Красавица Леда уже вышагивала меж рядов к эстраде – отработанной походкой манекенщицы, сводившей на нет чопорность униформы, – и плотоядно улыбалась красными губами, глядя на Вадима, будто присмотрела в троице слабое звено. (Или он в самом деле чем-то привлёк штатную хищницу?) От вида её глубоких глаз Вадиму сделалось беспокойно, как во времена застенчивой юности. А предательница Эва скромненько отступила на задний план, предоставляя ему полную инициативу, – как и всегда в подобных случаях.
Поднявшись на эстраду, Леда дождалась, пока аудиторию покинет последний старикан, и обратилась к певцам без лишних церемоний:
– А теперь, сладкие мои, я покажу ваши сегодняшние приобретения: комнаты, кормушку, раздатпункт и прочее, положенное шестому разряду. И объясню новые обязанности. Пройдёмте-ка!
Взяв Вадима под руку, красотка повлекла его к выходу, время от времени оглядываясь на Эву, словно проверяя реакцию. Та столь же демонстративно повисла на Адаме, всегда готовом ей подыграть. Так и прошествовали по коридору, будто две любовные парочки. Затем втиснулись в кабину лифта и устремились вниз, где размещались покои студийцев. Как выяснилось, подвальные помещения Храма намного превосходили размахом надземные, однако вентиляция была безупречной на всех этажах.
Уже далеко внизу, миновав несколько страж-постов, Леда привела их в огромный, роскошно обставленный номер – с тремя здоровенными комнатами, большой прихожей и широкой уютной ванной. Мебель словно перенесли сюда из забугорных каталогов – изящная, комфортная, сработанная под человека, а не по привычному лозунгу «сойдёт и так». В комнатах свободно – почти всё, включая кровати-«полигоны», легко убиралось в стены. Там же хранились вещи, на диво разнообразные и нарядные. Фотообои на стенах создавали иллюзию простора: лесного, горного либо прибрежного – кому что нравится. А над головой сияло, скрывая сводчатые потолки, высокое небо, будто проступая сквозь десятки перекрытий.
– И как вам здесь? – поинтересовалась секретарка, когда осмотр был завершён и все вернулись в прихожую, больше похожую на гостиную: те же кресла, столики, холодильник.
– Ничего клетушки, – снисходительно похвалил Вадим. – Выходит, не так и плохо быть «шестёркой»?
– Во всяком случае, отсюда на вольные хлеба не сбегают, – подтвердила Леда. – А перспективы!.. При должном усердии можно подняться до пятого разряда. Представляешь: вся эта квартира станет твоей!
«„Творец пятого разряда“ – звучит! – подумал Вадим. – Хотя у токарей, помнится, разрядность шла на увеличение».
– А как насчёт первых четырёх? – полюбопытствовал он. – Или там всё резервировано под «лучших людей»?
С улыбкой девушка развела руками, словно бы намекая: есть ведь и неформальные пути к достатку. Ещё одна мудрица, до тонкостей познавшая жизнь – мало их встречалось на пути Вадима!..
– Если желаете, могу сопроводить в кормушку, – предложила она. – А нет – здесь запасён сухой паёк, весьма недурной по ассортименту.
– Пожалуй, лучше остаться, – сразу откликнулась Эва и вздохнула с лицемерной усталостью, якобы маскирующей похоть. – Столько волнений за день – правда, милый? Быстрее спать, спать!..
И потянула безотказного Адама в одну из комнат, оставляя Вадима наедине с секретаркой. Кажется, затевалась увлекательнейшая из охот: на живца, – особенно занимательная для приманки! Впрочем, ведись охота на мужчину, Эва без колебаний предложила бы на роль наживки себя – так что всё по-честному.
– Ого! – сказала Леда, слегка озадаченная удачным раскладом. – Им даже ванна не требуется? А как же популярный в ваших кругах лозунг: «Корыто мне, корыто!»
– Ты не спешишь? – спросил Вадим опасливо. Всё-таки с этой девицей было нечисто, и хуже всего, он даже не понимал причин своего беспокойства. Глаза как омуты? А то мы не видали таких!..
– Шеф меня отпустил, – беспечно ответила Леда. – А больше искать некому до самого утра! – Она распахнула двери в остальные комнаты, в одной из которых тихонько шелестели ветви, в другой набегали на гальку лёгкие волны: – Что выбираешь: лес или море?
Вадим выбрал берег и не ошибся, поскольку при ближайшем рассмотрении волны оказались настоящими. То есть не морскими, конечно, но и не рисованными. Дальняя стена отступала на пяток метров от жилой зоны, а галечный пляж словно бы вытекал из-под длинношёрстного ковра, стилизованного под траву. И затем круто понижался, превращаясь в дно крохотного водоёма, по которому гуляли зеленовато-прозрачные волны.
Не слишком ли шикарно для шестого разряда? – засомневался Вадим. Хотя… для артистических душ и клетки нужны с позолотой.
– Насколько понимаю, – спросил он, – с другой стороны такое же гнёздышко?
– Тебе не всё равно? – откликнулась Леда.
Сбросив у входа туфли, она танцующей поступью проследовала к валуну, выступавшему из стены, распахнула в нём дверцу и принялась извлекать из недр, сгружая на столик, действительно элитные продукты: сервелаты, мясные рулеты, балыки, консервы с икрой и крабами, конфеты и печенье забытых сортов (либо виденные лишь на ВДНХ), апельсины, виноград, бананы, даже ананасы, запавшие в душу Вадиму аж со студенческих времён, когда сию экзотику нежданно завезли в общежитский буфет.
– «Ешь ананасы, – пробормотал он, – рябчиков жуй…»
– Что? – оглянулась на него девушка, явно не знакомая с классикой.
– Так, к слову, – сказал Вадим. – Рябчики – тебе, ананасы – мне… К твоему сведению, я не хищник. Так что спасибо за фрукты!
– Но вино-то ты пьёшь? – спросила она, доставая бутылку.
– «То-ты», – повторил Вадим, пытаясь вспомнить, от кого он слышал подобное неблагозвучие. Потом сообразил: от Бондаря. Правда, там было «же-жу». Ну, собственно, и что?
– Могу, конечно, – ответил он. – Только оно не столько пьянит меня, сколько… Впрочем, давай.
Бережно Вадим принял бутылку, с любопытством оглядел. Чёрт его знает, вроде неплохое и, кажется, выдержанное. Лишь бы в него не подсыпали чего-нибудь, а то мы в кино насмотрелись!..
– Не слишком ли богато для горлодёров? – поинтересовался он.
– Кто может знать, – сказала девушка. – Думаешь, это ваше пение растрогало Леднёва? А если он нацелился пристроить вас в СССР?
– Куда? – удивился Вадим.
– Сверхсекретное секс-ревю.
– Это что?
– Это – всё, – спокойно пояснила она. – Никаких ограничений на фантазию, лишь бы пороха хватило. И если сумеете глянуться тем, кто «заказывает музыку»…
Уж не из СССР ли всплыла и сама Леда? Впрочем, «вышли мы все…»
– Как интересно! – усмехнулся Вадим, прикидывая, сколь часто по общему каналу мелькают хотя бы женские груди. – Ну, с фантазией-то у нас порядок.
Опустившись в кресло рядом со столиком, он вытянул ноги и прикрыл глаза, пытаясь вернуться мыслями лет эдак на двадцать назад, когда ещё посещал южные побережья. Мягко пригревало закатное солнце, лицо овевал солёный, с горчинкой, ветер, усилившийся к вечеру, камушки ворошила вода, накатывая волна за волной…
