Белый туман! Два зрачка… злобные фиолетовые глаза глядят на меня из нексуса.
— Первый Хун-Ахпу…
Возникла тень, обретающая форму по мере приближения ко мне… кожа цвета какао… одурманивающая. Сама Мерзость! Как же я мог настолько позабыть о защите?
— Подойди ближе, Хун-Ахпу, чтобы я могла попробовать твою душу.
— Нет, пожалуйста… Боже! Господи, помоги мне!
— Бог? Бог это вечность, существование которой полно холода и одиночества. Приди в мое тепло, Майкл, позволь мне согреть твой разум. Позволь себе спрятаться в моей утробе, позволь нам стать единым целым, и я успокою твою душу.
Нет! Я Майкл Гэбриэл. Я Первый Хун-Ахпу. Я сам контролирую ситуацию. Я контролирую свой разум, не Мерзость. Мой разум в безопасности, в раю.
— Стражи обманули тебя, Майкл. Я не враг тебе. Я твое спасение.
…Я должен сфокусироваться на своих мыслях, а не на ворковании Мерзости. Я должен контролировать свой разум, и Мерзость тогда не сможет мне навредить. Я расскажу об этом моим сыновьям, и мои мысли…
— Больше никаких рассказов. Наша общая судьба начнется с момента прибытия твоих сыновей.
Мальчики, слышите меня? Держитесь подальше отсюда! Мерзость знает, что вы направляетесь ко мне!
— Космос отныне оглох, Майкл. Остались только мы.
Нет! Есть Бог на небе, и он поможет мне!
— Бог? Бог мертв, Майкл…
…Лишь шепот мысли на границе сознания.
Часть седьмая
ПОСЛЕЖИЗНЬ
Господь посылает нам испытания, чтобы посмотреть,
Способны ли мы победить в себе Сатану…
«Ночь» Эли Визель
Тьма не может победить тьму, только свет способен на это.
Мартин Лютер Кинг-мл.
Каждый из нас сам себе тюрьма, и только мы сами можем выпустить себя на свободу.
Юлиус Гэбриэл
Love is all you need…
Битлз
Глава тридцать шестая
На борту «Балама»
В «Баламе» было две палубы. На нижней, от линии срединного сечения до кормы, располагались двигатели, дополнительные силовые установки и сети основных контуров питания. Здесь же располагались гелиоустановка, коммуникации водоснабжения и очистки и мириады устройств, отвечающих за силовое поле корабля и систему его вооружения.
В самом сердце «Балама» находился его биохимический «мозг», нейропроцессор, плавающий в огромном отсеке, заполненном вязкой жидкостью.
Оставшуюся часть нижней палубы занимала система гиперприводов, и «ковш», который проводил тахионы из космоса в отверстия вдоль крыльев корабля, буквально «протягивая» его по просторам космоса.
В каждую переборку, пол и потолок были вмонтированы искусственные гравитационные излучатели, которые продуцировали традиционное для Земли гравитационное поле. Гасители инерции защищали обитателей корабля от возможных травм при внезапном ускорении, торможении или смене курса. Голосовые контроллеры в каждой комнате позволяли настроить освещение, влажность и температуру.
На верхней палубе размещалось все необходимое для обеспечения нормальной жизнедеятельности пассажиров. Гидропонные установки, системы переработки биологических отходов, химические кладовые для синтеза пищи, там же находились бассейны для хранения радиоактивных веществ и множество «лечебных» установок, очень напоминавших саркофаги. Они вызывали у Доминики чувство клаустрофобии, потому она так и не решилась воспользоваться каким-то из них.
Основной коридор вел к «жилым помещениям» — семидесятиметровому отсеку, где находились кухни, ванные, туалеты, рабочие станции, комнаты виртуальной реальности, тренировочные залы и спальни.
Главная рубка, комната в форме луковицы, находилась в передней части верхней палубы. От нее по всему кораблю расходились коридоры, которые заканчивались выходными шлюзами.
* * *
Доминика Гэбриэл открыла глаза. Мягкие «занавески», закрывающие выход из ее спальни, разошлись в стороны, впуская фильтрованный солнечный свет. Она сняла эластичные ремни со спального костюма, которые удерживали ее возле стены.
Тупая головная боль вернулась в тот же миг, когда она поплыла в невесомости.
Доминика находилась в космосе уже два дня, двадцать два часа и восемнадцать минут. Все это время она страдала от регулярных приступов космической болезни, постоянной тревоги, бессонницы, невозможности сконцентрироваться и непрерывной головной боли.
Диета из замороженных продуктов ничуть не улучшала настроения.
— Компьютер, активировать гравитацию.
Секунда тошноты — и земное притяжение восстановилось. Доминика неловко встала на ноги. И сразу же застонала, когда менструальная боль полоснула по животу.
— Компьютер, найти моего сына.
ДЖЕЙКОБ ГЭБРИЭЛ СПИТ В СВОЕЙ КАПСУЛЕ.
Доминика вошла в отсек, где спал Джейкоб. В первую свою «ночь» в космосе она тоже пыталась заснуть в подобном «саркофаге», но устройство слишком напоминало гроб и вызывало приступы клаустрофобии.
Услышав приглушенный крик, она рванулась к спальной капсуле, где ее сын метался от приснившегося кошмара.
— Джейк? — Она застучала по пластиковой крышке, потом попыталась открыть ее.
Внутри капсулы ее сын судорожно метался и бился, словно атакованный пчелиным роем.
Доминика рывком распахнула крышку.
— Джек, очнись. Джейкоб!
Яркие синие глаза раскрылись, полные ужаса. Он судорожно вцепился в плечи Доминики.
— Джейк, все в порядке… Джейкоб, ты делаешь мне больно… Джейкоб!
— А?
Взгляд стал осмысленным.
Доминика помогла ему выбраться из капсулы.
— Ты в порядке?
Он слабо кивнул и свалился в «кормовое» кресло.
— Компьютер, 20 кубиков рациона 4-F.
Сунув в рот трубку для подачи питания, он закрыл глаза, втягивая прозрачную жидкость через полуметровую «соломинку».
— Снова кошмар?
— Видение. Последнее предупреждение от моего отца.
Она опустилась на колени рядом с креслом.
— Расскажи мне.
Он покачал головой.
— Джейкоб, пожалуйста.
Светловолосый парень посмотрел на мать усталыми, ввалившимися глазами.
— Я был глубоко в нексусе, со всех сторон меня окружал густой туман. Физическое тело, похоже, больше не существовало, осталось лишь мысленное зрение. Две пурпурные точки возникли в тумане… Два глаза, сияющие в густой белесой дымке. Это была Лилит. Она прошептала: «Джейкоб, я жду». И тут я увидел ее.
