— Ничего не понимаю, — наконец сказал он. — Работа грубая, как будто самоделка. Камни явно не драгоценные. Кому бы это понадобилось мне такое присылать?
— А это еще не все, — вдруг заметила Анна. — Тут что-то типа сопроводительного письма.
Она достала из коробки небольшой клочок бумаги, на котором было написано всего три слова, причем на иврите. Вот они:
Святее Святая Святых.
Но самым неожиданным был рисунок под надписью: шестиконечная звезда с глазом внутри…
— Да ведь это такой же рисунок, как на том медальоне из дела Дубянского! — воскликнула Анна. — Ничего себе… Кто, кроме нас, еще знает о его существовании?
— Все те же — масоны, тамплиеры… — Трубецкой выглядел озабоченным. — Господи, а я-то думал, мы уже с ними распрощались.
— Мне кажется, что этим посланием нам хотят сказать что-то очень важное. Здесь все неспроста, и надпись тоже… А вот рисунок, я так думаю, для подсказки, — предположила Анна. — Давай рассуждать. Если это масоны, то не исключено, что им снова понадобился медальон. Тогда что такое эта горка-змейка? Кто или, скорее, что может быть святее Святая Святых? В иудейском мировоззрении нет более священного места, чем Святая Святых, — это мне тот холеный масон, Алексей Григорьевич, весьма красочно рассказывал вечером при свечах на даче Дубянского. Если же это тамплиеры, то тогда я вообще не понимаю, что им нужно. Ведь медальон не их реликвия и вряд ли может быть для них важен, если только они не завладели шкатулкой с жезлом… Но как они тебя-то вычислили, ведь ты адрес им не оставлял? И что со всем этим теперь делать?
— Для таких крутых ребят чей-то адрес найти — не проблема, — задумчиво произнес Трубецкой. — Слушай, а давай-ка на выходных слетаем в Питер, мы ведь все равно собирались, а там зайдем к этим твоим масонам. С ними мы, по крайней мере, знакомы. Их и спросим, все ли реликвии на месте. Нам бояться нечего: дел у них с нами больше нет, вот и выясним, не их ли это затея. Однако что-то мне подсказывает, что на самом деле тут все намного сложнее…
Трубецкой и Шувалова вылетели в Санкт-Петербург вечером ближайшей пятницы. В субботу с утра они уже стояли у ворот знакомой дачи в Богодуховке и не верили своим глазам.
Во-первых, исчезла табличка, что эта дача — памятник истории и имеет какое-либо отношение к духовнику Елизаветы Ф. И. Дубянскому. Во-вторых, калитка, на которой раньше красовались масонские символы, блистала девственной чистотой — ни намека на циркуль и латинскую букву «G». Они даже засомневались, то ли это место, но потом все же позвонили в дверь. Через несколько минут калитка распахнулась и вышел хорошо знакомый слуга, только в этот раз уже без белых перчаток.
— Что вам угодно? — спросил он как ни в чем не бывало.
— Нам бы Алексея Григорьевича повидать, — сказала Анна. — Вы нас не помните?
Слуга и бровью не повел.
— Эта территория — частная собственность. Никакого Алексея Григорьевича тут нет и никогда не было. Вы, видимо, ошиблись адресом.
— Но позвольте… — Трубецкой попробовал было возразить.
— Сожалею, однако меня ждут дела. — Слуга не стал слушать и собрался захлопнуть калитку прямо перед их носом.
— А эта штука не поможет ли? — Как когда-то, Анна достала медальон из сумочки и показала слуге.
— Прошу прощения, не понимаю, о чем вы, — ответил тот и намертво захлопнул калитку.
— Вот тебе и раз. — Анна выглядела разочарованной. — Мне, в общем-то, не очень-то и хотелось видеть снова этого сноба, но все-таки…
— Однако результат есть: раз этот тип так себя ведет, значит, здесь нас не ждут. Предполагаю, что это не их идея с посылкой и, более того, шкатулка с жезлом все еще тут. Значит, это и не тамплиеры…
Они вернулись к машине. Вдруг Анна воскликнула:
— Слушай, у меня появилась идея. Раз мы уже в Питере, давай заедем к Синельникову. Тебе тоже будет интересно с ним познакомиться, он — умница, ходячая энциклопедия, может, что и подскажет… Я ему сейчас позвоню.
С профессором им повезло больше, чем с масонской ложей. Иван Степанович не только находился дома, но, невзирая на болезнь, был по-прежнему бодр и активен, а потому с нескрываемым удовольствием пригласил их к себе.
— Это все наука и красивые женщины. Когда еще столько непознанного вокруг, я просто не могу унывать и отчаиваться! — так объяснил он свое приподнятое настроение. — И потом, пока мужчина оборачивается вслед красивой даме, он жив! А я очень даже оборачиваюсь, не сомневайтесь!
Расположились в кухне. Анна помогла Ивану Степановичу заварить чай, Трубецкой же тем временем рассказал о странной посылке и выложил все: и спиральную змейку, и клочок бумаги с надписью и рисунком. Пока Анна накрывала на стол, Синельников с огромным и нескрываемым любопытством рассматривал необычное изделие. При этом он просто светился от удовольствия.
— Вот что скажу, ребятки, — наконец произнес он. — Тот, кто это вам прислал, — настоящий профи, у меня нет сомнений по этому поводу. Это целое послание, мудро и тонко зашифрованное.
Трубецкой и Шувалова переглянулись.
— Да-да. Слушайте же!
Синельников устроился поудобнее в своем кресле и начал говорить:
— Дело в том, что змея, как и спираль, — весьма сложный символ, который использовался многими народами и известен со времен палеолита. Его находили в Египте, на Крите, в Микенах, Месопотамии, Индии, Китае, Японии, доколумбовой Америке, Европе, Скандинавии и даже на островах Океании. Есть множество интерпретаций змея, но почти все их можно разделить на две группы. С одной стороны, это символ богини, Темной Луны, Преисподней. Каждое ее кольцо, скрученное в спираль, обозначает день в лунном календаре. Спираль же сама по себе символизирует концентрацию энергии. Надо еще обратить внимание, куда она направлена, вниз или вверх, потому что концентрация энергии этого символа там, где ее вершина… Причем, если спираль вершиной вверх, — это мужской, фаллический символ, а если вниз — женский. Спираль, как часть плавной и бесконечной линии, означает также развитие, продолжение, непрерывность, центростремительное и центробежное движение, ритм дыхания, то есть самой жизни. И здесь возникает другой важный аспект: в йоге существует понятие ключевой, жизненной, основной энергии человека — Кундалини, вы, наверное, об этом слышали. Эта энергия находится в самой нижней чакре, энергетическом центре — Муладхаре и является основой для человеческого телесного существования. И она имеет вид скрученной спирали, как в заводных часах: спираль работает — часы идут, завод кончился — часы остановились. Змей — прообраз спирали, то есть Кундалини — основы нашей телесной жизни. Ну что, я вас не утомил? — Синельников посмотрел на Шувалову и Трубецкого, которые внимательно его слушали.
— Нет, что вы, — поспешила заверить его Анна, — это все безумно интересно, но я совершенно не понимаю, что же тут зашифровано.
