Как выяснилось, Чацкий действительно спешил, потому что пробкой вылетел из кабинета.
* * *
Павлину не привели, а принесли. Теперь она лежала на матрасе, не поднимая головы. Лежала на животе, потому что, как говорила Темногорская, ее беспощадно высекли. Левая рука Павлины была перевязана бинтом, сквозь который проступили две капельки крови.
Лежала она долго, а потом, по-прежнему не поднимаясь, глухо сказала:
— Я все рассказала.
— Что рассказала? — спросил Антонов.
— Все, Костя. Что знала о тебе и о чем догадывалась. Как ты предложил бежать. Как отзывался о Белле.
— А как я скриплю зубами, когда кончаю?
Павлина не приняла шутливый тон.
— Розги еще можно вытерпеть, — сказала она. — Но клещи.
Антонов посмотрел на ее перевязанную руку.
— Клещи?
— У меня больше нет ногтей. На большом и указательном пальце.
Павлина заплакала, уткнувшись в согнутый локоть. Ее плечи вздрагивали, словно по ним гуляла невидимая плеть.
— Отрастут, — неуверенно сказал Антонов.
Вместо того чтобы успокоиться, девушка разрыдалась еще сильнее. Смотреть на нее было сплошное мучение.
— А пока отрастут, — пошутил Антонов, — на маникюре будешь экономить. Время и деньги.
— Смейся, — сказала Павлина, всхлипывая. — Издевайся надо мной, я заслужила. Предательница. Сама тебя люблю, а сама предала.
Антонов присел рядом, стал ласково поглаживать ее по волосам. Не очень связно, зато искренне он говорил, что большой беды от показаний Павлины не будет, потому что ничего особенного она не знала. Так что никакого предательства не было, пусть не переживает. И вообще она молодец, самая лучшая, самая отважная девушка на свете. Просто умница. Вот только Антонова любить не надо, он для нее слишком старый. Она выйдет на свободу, у нее отрастут ногти, заживет попа, и тогда ей повстречается замечательный молодой человек ее возраста. И все плохое забудется. Забудется навсегда.
Пока Антонов так ворковал, удивляясь своей сентиментальности, Павлина перестала плакать, потом повсхлипывала немножко и уснула. Иногда она постанывала и даже вскрикивала во сне, но это было терпимо. А вот выдержал бы Антонов, если бы его заставили слушать, как девушка кричит, когда ей калечат пальцы?
Он и сам стал дремать, сидя на полу и уронив голову на согнутые колени, когда в темницу явился охранник с кобурой на поясе. Он пришел с двумя ведрами, одним полным, другим пустым. Забрав ведро, служившее парашей, и то, в котором почти закончилась питьевая вода, он собрался уходить, и тут Антонов его окликнул:
— Эй, парень, денег хочешь? Много.
— Своих хватает, — сказал охранник.
В это можно было бы поверить, если бы он не остановился.
— Три тысячи евро, — усилил нажим Антонов. — Пятисотенными бумажками.
— Гонишь. Тебя обыскали, прежде чем сюда кинуть. Ни хрена у тебя нет. Ни копейки.
Жестом фокусника Антонов развернул перед собой веер из шести бумажек чернильного цвета.
— А это видал?
— Откуда у тебя? — опешил охранник.
— Уметь надо.
На самом деле особого умения не понадобилось. Аккуратно сложенные купюры хранились в широком поясе, вдетом в хлястики джинсов. Это был эн-зэ, припасенный на черный день, и этот день наступил. Чтобы добраться до денег, Антонов открутил язычок пряжки, который в собранном виде представлял собой одновременно миниатюрный стилет и пилку. Этим язычком он вспорол шов, скреплявший кожаные полосы, и достал оттуда шесть хрустящих еврокупюр. При виде их кадык у парня дернулся.
— Что ты за них хочешь? — спросил он, завороженно глядя на деньги.
— Мобильник, — сказал Антонов.
— Не-а. — Охранник покачал головой. — Узнают — убьют.
— Мне напрокат, парень. На три минуты. По штуке за минуту. Столько сам Билл Гейтс не заплатит.
Антонов подмигнул, не подавая виду, как сильно ему нужен этот чертов телефон.
— Две. — Охранник выставил соответствующее число пальцев, сам не ведая того, изобразив пресловутый знак Victory. — Две минуты.
Антонов бы согласился и на одну. Поколебавшись, он кивнул.
Охранник поставил ведра, зачем-то вытер ладони о штаны и сказал:
— Деньги на пол. Сам отойди в угол.
Антонов подчинился. Сграбастав купюры, охранник их пересчитал, пощупал, понюхал и положил на их место мобильный телефон. Попятившись, он вытащил пистолет, направил ствол на Антонова повторил:
— Две минуты. Время пошло.
Голос у него вибрировал от смеси восторга и страха. Но голову он не потерял, сохранял дистанцию, не позволяющую отобрать у него пистолет.
Отбросив мысль попытаться прорваться на свободу без оружия и представления о том, сколько человек охраняет подвал, Антонов схватил телефон. Уже набирая номер для экстренной связи, он услышал тяжелые шаги за дверью, но останавливаться не собирался.
— Отдай! — прошипел побледневший парень, весь затрясшийся со своим пистолетом. — Бросай сюда, скорее!
Сделав успокаивающий жест, Антонов произнес в трубку:
— Говорит Антонов. Срочно соедините со Вторым.
Лось не казался ему человеком умным, но, надо отдать ему должное, мгновенно сориентировался, заглянув в камеру. Сделав два стремительных прыжка, он нанес мощный удар ногой. Ботинок попал Антонову в висок, одновременно выбив телефон из его руки.
— Падла! — заорал он, разбудив Павлину, которая приподнялась на локтях, недоуменно вертя взлохмаченной головой.
Метнувшийся к телефону Антонов был вынужден отдернуть руку, которую чуть не продырявила пуля, выпущенная охранником. В камере запахло горелым порохом, она наполнилась дымом. В коридоре послышался топот бегущих ног.
Лось оглушительно чихнул и уставился на охранника.
— Этот гад на меня напал! — завопил охранник, сделавшись ниже ростом по причине подгибающихся коленей. — Отобрал трубу, Игнат! Я не виноват!
Машинально отметив, что охранник заговорил в рифму, Антонов присел рядом с Павлиной и стал успокаивающе поглаживать ее по плечу.
В камеру заглянул бровастый егерь с зеленым фингалом под глазом. Лось велел ему не вмешиваться и протянул здоровенную ручищу:
— Ствол сюда.
— Не виноват, Игнат, — проблеял охранник, вручая ему пистолет. — Этот гад подскочил, я и опомниться не успел.
— Не виноватая я, он сам ко мне пришел, — прокомментировал обладатель густых бровей.
Лось ничего не сказал. Взялся пальцами за лицо провинившегося охранника и дважды ударил его затылком об стену. Павлина взвизгнула и зажмурилась. Когда Лось подошел к злополучному мобильнику и раздавил его подошвой, охранник еще держался на ногах. Потом упал лицом вниз, и Антонов, повидавший на своем веку немало мертвецов, безмолвно констатировал его смерть.
