Через час на всех трех ноутбуках стояли необходимые программы, диктофоны записывали звуки, а установленные на полу камеры снимали все происходящее. Забавно, мама так увлеклась раздачей своего орехово-шоколадного печенья, что даже не заметила отсутствия флакончиков с лаком для ногтей и увлеченных разговоров о парнях. Вместо этого мы молча сидели, уставившись в мониторы.
Пока Селия рассказывала Тейлор о возможностях ИЭМП, я ощутила в комнате волну энергии. Ничего особенного не произошло, но вернулась знакомая боль в груди.
Я схватила Селию за руку.
— Я что-то чувствую.
Она направила ИЭМП на меня, и сразу замигал красный индикатор.
— Прибор показывает сильную электромагнитную энергию, — пояснила Селия. — Кендалл, ты можешь настроиться на нее?
Губы Тейлор сложились в идеальную букву «о».
— Оо. Настроиться на что?
У меня руки закололо до самых кончиков пальцев.
Мы здесь не одни. Я это просто знаю. Сделав глубокий вдох, я сказал:
— У нас гости.
Селия повертела вокруг меня ИЭМП, отмечая его показатели.
— Укажи мне на источник энергии.
Сидя на полу, я делаю глубокие вдохи, чтобы как-то справиться с болью в груди. Словно у меня проблемы с сердцем. Если бы репортер с телевидения попросил меня описать свои ощущения, я бы ответила, что кто-то сдавил мое сердце в кулаке.
— Она… повсюду, — ответила я. — Я чувствую, как она заполняет комнату.
— Тейлор, начинай снимать.
Тейлор вскочила.
— Да! Точно! Для этого я здесь. Я — фотограф. На инфракрасную снимать или на цифровую?
— Пока на цифровую, — дала указания Селия, расплываясь в улыбке. — Это так круто.
Я киваю, стараясь не нарушать концентрации.
Вокруг меня щелкает и пикает цифровая камера Тейлор. У нее одна из этих моделей с колокольчиками и свистками, я не шучу. Может, ей лучше отдать этот фотоаппарат в музей и перестать путать призрачную женщину?
— Я выключу свет, — сказала Селия. — Духу так должно быть удобнее.
— Ой, у меня мурашки побежали! — взвизгнула Тейлор, вытягивая руки, чтобы нам всем было видно. Я ее очень хорошо понимаю, потому что у меня сейчас мурашки бегут по всему телу.
— Попробуем наладить контакт, — произнесла я.
— Превосходно, — громко отозвалась Селия и тут же шикнула сама на себя. Меньше всего нам сейчас нужна перепуганная Счастливая Домохозяйка. Это точно станет последним гвоздем в мой сколоченный родителями гроб. Терпение Сары и Дэвида не безгранично, так что я вполне могу оказаться в каком-нибудь монастыре или, того хуже, в психиатрической лечебнице.
Я полезла в карман за медальоном и вспомнила, что его там нет.
— Черт!
— Тейлор удивленно опустила фотоаппарат.
— Что случилось? В тебя же ничего не вселилось?
— Нет, мама отобрала мой медальон.
— Это плохо, — согласилась Селия.
ИЭМП уже весь светится красным.
— Кому-то очень не терпится с тобой пообщаться.
Думай быстрей.
Я заметила на шее Тейлор кулон на серебряной цепочке.
— Тейлор, дай мне твой кулон. Он заменит медальон.
Она тянется к замку, но опускает руки.
— Это — Эльза Перетти.
— Она будет против? — интересуюсь я.
Тейлор хихикает.
— Моn dieu, аu contraire. Эльза Перетти. Она дизайнер в компании «Тиффани».
— А, да все равно. Он ведь может крутиться?
Селия перебивает нас, указывая на мой туалетный столик.
— У тебя в шкатулке ничего подходящего нет?
Тейлор явно не хочется отдавать свой дизайнерский кулон. Я ее не виню. Будь у меня что-то столь же модное и дорогое, я бы ни за что никому это не отдала.
Хотя, погодите, у меня тоже кое-что есть. Послушав Селию, я роюсь в шкатулке с украшениями и достаю очень дорогой мне черный бархатный мешочек с огромной сентиментальной ценностью.
— Что у тебя там? — интересуется Селия.
Тейлор делает пару снимков, ослепляя меня вспышкой.
— Прости, буду предупреждать.
Она подскакивает ко мне.
— Кендалл! Какая красота! Trus magnifique!
— Шшшш! Мама не должна нас услышать. Я уже говорила вам, что у меня большие неприятности.
Я медленно достаю из мешочка семейную реликвию. Это длинная серебряная цепочка со слезой из чистейшего хрусталя. Бабушка Этель оставила кулон мне, потому что я всегда просила разрешения посмотреть на него. Она говорила, что он сделан из слезы ангела.
— Это отлично подойдет.
Я снова усаживаюсь на пол. Тейлор начинает фотографировать, перед каждым щелчком предупреждая: «Вспышка». Селия следит за компьютерами. Звуковые приборы фиксируют всплески, и Селия думает, что мы что-то нащупали. Я стараюсь прислушаться к своему подсознанию и разобрать, что же мне говорят. Мне не по себе, но Лорин говорила, что я должна победить страх, иначе духи будут питаться им. Это как с собаками. Они всегда чувствуют, если их боишься, и нападают. Со мной и Марджори так было в шестом классе, когда мы ходили за замороженным йогуртом. Соседский доберман сорвался с поводка и загнал меня на дерево, потому что я испугалась, увидев его, и побежала. Глупая псина всего лишь хотела отведать моего шоколадно-ванильного лакомства, но страх мой она почуяла.
Нельзя позволить призрачной женщине — и другим духам — тоже это почувствовать, так что я запихиваю все свои эмоции глубоко в желудок, где они будут перевариваться вместе с пиццей и печеньем. Я обязана любой ценой установить контакт.
Вместо медальона у меня бабушкин кулон. Надеюсь, ему удастся заменить розовый кварц. Дрожание цепочки щекочет мне пальцы. Я готова.
— Зачем он нужен? — спрашивает Тейлор.
Я быстро провожу мастер-класс по использованию телепатических медальонов и начинаю задавать вопросы.
— Есть ли в этой комнате духи?
Хрустальная капля начинает медленно вращаться по часовой стрелке.
— Это ведь да? — завороженно произносит Селия.
Я киваю. Тейлор фотографирует.
Вдруг мне становится жутко холодно. Как в морозилке.
— Как здесь холодно, — шепчет Тейлор.
Селия соглашается.
— Вокруг моих ног только что пронеслось что-то холодное.
Она достает из кармана маленький прибор и направляет его на пол.
— Тринадцать градусов.
— Здесь? — не верит Тейлор.
