содержимое пакета, я села на ковер и принялась пересчитывать деньги. Десять тысяч долларов… Двадцать… Пятьдесят… Сто тысяч… Я боролась с непрекращающимся головокружением и мутной одурью, которая так некстати давила на мозг. Ровно семьсот шестьдесят тысяч долларов. Больше полумиллиона, но и не миллион. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что я могу найти подобную сумму, я бы громко рассмеялась и демонстративно покрутила пальцем у виска. Но сейчас… Пересчитав деньги, я принялась складывать их обратно в пакет и быстро поднялась с пола.
Я прижала пакет к себе и у меня что-то дрогнуло внутри. Пожалуй, не стоит держать деньги дома. Во-первых, это не очень разумно. Несмотря на сигнализацию и довольно надежные замки, известных людей обворовывают очень даже часто: ищут несметные сокровища и горы зеленых купюр. Несметных сокровищ у меня не было, а вот насчет горы зеленых бумажек разговор особый. Во-вторых, завтра ровно к десяти часам утра ко мне придет домработница, которая наводит порядок и уже две недели имеет беспрепятственный доступ к моей квартире. Значит, я должна спрятать деньги. Но куда? Положить в банк? Нет, слишком большая сумма, а слишком большие суммы вызывают у наших доблестных банковских работников всякие вопросы. Пока я не пойму, что деньги принадлежат только мне, я не могу ими открыто пользоваться и светиться перед кем бы то ни было.
Не выпуская пакета из рук, я почему-то подумала о небольшой ветхой даче, принадлежащей моему рекламному агенту. Однажды после съемочного дня я ужасно вымоталась и встретилась со своим агентом, чтобы обсудить творческие планы. Агент, приятный молодой человек по имени Костик, пригласил меня в кафе, расположенное на территории киностудии, и мы стали обсуждать план работ, который он набросал накануне. Я пила кофе, кивала и смотрела на Костика покрасневшими от усталости глазами.
Как только он замолчал, я пожаловалась на то, что работаю круглосуточно и мечтаю хоть о каком-то отдыхе, что меня тошнит от самолетов и гостиничных номеров.
Костик внимательно меня выслушал и протянул ключи от своего загородного домика, который в самой настоящей деревне, где осталось всего несколько жилых домов. «Там пахнет сеном и коровьим молоком. А еще, тебя там никто не узнает, потому что в деревне нет телевизоров и оставшиеся местные жители не читают газет. Ты можешь остановиться у меня, когда тебе захочется деревенской экзотики или просто побыть вне цивилизации. Я туда редко езжу, желания нет. Эти ключи тебе так, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь понадобятся… В комфортабельных загородных домах ты всегда отдохнешь, а на такой даче — вряд ли», — сказал Костик и сунул мне ключи.
Я безразлично положила ключи в сумочку и вскоре, поменяв старую сумку на новую, позабыла об их существовании. И все же один раз я наткнулась на эту сумочку и обнаружила в кармашке эти самые ключи. Тогда у меня было скверное настроение и выпал свободный день. Недолго раздумывая, я поехала на эту самую дачу и с огромным наслаждением провела день в деревне. Конечно, этот дом было трудно назвать дачей. Обыкновенная полуразвалившаяся изба и гнилые сени… И все же прелесть была не в этом. Неподалеку от так называемой дачи текла чудесная речка и шумел сосновый бор. В лучшие времена в этой деревне было ровно пятнадцать домов, а теперь осталось только четыре. В них проживали люди крайне почтенного возраста, которые не захотели на старости лет бросить родные избушки и переехать в город. На четыре дома ровно четыре человека — древний дед Герасим с густой белой бородой и три одинокие бабульки, сутки напролет копошащиеся на своих огородах. Остальные дома были брошены, а следовательно, и разрушены. Только в два дома изредка наведывались хозяева, именовавшие себя дачниками.
Я прекрасно провела время и даже познакомилась с деревенскими аборигенами, которые и в самом деле не приметили во мне звезду, но отнеслись гостеприимно и чрезвычайно радушно. Я представилась Костиной знакомой, банковской служащей. Придумать сказку, что я работаю в банке мне пришлось для того, чтобы оправдать наличие дорогой иномарки, на которой я приехала в деревню. В тот день старушки побаловали меня картошкой в мундире и домашним сливовым вином. Я рассказала разные столичные новости и пообещала приехать еще.
Почему-то казалось, что дача Костика, — это идеальное место для хранения денег. Деньги можно спрятать в сенях хотя бы на первое время. Костик на даче вообще не показывается. Дом постоянно закрыт, а чужаки объезжают деревню стороной, считая ее вымершей. Как только пройдет немного времени и я пойму, что эти деньги принадлежат всецело мне, я переложу их в другое место и начну ими пользоваться по праву. А сейчас… Сейчас лучшего места просто не найти.
Засунув пакет в спортивную сумку и застегнув молнию, я кинулась к зеркалу. Собрав волосы в пучок, я надела старые джинсы, линялую майку и нацепила на нос темные очки. Чем скромнее я буду одета, тем меньше вызову интереса у окружающих. На кого я сейчас похожа? На дачницу… На совершенно безразличную к своему внешнему виду женщину, не на звезду, это уж точно… Повесив сумку на плечо, я вздохнула от тяжести, но затем решила, что своя ноша не тянет, и выскочила из квартиры. Пробежав мимо «мерса», принадлежащего Михаилу, я села за руль своего автомобиля и отправилась на так называемую дачу.
Выехав на объездную дорогу, я сразу же свернула на проселочную и обратила внимание, что уже стало темнеть. Стрелка спидометра ползла к ста двадцати, и машина неслась как зверь. Наверное, кому-то покажется настоящим безумием, что я везу семьсот шестьдесят тысяч долларов в заброшенную деревню, но для меня эта идея показалась идеальным выходом из сложившейся ситуации. Далеко, непредсказуемо и надежно…
Через пару часов показалась река, а это означало, что я уже почти на месте. Увидев прохудившуюся крышу Костиного дома, я сбросила газ и припарковала машину у повалившегося забора. Судя по тому, что в соседних избах не горел свет, я поняла, что местные жители в количестве четырех душ уже спят. Как и полагается в деревнях, старики рано ложатся и рано встают.
Прихватив сумку, я выскочила из машины и решительно направилась в дом. Обследовав «дачу» на предмет того, был ли кто здесь в мое отсутствие, я пришла к выводу, что с того самого момента, как я побывала здесь в последний раз, на порог не ступала нога человека.
Я зажгла свечу и направилась в амбар за домом. Амбар пришелся мне по душе. Совершенно неприметное, не бросающееся в глаза строение, которым уже не пользовались тысячу лет и уже вряд ли когда-нибудь воспользуются. Подойдя к щелястой стене, я отодвинула от нее различный хлам и взяла лопату. Приняв окончательное и бесповоротное решение закопать сумку с деньгами, я принялась рыть яму. Когда дело было сделано и бесценная сумка опустилась на самое дно, я перевела дыхание и с облегчением вздохнула. Перетащив на это место кучу гнилых досок, я вышла из амбара. Ну вот и все. Я никогда не видела этих денег и не имею к ним ни малейшего отношения.
