Стемнело уже на улице, но во дворе больницы горели фонари. В этом свете он и увидел женщину, которая медленно брела по дорожке в сторону проходной и в которой он узнал Аллу.
Костя нажал на педаль тормоза и, когда машина резко остановилась, вышел из нее.
— Привет! — сказал он, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, даже слегка равнодушным.
— Давно не виделись, — отчужденно, но без колючей иронии улыбнулась Алла.
— Подвезти?
— Ну, подвези…
Когда-то он ездил на «триста двадцатой» «БМВ», сейчас у него та же марка, но более крутой, «пятой» модели, только она как будто и не заметила разницы. И в машину села, не замечая ее достоинств.
Пальто на ней кожаное с роскошным песцовым воротником, сапоги на шпильке, изящная сумочка, серьги с бриллиантами, перстень из одного с ними гарнитура. Стильная прическа, волнующий запах дорогого парфюма. Все такая же молодая и красивая, как три года назад… Костя почувствовал, как задрожали его пальцы.
— Куда ехать? — спросил он.
— А ты не знаешь, где я живу?
Костя молча кивнул. Он и хотел что-нибудь сказать по этому поводу, но в горле вдруг пересохло. Видно, ничего у нее не сложилось с Мишей, раз она живет в своей старой квартире и на пальце нет обручального кольца. Она, конечно, могла там жить с ним, но кольцо… Впрочем, гражданские браки сейчас в моде.
Он взял из специального углубления бутылку с минералкой, сделал несколько глотков и спросил:
— Как поживаешь?
— Нормально.
— А в больнице что делала?
— Вику навещала.
— Что-то серьезное?
— Да нет, панкреатит обострился.
— А у меня отец в больнице. Инсульт.
— Плохо.
— Очень плохо.
— Переживаешь? — Только сейчас в ее голосе промелькнули теплые нотки.
— Не то слово.
— Я помню, как мама… — Алла осеклась, вспомнив нечто ужасное.
На продолжении Костя настаивать не стал. Ведь это ужасное могло скоро произойти и в его жизни.
Какое-то время они ехали молча. Но вот Костя вспомнил про ее институт и поинтересовался:
— В институт больше не ходишь?
— Вспомнил, — с горечью усмехнулась она.
— Сейчас бы на четвертом курсе училась…
— Да я как-то не переживаю, — пренебрежительно отмахнулась Алла. — Было бы с чего париться.
— Как у тебя с Мишей?
— Нормально.
— Живешь с ним?
— Живу… А ты что, завидуешь?
— Ему — да, — честно признался Костя.
— Завидуй молча.
— Давно тебя не видел.
— Ну, это же не значит, что моя жизнь остановилась… А куда мы едем?
— Куда сказала, туда и едем, — уклончиво ответил он.
— Ты что, окольными путями меня везешь?
— Ну, заблудился немного. Может, от волнения?
— Ну, если старая любовь не заржавела…
— Не заржавела.
— А с новой как? — Она кивком головы показала на его безымянный палец правой руки.
— Да это не любовь.
Не хотел он жениться на Зойке, но ведь сам во всем виноват. Завалил девчонку по пьяной лавочке, а она залетела. К тому же с Аллой никаких шансов у него не было…
Зойка неплохая жена. И симпатичная она, и в постели с ней интересно, только вот не трепетала от нее душа, не дрожали кончики пальцев при мысли о ней. Другое дело — Алла, но она так от него далека. Да и не свободен он… Впрочем, если Алла вдруг позовет, он может и не устоять… Только не зовет она. И Миша с ней.
— А что?
— Обязанность. И привязанность. И еще двое детей.
— Лихо ты развернулся!
— А у вас как?
— Никак. Нам это ни к чему, — нахмурилась она.
— Чего так?
Алла ничего не сказала, но так глянула на Костю, что у него чуть язык не отнялся.
— Если ты думаешь, что у нас все плохо, то очень ошибаешься.
— Да я не думаю.
— И думаешь. И надеешься… Меня не обманешь… — снисходительно усмехнулась Алла. — У тебя семья, дети, а ты все хочешь, чтобы я Мишу бросила. Не дождешься.
— Так я уже и не жду.
— И правильно делаешь…
Машина остановилась во дворе дома на Первомайской улице.
— У Миши дела, отец в рейсе, Вика в больнице… — вдруг сказала она.
И он сразу понял, зачем она это сделала. От волнения у него затяжелели ноги, онемели руки, закружилась голова. И обязательства перед Зойкой и детьми вдруг закачались, стремительно теряя контуры.
— Может, пригласишь на чашку кофе? — спросил он, через силу выговаривая слова.
— Не приглашу! — засмеялась Алла.
— Издеваешься, — вздохнул Костя.
Никогда и ни с кем он не ощущал так свою беспомощность, как с Аллой. С Мишей — при всей его крутости — он еще мог хорохориться, а в противостоянии с ней, увы, всегда выглядел жалко. Она гнала его, а он не уходил. Она смеялась над ним, а он терпел. Так было раньше, так будет всегда. И все-таки он до сих пор надеется на лучшее.
— Да нет, просто позлить тебя захотелось.
— Зачем?
— А может, мне всегда нравилось, как ты злишься.
— Почему «может»? Так и было.
— На ком ты женился?
— Ты ее не знаешь, — оживился Костя. Он вдруг понял, что Алла не хочет уходить.
— Мама была не против?
— Моя мама? Да нет, она была только «за»…
— А меня она не очень жаловала.
— Да нет, она против тебя ничего не имела. Просто я на Зойке должен был жениться. Ну, она так хотела.
— Выгодная партия?
— Что-то вроде того.
— И насколько выгодная?
— Отец у нее большой человек. И с бизнесом нам очень помог.
— Я так думаю, бизнес у вас хорошо идет.
— Ну, не жалуемся… В супермаркете на улице Победы была?
— Да, знаю такой, — кивнула Алла.
— Наш бриллиант, так сказать.
— Есть и не бриллианты? — заинтересованно улыбнулась она.
— Ну, все камушки дорогие. Двадцать шесть камушков в короне.
— Неплохо.
— Вот я и говорю, что не жалуемся…
— Рада за тебя.
— А я рад, что тебя увидел.
