Он достал ключ и открыл контейнер.
Ларец был на месте, как и прикрепленное к нему намертво сенсорное устройство. Бестужев достал жезл… и вдруг присел за стол, почувствовав, что силы покидают его.
«Сохранится ли спокойствие и стабильность в мире, решать теперь вам. Возьмите жезл — отныне я полагаюсь на ваш разум», — вспомнились слова священника из Рима. Бестужев постарался собраться с духом. Перед ним, традиционно выходящим победителем из всяких рискованных историй, теперь стоял вопрос, на который не было простого ответа. «Анна права, — мелькнула наконец оформившаяся мысль. — Нужно прекращать эту гонку за тенью. Священный Грааль, таинственные рукописи, голова Бафомета, пальцы Иоанна Крестителя, брачное свидетельство Иисуса Христа, корона иудейских царей — чего только не приписывали тамплиерам. А ведь они искренне служили своему Богу, были образцом мужества, бескорыстия и отваги, того, что теперь называют рыцарством… И избавить наконец человечество от всех этих домыслов и фантазий можно вот здесь и сейчас!» Артур Александрович достал жезл. «А если там нечто, с чем невозможно будет расстаться? А если там смертельный вирус или какая-нибудь другая пакость? Вот глупости, совсем потерял чувство реальности! Ведь столько людей соприкасалось с ларцом в течение этих веков, и ничего… Стоп, но ведь священник говорил, что ларец приносит несчастье, значит, не все так просто…» — продолжало крутиться у него в голове. И вдруг он вспомнил: дерзкая попытка ограбления банка, причем предпринятая вскоре после того, как ларец поселился в его хранилище! Еще одно совпадение? «Нет, этому должен быть положен конец!» — решил он, взял жезл и вставил в замок ларца.
Замок тихонечко щелкнул, как будто сработал хорошо смазанный механизм. Крышка приоткрылась. Бестужев медленно, стараясь перебороть слабость, поднял крышку, откинул бархат… и двумя руками достал золотой кристалл…
Ничего более великолепного ему не приходилось видеть в жизни. В его руках сверкал золотой кристалл идеальной формы в виде двух правильных пересекающихся пирамид. На подставке он увидел выгравированные три буквы, которые на иврите — а Артур Александрович немного знал этот язык — составляли слово «единство». «Так вот откуда пошло волшебное слово, — подумал он, продолжая разглядывать кристалл. — Интересно, что же этот кристалл означает?» Он вдруг понял, что не может отвести от него взгляд. Кристалл притягивал, манил, кружил голову…
«Как такое совершенство можно отдать? Вернуть вглубь горы? Никогда! Что за дурацкие предрассудки! Я буду им владеть, тайно и бескорыстно…» — возникла в голове шальная мысль. Он сделал над собой еще одно усилие, положил кристалл в сумку, щелкнул замком, затем закрыл ларец и металлический контейнер. Пустой теперь ларец и контейнер отправятся обратно в хранилище, сумку же он заберет с собой. Все, дело сделано, можно возвращаться в мир!
Покидая комнату для клиентов, Бестужев был настолько взволнован и погружен в собственные мысли, что едва ли обратил внимание на необычное поведение уже знакомого служащего банка, который не спускал с него глаз. Когда Артур Александрович прошел через операционный зал к выходу, крепко сжимая в руке сумку, тот снял трубку телефона, торопливо набрал номер, дождался ответа и заговорил по-английски, прикрывая микрофон рукой:
— Он только что покинул банк. В этот раз он был в хранилище с сумкой и вел себя очень странно. Я уверен — ларец был вскрыт, реликвия похищена.
— Вы хотите сказать, что он нарушил клятву? — спросили на том конце линии.
— Да, именно это я и хочу сказать. По-моему, настало время действовать.
— Спасибо, брат. Да настигнет кара каждого клятвоотступника!
По дороге из Лимассола в аэропорт в машине царила тишина. Никто и не пытался разрядить напряженную атмосферу, возникшую сразу, как только Бестужев вышел из банка. Трубецкой и Анна ожидали, что по меньшей мере он им скажет, что же было в ларце, если не предложит продемонстрировать реликвию живьем. Артур же был как будто в трансе и никак не мог решиться на этот шаг. Он покинул банк в крайне возбужденном состоянии. Точнее говоря, он уже сожалел, что не сдержался и взглянул на содержимое ларца. Теперь золотой кристалл не шел у него из головы… Тут было уже не до обид Трубецкого и Анны.
В таком напряженном молчании они добрались до аэропорта. Трубецкой чувствовал, что с Бестужевым что-то не так. Обиженный, он уже собрался пожелать Артуру хорошего перелета в Израиль, поскольку, согласно плану, они с Анной возвращались в Санкт-Петербург, как по громкой связи объявили, что единственный на сегодня рейс в Тель-Авив отменен. Сергей Михайлович заметил, как Бестужева мгновенно прошиб пот, — прямо на глазах его рубашка стала мокрой, несмотря на вполне прилично работающие внутри аэропорта кондиционеры. Анна посмотрела на часы.
— Пять вечера, — сказала она. — Банк уже закрыт.
На Бестужева стало больно смотреть. Без слов было ясно, что он не представляет, как провести еще день с тем грузом, который в этот момент находился в его сумке.
— Артур, ты ли это? — вдруг откуда-то сзади раздался возглас на ломаном русском языке. Все трое обернулись. Прямо к ним направлялся невысокий мужчина средних лет, бородатый, с кругленьким брюшком, одетый в шорты, ботинки для походов по горам, рубашку-поло фирмы «Тимберленд» и в помятой брезентовой шляпе.
— Бен! — едва выдохнул Бестужев. — Шалом, какими судьбами? Машлом-ха? Как поживаешь?
— Шалом, адони! Аколь бе-седер, уважаемый Артур, все в порядке. — Бен подошел к ним, обнялся с Бестужевым и представился Трубецкому с Аней: — Бен Цви, Иерусалимский университет, очень приятно.
— Это мой старый друг, археолог из Иерусалима. — Бестужев действительно был рад встрече. Появление Бена Цви как-то сразу разрядило ситуацию.
— Ты на Кипр по делам или на отдых? — поинтересовался Бен мимоходом, вроде как просто из вежливости.
— Какой там отдых осенью. — Артур досадливо махнул рукой. — Дела, все дела. А теперь вот хотел лететь в Тель-Авив, есть там у меня одно дело, так рейс отменили. Просто какое-то невезение!
— Ты собрался в Израиль, а я об этом не знаю? Смертельная обида на всю жизнь! В наказание я тоже тебе не сообщу, когда буду в Петербурге. А впрочем… — Бен вдруг хлопнул себя по бедру. — Так я же с собственным транспортом, полетели со мной! Я сегодня добрый!
— Что ты имеешь в виду?
— Да меня тут в этот раз местные археологи с комфортом зафрахтовали — прислали маленький чартерный самолетик. Там четыре посадочных места, а я один. Полетели вместе, какая тебе разница, а?
Артур переглянулся с Трубецким и Анной.
— Почему бы и нет? — сказал Трубецкой. — Тут лететь-то всего ничего, часа два.
— Значит, так тому и быть! — сказал Артур. — Прощайте, до встречи в Санкт-Петербурге. Я мигом — в Иерусалим и домой. Спасибо за помощь и поддержку, без вас бы не справился. — Он пожал руку Трубецкому, чмокнул Анну в щечку и вместе с Беном отправился куда-то вглубь аэропорта.
— Кажется, немного отошел, — заметила Анна, — а то так нервничал, что я уж подумала — инфаркт получит.
