Кроме всего прочего, в те годы Рудольф был одержим идеей обрести вечную молодость. На своей груди император постоянно носил серебряную шкатулку, обшитую черным бархатом и наполненную очередным «эликсиром жизни». Снадобья под таким названием исправно производили все без исключения «выдающиеся» алхимики, прибывавшие ко двору. Рудольф привечал каждого, кто обещал раздобыть или изготовить волшебный эликсир, который дарует ему бессмертие. Поэтому неудивительно, что при его дворе находили приют не только истинные ученые, но и шарлатаны и фокусники. Прагу заполонили авантюристы, выдававшие себя за знатоков тайных наук и спекулировавшие на страстях своего патрона, которого они подобострастно называли вторым Гермесом Трисмегистом — по имени языческого божества, запечатлевшего на изумруде формулу философского камня. Увы, Рудольф был снисходителен даже к откровенным шарлатанам: в отличие от германских принцев, которые жестоко карали за обман, он не казнил ни одного из них, хотя особо невезучих арестовывал за долги или запрещал въезд в страну.
Одним из самых колоритных персонажей того времени был некий грек по прозвищу Мамунья — мошенник из Фамагусты, представлявшийся внебрачным сыном венецианского вельможи, а также магом и алхимиком. Он никогда не расставался с двумя черными злобными псами-мастифами, наводившими ужас на пражан, которые считали, что это звери из преисподней.
Приехал в Прагу и проходимец Джеронимо Чиччевино, выдававший себя за прославленного в Италии некроманта — человека, способного общаться с мертвецами. Ни к чему не годный человечишка, бездельник и лизоблюд с претензией на звание «мага и волшебника», он довольно длительное время вводил в заблуждение своими бездарными фокусами десятки простофиль, охочих до того, что находится за гранью реальности. Впрочем, его карьера оказалась недолгой. Сначала он действительно был принят при дворе как человек способный и с манерами, но вскоре впал в немилость, покинул апартаменты, снятые им для пущего эффекта в роскошной гостинице, и отправился обживать отвратительную перекошенную хибарку на Староместской площади, которую быстро прокоптил своими опытами. В садике возле своего дома Чиччевино содержал воронов, сорок, а также поставил клетки с бешеными волками, чья слюна ему была нужна для опытов. В этой дурно пахнущей хибарке он и закончил свою никчемную жизнь.
Но Джон Ди и Эдвард Келли были слеплены совершенно из другого теста. Вскоре после прибытия ко двору они предсказали королю Рудольфу, что впереди империю ждут волнения, не исключены войны и восстания. Надо признать, что они оказались весьма близки к истине. Год назад вспыхнула новая война с турками, в различных частях государства наблюдались брожения и недовольство властью императора. Однако одно из самых таинственных пророчеств Ди все еще не сбылось. Император и сегодня помнил день 25 мая 1581 года, когда Джон, бледный и удрученный, пришел к нему и сказал:
— Ваше Величество, этой ночью я долго вглядывался в кристалл — и наконец свершилось… Я искал этот знак многие годы, в разных землях, далеких и близких, много трудился, чтобы во тьме неизведанного распознать хотя бы крупицу истины. И вот я увидел… — Джон Ди сделал паузу и сглотнул, как будто ему было трудно говорить, — а увидев, осознал, что мудрость никак не может быть достигнута усилиями человека… Ибо истина — в познании зла, а счастье со знанием не совместимо. Ныне нам остается лишь уповать на волю Господа…
Обычно столь невозмутимый и уверенный в себе доктор Ди был явно подавлен и растерян.
— Книга, — пробормотал он, поежившись, будто от озноба, — это все написано в той книге…
— В какой книге? — вскричал Рудольф. — О чем вы говорите?
— Простите, мой король, но этого я не могу вам сказать. Я лишь знаю, что она существует, гигантская, как грехи человечества. Библия дьявола — так ее называют в царстве ангелов, но вот что там написано, мне открыть не удалось. Я не справился с тем, что обещал вам… Прошу вас позволить мне удалиться в Англию. — Ди согнулся перед императором в церемонном поклоне. — Меня там ждут при дворе.
— Вы должны закончить то, ради чего приехали. — Рудольф едва сдержал приступ ярости. — Я ожидаю от вас практических результатов, а не путаных предсказаний. А после можете возвращаться в Лондон, я вас не держу.
Ныне Джон Ди уже давно покинул королевский двор, и новостей от него не было. Король смягчил свое сердце и отпустил его после того, как тот принес ему в дар небольшую, но совершенно уникальную книгу. Это был написанный на неизвестном языке алхимический трактат францисканского монаха Роджера Бэкона. Ди рассказал ему, что в том зашифрованном трактате, богато украшенном рисунками растений, таинственными диаграммами и астрологическими схемами, содержатся результаты исследований Бэкона по поиску философского камня. Император был знаком с работами великого англичанина, которому принадлежала крылатая фраза «Кто пишет о тайнах языком, доступным каждому, — опасный безумец», и поэтому ничуть не удивился столь необычному характеру рукописи. Он был настолько растроган, что щедро одарил Джона Ди. Шесть сотен звонких серебряных дукатов были уплачены за манускрипт, что по тем временам составляло немалую сумму, и, кроме того, Ди получил разрешение беспрепятственно отбыть в Англию.
Но вот Келли, этот мошенник и обманщик, остался в Праге. Не зря ему отрезали уши! Двенадцать лет — подумать только! — он морочил королю голову своими рассказами о магическом порошке, который якобы был найден им не где-нибудь, а в могиле Гластонберийского аббата и который превращает железо в серебро, а медь — в золото. Увы, ни серебро, ни золото таким способом получить не удалось. Долгое время Келли потчевал короля сказками о таинственных ангелах, которых он вызывает с помощью особым образом отшлифованного кристалла берилла, обещал, что ангелы эти вот-вот передадут ему тайные алхимические знания… Вместо этого дурачил двор, разговаривая на каком-то птичьем языке, рисуя странные картинки и магические символы. В конце концов терпение Рудольфа лопнуло и Эдвард Келли был заключен под стражу по обвинению в обмане и шарлатанстве. Королю еще предстояло решить его судьбу, но Келли сам нашел выход, когда при попытке бежать из заточения неожиданно сорвался со скалы и разбился. Рудольфу же осталась на память его коллекция кристаллов, среди которых он пока не обнаружил ничего магического, и записи на неизвестном языке, который Келли называл «енохианским», по имени пророка Еноха, библейского отца Мафусаила, взятого живым на небо и возвращенного, чтобы живописать увиденное. Келли утверждал, что именно на этом языке с ним разговаривают ангелы и обитатели Эдемского сада. Теперь, после его смерти, убедиться в подлинности этих утверждений было весьма затруднительно.
Рудольф отогнал от себя неприятные воспоминания. «Не все то золото, что блестит», — подумал он. Кстати, к вопросу о золоте стоило вернуться. Философский камень существовал, его только необходимо было найти — в этом король алхимиков не сомневался. К сожалению, за все эти годы никому так и не удалось расшифровать таинственную рукопись, принесенную ему Джоном Ди. Над ней бились лучшие умы империи. Рудольф даже тайно посылал ее в Краков, к иезуитам, миссионерская деятельность которых распространялась на многие экзотические страны, где говорили на экзотических языках, но все безрезультатно… Происхождение языка рукописи установить не удалось. Знаток лекарственных трав, фармацевт и личный медик императора Якоб Хорчицки не смог распознать странных растений, изображенных на страницах книги Бэкона, а придворные астрологи лишь пожимали плечами, рассматривая неизвестные науке звездные карты. Теперь эта бесполезная рукопись пылилась где-то в библиотеке. Но оставалась еще одна надежда.
