Слежка была за ним все это время, но он лишь мысленно усмехался. Господь стремился укрепить его в мыслях и действиях — Михаил почувствовал это сразу, посетив Андреевскую церковь. Он не мог упустить случай вознести молитву своему Богу в одной из прекраснейших жемчужин православного Киева.
— А ты знаешь, что говорят, будто под этой церковью есть другая, подземная часовня, и там схоронены мощи Андрея Первозванного, — говорил своей подруге шепотом стоящий рядом с Михаилом молодой человек. — Я в одной очень интересной книге прочитал, что эти мощи княгиня Ольга привезла в Киев из Константинополя еще в Х веке, когда приняла крещение в храме Святой Софии. Представляешь, если это правда? — восторгался он.
«Правда, — мысленно поддержал его Михаил, — это истинная, сущая правда, я чувствую, я знаю это».
И вот наступил вечер. Чтобы не вызвать подозрения тех, кто за ним наблюдал, брат Михаил демонстративно направился к Замковой горе, взобрался на нее и занял позицию. Он даже успел разглядеть в снайперский прицел эту русскую красавицу Анну и симпатичного с виду, долговязого, с курчавой шевелюрой и приветливым, открытым лицом мужчину, который, очевидно, и был Сергеем Трубецким. Они беспечно шли по Андреевскому спуску, взявшись за руки, и о чем-то оживленно беседовали. Только брат Михаил не собирался никого убивать. Ибо явившийся ему тогда в келье пророк Илия сказал всего одну простую фразу, предопределившую все, что должно было теперь произойти: «Не убий!» Но и возвращение в афганский плен было выше его сил. Он еще раз мысленно вознес молитву Всевышнему, поблагодарил его за посланные ему в земной жизни испытания и блаженства, отложил винтовку в сторону, достал из кармана небольшой целлофановый пакет с коричневым, похожим на пластилин веществом, скатал его в шарик и положил в рот. Это была опиумная лепешка. Еще со времен Афганистана он научился обращаться с опиумом и гашишем и точно знал, как приготовить смертельную дозу наркотика. Перед отъездом в Киев он выменял у арабов необходимые компоненты и заранее все подготовил. Теперь, перевернувшись на спину и раскинув руки так, будто хотел обнять распростертое над Киевом роскошное звездное небо, брат Михаил медленно разжевал во рту упругий шарик…
Через минуту, когда опиум поступил в кровь, его уже не было на этой земле. Вокруг сиял яркий свет, уходящий прямо в черное небо, и оттуда, из бесконечной неведомой дали, к нему плавно спустились два прекрасных ангела. Они нежно подхватили освободившуюся от земных оков душу брата Михаила и стали кружиться с ней в божественном сиянии, медленно поднимаясь все выше и выше… В какое-то мгновение он еще осознал себя, смотрящего вниз, на свое распростертое тело, увидел улыбку на собственных устах и ощутил умиротворение: именно так, легко и с улыбкой, ему всегда хотелось покинуть этот мир. Но теперь — все; теперь — только туда, вверх, к сияющим вершинам света! Он столько лет ждал встречи со своим Богом и сейчас наконец был на пути к заветной цели. Он ушел, так и не узнав, что человека по имени Алекс, определившего много лет назад его судьбу, на самом деле звали Артур Александрович Бестужев. Случай свел их в земной жизни, но теперь уж точно им не суждено было увидеться там, на небесах, после смерти.
Глава 16
То, что предначертано, да свершится
Богатый и влиятельный член синедриона по имени Иосиф из города Аримафеи должен был бы в такую жару лежать где-нибудь в тени под опахалом и пить лимонную воду, а он не находил себе места и покоя. Он ведь мог спасти его и не сумел…
Ну почему он узнал обо всем — и о предательстве Иуды, и про тридцать монет, и про Гефсиманский сад — так поздно? Он должен был бы догадаться, к чему клонит Каифа, сразу же после того, как малый синедрион постановил арестовать Иешуа из Назарета без какого-либо рассмотрения этого дела по сути. Ведь происшедшее той ночью никак нельзя было назвать судебным заседанием. Всего чуть более двадцати старейшин собрались после захода солнца, что уже само по себе было против закона, и, посовещавшись, решили, что следует арестовать новоявленного смутьяна по имени Иешуа, о котором повсеместно ширились необыкновенные слухи. Никто о нем толком ничего не знал, но, когда Каифа в своей речи сказал об Иешуа, что тот мнит себя новоявленным пророком и что «многих увлечет он своей проповедью и овладеет местом нашим и народом», судьба смутьяна была предрешена. Тогда же стало ясно, что план первосвященника увенчался успехом и приказ начальнику храмовой стражи Баруху задержать возмутителя спокойствия уже отдан. В тот момент единственное, что успел сделать Иосиф, — это послать своего верного человека с оружием в Гефсиманский сад, чтобы спровоцировать стычку с солдатами, во время которой Иешуа мог бы скрыться. Неподалеку, в Кедронской долине, уже готовы были лошади, а на границе с Сирией их ждали проводники… Но Иешуа отказался следовать за ними. Он просто сказал, что не следует мешать тому, что должно было случиться, ибо на то есть воля Всевышнего, и весь план побега рухнул.
Вторую попытку Иосиф предпринял на следующий день, когда Иешуа уже был осужден судом синедриона на смерть и помещен в тюрьму. Узнав, что Пилат утвердил приговор, Иосиф воспользовался своей дружбой с римским префектом и положением знатного члена синедриона, был пропущен стражей к заключенному, виделся и говорил с ним.
— Чем я могу тебе помочь? Как мне спасти тебя, равви? — вопрошал Иосиф, с болью и состраданием взирая на избитого и окровавленного Учителя, единственного из множества встреченных им в жизни иудейских пророков, который смог всколыхнуть его душу своей проповедью, восхитительной мудростью и бесконечной любовью к людям.
— Пусть печаль покинет твое сердце, добрый человек, — отвечал тот без тени отчаяния. — Сын Человеческий пришел в этот мир не для того, чтобы ему служили, но ради того, чтобы послужить самому для спасения многих… Я приму на себя их грех и искуплю его, ибо не ведают они, что творят. Пусть же свершится все так, как уготовано Отцом Моим, ведь предначертанное Им верно и незыблемо, и воля людей бессильна перед Его волей…
Но Иосиф никак не мог смириться с неизбежностью его казни и потому решился на подлог. Когда он узнал, что рядом с Иешуа в подземелье содержится разбойник и убийца Варавван, который за свои преступления вполне заслуживал смерти, было решено подкупить стражников, и теперь они ждали сигнала. Ведь накануне Пасхи по традиции одного из заключенных префект имел право помиловать и отпустить. В последний момент подкупленные Иосифом люди из тюремной стражи поменяли Иешуа и Вараввана местами в надежде, что для римского караула оба заключенных были на одно лицо. Иосиф слишком хорошо знал первосвященника — Каифа не отступит, пока не получит желаемого. Ему нужна была жертва — Иешуа из Назарета, и эту жертву должна была дать римская власть. Но тут случилось непредвиденное, то, что невозможно было даже вообразить: Пилат решил сохранить жизнь Иешуа и утвердил приговор Вараввану! Так он, Иосиф Аримафейский, невольно способствовал исполнению того, что с таким рвением пытался предотвратить…
