Однако тот день все же был не совсем обычным для швейцарцев. Около полудня должна была состояться торжественная церемония принятия присяги их новым каммандантом — 44-летним полковником Алоизом Эстерманом. Это был тот самый гвардеец, который 13 мая 1981 года мужественно бросился под пули турецкого террориста Мехмета Али Агджи, стрелявшего в Папу Иоанна Павла II на площади Святого Петра. Алоиз чуть запоздал, и две пули все же поразили понтифика. К счастью, Папа был только ранен, выздоровел и сегодня лично благословит Эстермана на командование гвардией. Вот уже пять сотен лет наемный отряд швейцарцев из чуть более ста рядовых алебардистов и двух дюжин офицеров охраняет Святой престол, и эту традицию никто отменять не собирается.
Вступление нового командира в должность было праздником для гвардейцев. Для всех, кроме Седрика. Капрал Торнэ стоял, вытянувшись по струнке, в прохладном коридоре папской резиденции, но мысли его были далеки от места службы. Сегодня вечером, после присяги и благословения, семья Эстерманов переедет из своей римской квартиры в саму резиденцию. Это означало, что он больше не сможет видеться с Глэдис.
Глэдис Ромэро, молодая, красивая и горячая испанка, была женой полковника Эстермана. В особых случаях Папа давал разрешение на брак старших офицеров гвардии, а каммандант, кроме всего прочего, имел привилегию жить в папской резиденции. Эстерман женился недавно, лишь пару лет тому назад, и с первого дня, когда Седрик увидел его жену, безумная страсть охватила его. Глэдис знала об этом. Женщины умеют чувствовать настоящую страсть, а испанки еще и искусно ею управляют. Разумеется, они оба были католики, и это сдерживало развитие их отношений, но, к счастью, в католической традиции нет грехов, которые нельзя было бы искупить.
Седрик всегда точно знал, где находится его начальник, и они виделись с Глэдис только в безопасные часы. Они еще не стали любовниками, но Торнэ был родом из французского кантона Швейцарии, он умел ухаживать за женщинами и не сомневался, что правильная осада рано или поздно приведет к падению крепости, как бы хороши ни были ее укрепления.
И вот теперь все его усилия пошли прахом. Вне службы вход в резиденцию Папы ему был заказан.
Впрочем, было бы несправедливо утверждать, что Седрик не боролся с искушением. На протяжении довольно длительного времени он весьма успешно гнал от себя прочь греховные мысли. Молитва, дополнительные занятия, даже вылазки в злачные места Вечного города — все это он перепробовал. Но Глэдис приходила к нему в снах, грезилась наяву, и молодой гвардеец сдался. Что ж, надо отдать должное дьяволу — он знает, когда и как подступиться к человеку.
Капрал Торнэ принял стойку «смирно», когда увидел, что по лестнице, ведущей в папские покои, поднимается одетый в парадный камзол полковник Эстерман. Он был невысок ростом, крепок в плечах и удивительно внешне похож на понтифика. Полковник одобрительно взглянул на Торнэ и прошел в приемную к Папе. Там его ждал папский камергер, кавалер Мальтийского ордена, представитель старейшего в Италии дворянского рода Энрико Сини Луцци.
Это была удача! Как только дверь за полковником закрылась, Торнэ сделал нечто совершенно недопустимое, граничащее с нарушением клятвы гвардейца. Он оставил свой пост и переместился к дверям приемной. Ему совершенно необходимо было знать, где и что будет делать полковник Эстерман после присяги. Ему нужно было увидеть Глэдис еще раз!
Один из ближайших приближенных Папы пригласил полковника Эстермана не по праздной причине. До присяги, которую по традиции принимал сам римский епископ, оставалось еще чуть больше часа. Они должны были быть уверены, что новый командир гвардии полностью осознает ответственность, которая на него возлагается. Более двадцати лет безукоризненной службы — это замечательно, но и понимание тонких моментов жизни Ватикана на этом посту совершенно необходимо. А ведь Алоиз Эстерман происходил из крестьянской семьи и не очень-то отличался умом и сообразительностью. Зато у него была обворожительная красавица жена. Именно в этом обстоятельстве и скрывалась толика сомнения, которое не покидало сеньора Луцци.
— Прошу вас, полковник, присаживайтесь. — Папский камергер поприветствовал Эстермана и жестом пригласил сесть в кресло напротив себя.
— Благодарю, — кивнув, по-солдафонски отчеканил полковник. Тем самым он как бы отказывался присесть.
— Прошу вас, здесь армейские манеры ни к чему. — Энрико Луцци был настойчив. — Садитесь же.
Полковник повиновался. Даже сидя спину он держал прямо, как на плацу.
— Мы рады, что выбор пал на вас, — сказал ему камергер, — и я поздравляю вас, полковник. Но перед тем как вы примете присягу, мы хотели бы убедиться, что вы до конца понимаете, какую ношу возлагаете на свои плечи.
На лице полковника отразилось недоумение.
— Но я уже более двадцати лет в гвардии…
— Мы знаем ваш послужной список. Он выглядит безукоризненно. Но нет ли у вас в душе нечто такого, от чего вы бы хотели освободиться?
Полковник выглядел растерянным.
— Ну, например, — Луцци сделал небольшую паузу, — не могли бы вы мне сказать, какие у вас взаимоотношения с капралом Торнэ? Правду ли говорят, что тут замешана любовная связь?
Услышав свое имя в таком контексте, Седрик едва не упал. Кровь мгновенно бросилась ему в голову. Он совсем потерял осторожность и буквально весь превратился в слух.
— Это… — только и успел услышать Торнэ, как сзади его грубо окликнули:
— Младший капрал Торнэ!
Седрик обернулся. Перед ним стоял майор швейцарской гвардии Мерде.
— Как это понимать? Вы посмели покинуть свой пост, да еще и подслушиваете? Немедленно отправляйтесь в казарму и под домашний арест! Это просто немыслимо!
Майор приказал одному из двоих гвардейцев, которые его сопровождали, заступить на пост, а второму — сопровождать Торнэ в казарму.
Седрик повиновался, но в его душе бушевала невиданная буря. Сейчас он отдал бы двадцать лет жизни, чтобы услышать ответ Эстермана и объяснение, кто мог так оклеветать его перед ближайшим окружением Папы.
Полковник вышел из приемной минут через тридцать, когда Торнэ уже был в казарме. Неизвестно, о чем еще говорили командующий гвардией и папский камергер, но лицо Эстермана словно окаменело. Он немедленно направился в свой офис и затребовал списки гвардейцев, представленных к награждению. Дело было в том, что все рядовые и офицеры, отслужившие три года, должны были сегодня получить медаль Бенемеренти — знак отличия за безукоризненную службу. Полковник просмотрел список и, дойдя до фамилии Торнэ, решительно вычеркнул ее. Настал момент для торжественного построения, и Алоиз Эстерман отправился на плац.
Он, разумеется, даже не подозревал о том, что сразу же после их разговора Энрико Луцци поднял трубку прямой телефонной связи и сказал неизвестному собеседнику всего лишь одну короткую, как выстрел, фразу:
— Теперь он знает.
Церемония принятия присяги и награждения прошла без сучка и задоринки. Майор Мерде вспомнил о капрале Торнэ лишь ближе к вечеру, когда офицеры уже закончили отмечать назначение нового камманданта. У него было отличное настроение. Сегодня ему дали понять, что он — следующий в списке претендентов на звание подполковника и у него в перспективе — командование гвардией. Ему было обещано скорое продвижение по службе, и поэтому у него были основания для снисхождения. Майор направился в казарму, нашел Торнэ и объявил ему о смягчении наказания.
