— Зачем ты меня дразнишь?
— За удовольствие нужно платить. Сколько стоит суккуб Лилит? Назови цену, преподобный раб!
Его глаза расширились. Игра внезапно обрела неожиданное направление.
— Назови!
— М-м-м… я-а-а…
— Хорошо.
Она взяла его руку, облизала кончики пальцев, втянула их в рот, пососала, отчего у Квентона чуть не выпрыгнуло сердце.
— Тогда хоть имя мое назови.
— Лилит.
— Кто я?
— Суккуб.
Влажные пальцы скользнули по его ширинке.
Квентон выронил кисть и потянулся к девушке.
— Нет! — Она оттолкнула его. — Кто здесь главный?
— Ты.
— Верно, раб. Я. И больше никакой болтовни об Иисусе или Боге. Я ненавижу Бога. Он бросил меня в ту самую ночь, когда отнял мать и оставил наедине с таким чудовищем, как ты! Бог спокойно смотрел, как ты насилуешь мое тело и душу. Бог сделал меня твоей жертвой. Но теперь, когда мне повинуются все темные силы, я буду властвовать над тобой!
Синие глаза начали светиться все ярче по мере того, как набирал силу ее голос.
— Назови… мое… имя!
— Лилит.
— Кто я?
Слезы потекли по его щекам.
— Господи, помоги мне…
— Бог тебе не поможет, Квентон. Он всего лишь зритель в театре жизни. Сидит себе в золотой ложе и наблюдает, как монстры вроде тебя насилуют маленьких детей… Только я могу помочь тебе, потому что только у меня есть то, что тебе нужно.
Она расстегнула его штаны, потянула вниз.
— Да… пожалуйста…
— Прекрати скулить и ложись!
Дыша, как загнанная лошадь, Квентон поспешно опустился на пол и лег на спину, раскинув ноги.
— Вот мои условия, Квентон. Сегодня я подарю тебе наслаждение. Завтра ты пойдешь в банк и снимешь со счета все свои деньги. До последнего пенни. А потом перепишешь завещание, назвав меня единственной наследницей.
— Почему?
— Потому что я так хочу и потому что тебе придется платить мне, если ты хочешь получать удовольствие и завтра, и послезавтра, и потом… — Она стянула футболку, приподняла груди и лизнула соски. — Хочешь меня?
— Да!
— И как заплатишь?
— Пойду в банк!
Лилит выскользнула из юбки и встала над Квентоном в одном нижнем белье. Впервые за всю жизнь она чувствовала себя в полной безопасности.
— Сними трусы, раб.
— Да, суккуб!
Квентон задергался под ней, выполняя приказ.
Лилит посмотрела на его пах.
— Кто я?
— Суккуб!
— Слушай внимательно, раб. Я подарю тебе небывалое наслаждение, но только при условии, что ты получишь свое удовольствие только после меня, после того, как я получу его первой, понятно?
— Да, суккуб, да!
— Ты не посмеешь кончить без моего разрешения. Ты больше никогда не коснешься меня первым и не явишься домой пьяным. Это понятно?
— Да, суккуб!
— Отныне и присно я буду главной. Буду спать в твоей кровати, а ты на софе. Ты больше не будешь рассказывать мне про Иисуса и Бога. Суккуба тошнит от них обоих.
— Конечно, суккуб.
— Суккуб ненавидит Бога, ясно? Повторяй за мной. Я… ненавижу… Бога.
Квентон медлил.
Лилит сняла трусики и погладила себя между ног.
— Ты этого хочешь, разве не так, раб?
— О Боже, да!
— Мы ненавидим Бога, не так ли, Квентон? Скажи это!
— Мы… ненавидим Бога.
— Еще раз!
— Мы ненавидим Бога!
Лилит оседлала своего обезумевшего опекуна.
— Держи руки при себе. Не трогай меня и не двигайся. Я сама…
— Конечно, суккуб, как пожелаешь!
В дверь церкви просунулось детское личико.
— Уходи, Бренди, ты нам больше не нужна. Суккубу никто не нужен!
Видение исчезло в ночи.
— Уходить? С кем ты говоришь, Суккуб?
— Заткнись, дурак!
Она опустилась на Квентона, принимая его в себя. Священник закрыл глаза и застонал от наслаждения. Холодная, отрешенная, ничего не чувствующая Лилит раз за разом приподнимала и опускала бедра, не отводя взгляда от распятия над алтарем.
Ты видишь меня, Иисус? Слышишь меня, Джейкоб? Вы, два урода, довольны тем, что из меня сделали?!
Лонгбот Ки, Флорида
Джейкоб погрузился в транс, игнорируя крики Лилит, и сконцентрировался на словах отца.
Я слушаю, папа. Что нашел робот?
Огромную, явно искусственного происхождения платформу, которая парила в шестидесяти метрах над поверхностью вулканического плато… Настолько огромную, что она тянулась под небом чужого мира на тысячи квадратных километров. Из днища этой циклопической структуры уходили вниз бесчисленные ряды металлических цилиндров, размерами напоминающих силосные башни. Они свисали со дна платформы, как пещерные сталактиты. По показаниям датчиков робота, от этих цилиндров исходило мощное электромагнитное излучение. Если бы наш аппаратик влетел в силовое поле, ничто бы тогда не спасло его электронику.
Мы настроили робота на большую высоту в надежде увидеть верхнюю часть невероятной летающей конструкции. То, что мы увидели, Джейкоб… мои мысли, мои слова просто не в состоянии передать это.
Платформа была размером со штат Техас. На ней возвышались медно-оловянные дома — тысячи домов, — стены которых были в десять раз выше суперстадиона в Новом Орлеане, и все они были соединены между собой наподобие секций картонной подставки для яиц.
Мы видели, как в одной из секций открылось отверстие, пропуская наш аппарат внутрь конструкции. Там оказался город, масштабы которого можно было представить себе только при наличии чрезвычайно буйной фантазии.
Представь себе Манхеттен, только через тысячу лет, когда весь остров поднимется над окружающей землей, одетый в стальную оболочку. Вообрази жилые дома настолько высокие, что башни Сирз в Чикаго покажутся самыми обычными высотками. Представь себе пересекающиеся тротуары и левитирующие павильоны, переплетенные в ярком небе, как невероятное движущееся макраме, вообрази буйные джунгли, тропические сады и небесно-голубые лагуны, реки и ручейки, великолепные водопады, а дальше, ближе к окраинам, то, что показалось нам летающими полями.
Это были Эдем и Шангри-Ла, слитые воедино, порожденные деятельностью интеллекта, опережающего нас в своем развитии настолько же, насколько мы превосходили неандертальцев.
