Воспоминания лгут».
Он заталкивает жену президента обратно в машину, замечая безумие в ее широко открытых глазах, но с пониманием относясь к ее решительному намерению достать тот осколок черепа с багажника. Чтобы сделать все как было.
«Я найду Вэла. Присмотрю за ним, чтобы он не натворил глупостей».
Усадив женщину на сиденье машины, он сторожит ее и тело Ланцера весь путь к госпиталю Паркленд. Безнадежность захлестывает его, как волна.
Вэл и его друзья следили за направляющим шоссе один-пять из укромного места на крыше дома, заброшенного после Большого Коллапса. Вэл держал 32-й, обеими руками наводя его дулом вдоль края крыши. Машины скользили мимо беззвучно, только шелестя шинами на мокрых перекрестках. Весь последний час шел дождь.
— Я могу дождаться, когда появится «Лексус», и подстрелить его, — сказал Вэл.
Койн поглядел на него с презрением:
— Из этой пукалки? Отсюда до полосы випов тридцать ярдов. Ты даже в машину не попадешь, не то что в джапа на заднем сиденье. Если он вообще там будет.
— Кроме того, — говорит Джин Ди, — их машины снабжены самыми крепкими пуленепробиваемыми стеклами в мире. Их лобовое стекло даже гребаный автшесть не прошибет.
— Ага, — сказал Салли.
— Отсюда джаповский «Лексус» и нидлганом не взять, — сказал Джин Ди.
Вэл опустил пистолет:
— Я думал, что самое лучшее… самое лучшее для флэша — подстрелить кого придется.
Койн костяшками пальцев потер короткие волосы Вэла:
— Это было самым лучшим, Вэл, мальчик мой. А теперь — только джап.
Вэл отодвинулся назад, оставив 32-й на карнизе. На просевшем асфальте крыши скапливались лужицы воды.
— Но на это могут уйти дни… недели…
Койн ухмыльнулся, взял пистолет и сунул его Вэлу:
— Хей, время у нас есть, не так ли, друзья?
Салли и Джин подтвердили.
Поколебавшись с минуту, Вэл взял пистолет. Дождь начался снова, и парни поспешили назад в укрытие.
Вэл не видел деда, который наблюдал за ними с другой стороны улицы. Когда несколько минут спустя парни вышли из дома, никто из них не заметил старика, который шел за ними вдоль реки.
К тому времени, когда Кэрол добралась до бара на Сан-Хулиан, пошел дождь. Она вбежала внутрь, прикрывая волосы газетой, и с минуту стояла, моргая и привыкая к темноте. Когда к ней подошел мужчина крупного сложения, она сначала даже отступила на шаг, прежде чем узнала его.
— Дэнни.
Он взял ее за руки, мокрую газету положил на стол.
— Кэрол. Господи, ты отлично выглядишь. — Он неуклюже обнял ее.
Сказать то же о своем бывшем муже она не могла. Дэнни набрал вес — по крайней мере сто фунтов, — а его лицо и знакомое тело словно потерялись в этом избытке. Светлые волосы почти все вылезли, а на коже головы проступали коричневые пятна, как у ее отца. Землистое лицо, темные глаза с мешками запали, дышал он с присвистом. То, что она приняла за плохое освещение и некачественное изображение по телефону, на самом деле и являлось самим Дэнни со всеми его сегодняшними тенями и искажениями.
— Я заказал нашу старую кабинку, — сказал он и, не выпуская ее руки из своей, направился к угловому столику в заднем ряду. Кэрол не помнила, чтобы у них был тут свой стол, но она никогда не проигрывала это воспоминание.
На столе стоял недопитый стакан скотча. Судя по запаху, который шел от Дэнни, когда он нагнулся ее поцеловать, это был далеко не первый.
Они сидели и глядели друг на друга через стол. С минуту оба молчали. Бар в это время суток почти пуст, только бармен да какой-то человек в рваном плаще за одним из передних столиков спорили с ведущим спортивной программы, которая шла по старому ЭйчДиТиВи, закрепленному над рядами бутылок. Кэрол опустила глаза и увидела, что Дэнни все еще держит ее ладони в своей. Ощущение странное, ей как будто ввели анестезию и нервные окончания ладоней перестали воспринимать тактильную информацию.
— Господи Иисусе, — сказал наконец Дэнни, — какая ты красивая, Кэрол. В самом деле.
Она кивнула и стала ждать.
Дэнни допил скотч, жестом велел бармену повторить, кивнул на Кэрол, а когда она слегка покачала головой, понял это как отказ. Только когда принесли следующий полный стакан, он заговорил снова. Слова хлынули потоком, освобождая ее от необходимости говорить самой:
— Слушай, Кэрол, я был… ну, в командировке в общем-то… как вдруг я понял, точнее, подумал… А работает ли она еще в Зале Правосудия?.. И ты оказалась там, в списке возможных абонентов. В общем, я подумал… Знаешь, почему бы и нет? И вот… Господи, я говорил тебе, до чего здорово ты выглядишь? Прекрасно, точнее сказать. Да ты и всегда была красоткой. Ладно, ты и так знаешь, — проговорил Дэнни. — Хотя тебе, наверное, интересно узнать, чем я занят, а? Чем вообще занимаюсь? Четыре или пять лет с тех пор… в общем, я сейчас в Чикаго. Больше не у Колдуэлл Бэнкер. Какое-то время продавал дорогие электроприборы, но… знаешь… кому они сейчас нужны, к чертям собачьим. Я смотался как раз вовремя. На чем я остановился? Я сейчас в Чикаго… занимаюсь анализом глубинных моделей поведения… вот и подумал, что тебе, может быть, будет интересно посмотреть на меня за таким занятием.
Дэнни захохотал. Это был странный царапающий звук, и двое у бара обернулись на него, а потом снова вернулись к спору с телеведущим. Дэнни потрогал ее за пальцы, поднял ладони в своих так, как будто они были перчатками, про которые он даже забыл, а потом снова положил их на исцарапанный стол. Глотнул из стакана.
— Ну, так вот, этот анализ глубинных моделей… ты о нем слышала? Нет? Господи, я думал, в Калифорнии все… короче, есть один замечательный парень в Чикаго, он врач… знаешь, докторская степень по профилактическому использованию флэшбэка… так вот он устроил что-то вроде ашрама. Люди с серьезными проблемами живут там за кое-какую плату… в общем-то не совсем кое-какую, поскольку в деле замешаны адвокаты… но это такое место, где не просто раз в неделю. Мы там живем, и анализ… анализ глубинных моделей поведения он называется… в общем, этот анализ у нас вроде как работа. Мы целый день…
— Вдыхаете флэш, — сказала Кэрол.
Дэнни хихикнул, как будто от проявленного ею понимания у него камень с плеч упал.
— Точно. Так и есть. Верно. Ты, наверное, все об этом знаешь… здесь, в солнечной Калифорнии, миллион центров анализа глубинных моделей поведения. Так вот, мы, значит, заняты анализом от восьми до десяти часов в день… под строгим наблюдением доктора Сингха, разумеется. Или назначенного им терапевта-аналитика. Теперь я уже совсем не так пользуюсь этой штукой, как раньше, когда мы начинали вместе… — Он провел по щекам ладонями, и Кэрол услышала, как зашуршала жесткая щетина. — Теперь я знаю, что тогда просто баловался, Кэрол. Хочу сказать, что теперь уже почти не вспоминаю подростковый секс. Просто это… понимаешь… это просто не имеет значения на фоне целостного терапевтического опыта, ясно?
