Иными словами, комната производила впечатление холодной утонченности, тонкого вкуса и больших денег без малейшего налета вульгарности — короче, чистый Тэдди Килледи, и этим все сказано! Я подошла к стеклянной витрине, где стояли ряды маленьких изящных фигурок. Все они были ярко раскрашены, у каждой был свой уникальный наряд и аксессуары. Насколько я могла судить, эти вещицы стоили немалых денег.
— Красивые, правда? — прошептал Тэдди, останавливаясь у меня за спиной. — Я собираю их с детства. Мечтаю собрать полную коллекцию, — он благоговейно показал на фигурку, стоявшую у задней стены витрины. — Видишь, рыцарь-джедай Люк до сих пор хранится у меня в оригинальной упаковке. Давай я расскажу тебе про свои самые любимые приобретения.
Я горячо закивала, подавив тоскливый вздох. Почувствовав внезапную усталость, я опустилась в одно из кресел и вскоре убедилась, что дизайнер спроектировал их для красоты, а не для комфорта.
Слушая Тэдди, я взяла со столика фотоальбом и принялась рассеянно перелистывать страницы. Здесь было несколько фотографий «Заходи — не выходи» и мясной лавки Джозефа, но чаще всего попадались виды лесов и гор в окрестностях Глухомань Виладж. Снято было с большим вкусом, от каждой фотографии веяло тоской и унынием.
— Эти пейзажные снимки восхитительны, любовь моя. Их суровая пустота пробуждает мучительную грусть экзистенциального одиночества.
Тэдди виновато улыбнулся мне.
— Хм… Вообще-то это фотографии моей семьи, — он указал на снимок прелестной полянки, совершенно пустой, если не считать расстеленного на траве клетчатого пледа. — Это пикник в честь моего прошлогоднего дня рождения. Не знаю, зачем я вообще снимал, ведь, честно говоря, вампиры и фотоаппараты, они… не слишком сочетаются друг с другом…
Он резко оборвал себя, несколько раз прошелся туда-сюда по комнате, а потом опустился на краешек узкой односпальной кровати, стоявшей в углу комнаты.
Посмотрев на меня, Тэдди похлопал рукой по покрывалу.
— Бегги, милая, ты не могла бы составить мне компанию на этом ложе?
Никогда еще его прекрасное лицо не было так серьезно. Его густые брови так нахмурились, что трудолюбивый фермер мог бы посадить в них свое семя.
Воздух в комнате стал потрескивать от напряжения, когда я встала и в несколько шагов сократила разделявшее нас расстояние. Я чувствовала, что сейчас случится нечто судьбоносное. Присев на край постели, я посмотрела в такие глубокие и такие знакомые серебряные глаза, ожидая, когда мой любимый скажет то, что лежало у него на сердце.
— Бегги, ты самое ценное, что есть у меня в жизни. Я готов отдать все, что у меня есть, ради твоей безопасности — все мои коллекционные фигурки, каждый из моих 2137 дисков «AC/DC». Я бы отдал за тебя даже Абсолютную Крутизну, будь у меня такая возможность. Я не знаю, что произойдет завтра ночью, зато знаю, что наша книга уже почти подошла к концу. Значит, есть всего два возможных варианта. Либо наша Степфордия задумала оскорбить читателей капитальным разочарованием, либо Перетусовка станет дико опасным и рискованным событием. Может быть, более опасным, чем сможет вынести твое тщедушное человеческое тело.
Он придвинулся ближе и положил свою твердую холодную руку на мое трепещущее бедро. Я поняла, что сейчас услышу, еще до того, как он открыл рот.
— Я хочу укусить тебя, Бегги. Я хочу укусить тебя очень сильно. Я превращу тебя в вампира, и тогда ты будешь в полной безопасности во время Перетусовки, и мы сможем вечно быть вместе.
Я ничего не ответила, просто сидела и смотрела на руку Тэдди, стискивавшую мое бедро.
Помолчав, он добавил:
— Это то, чего ты так хотела, верно? Ты сама говорила, что очень этого хочешь. Я знаю, что ты хочешь, я вижу это по твоим глазам.
В голове у меня все смешалось. Долгие месяцы я мечтала об этом событии, просила и умоляла о нем, и вот теперь моя мечта готова исполниться — так почему же я не чувствую никакой радости? Нет, я конечно любила Тэдди, он был моей второй половинкой и родственной душой, мы должны были вечно быть вместе, но ведь вампирство — это не только корсет на косточках и черная подводка для глаз! Это еще и определенные последствия. Готова ли я бросить свою семью и вечно жить в сумерках? Разумеется готова, уйду и не обернусь, но ведь дело не только в семье… Мне придется потерять нечто гораздо более ценное и незаменимое — свою Абсолютную Крутизну.
Тэдди предупреждал меня об этом, но тогда я не придала большого значения его словам, поскольку у меня никогда не было никакой крутизны, которую можно было бы потерять. Но за последнюю неделю, когда Тэдди был в Румынии, а я тусовалась с шайкой Поки Хонтаса, очень многое изменилось.
Когда я была с Покой и его Рэкетирами, то своими глазами видела, как многие ребята завидуют нашей свободе предпринимательства и незамутненной безмятежности. Другие просто восхищались нашими изощренно-загадочными лозунгами и винтажными футболками. Мы были слишком крутыми для Академии.
Я всегда мечтала о том, чтобы ровесники мне завидовали, и вот, наконец, это произошло. Готова ли я расстаться с этим — навечно? Я не была в этом уверена — хотя на самом деле была — поэтому могла дать лишь один-единственный ответ:
— Прости, Тэдди. Думаю, я не готова.
— Не готова? Я думал, ты всегда этого хотела! Я буду нежен, обещаю. Если ты по-настоящему меня любишь, то позволишь мне.
— Ах, Тэдди, разумеется, я тебя люблю, и даже хочу, чтобы ты меня укусил, но все слишком сложно! Я хочу быть особенной, найти свое место в этой жизни. Я не могу позволить тебе укусить меня только потому, что завтра, возможно, наступит конец света! Это очень серьезное решение, и я не сомневаюсь, что у нас будет много времени его всестороннее обдумать. Куда спешить? Давай подождем и посмотрим, что будет после Перетусовки, договорились? Я уверена, мы выживем!
Тэдди скрестил руки на груди и встал. Я видела, что он расстроен, но знала, что должна оставаться твердой до тех пор, пока не передумаю. Я не хотела, чтобы он относился ко мне как к легкой закуске, которой можно полакомиться в любое время, как только придет аппетит!
— Очень хорошо, раз ты так считаешь. Сейчас я отвезу тебя домой, и ты сможешь лечь в свою одинокую девичью постельку, как первоклассница!
С этими словами он направился к двери. Я последовала за ним, но не стала тратить силы на объяснения. Подожду, пока он немного успокоится!
Через несколько минут мы спустились в холл, где нашли Бобби и Джека, развалившихся на диване. Не говоря ни слова, Тэдди жестом подозвал брата и сестру, и вскоре мы все четверо были уже в машине и быстро поехали прочь от тихой гавани «Заходи — и не уходи».
Мы долго объезжали вокруг города. Дороги были пустынны, но мы видели пламя пожаров, пылавших в центре Глухомань Виладж. Бобби несколько раз пыталась заговорить, но Тэдди сердито шикал на нее, поэтому вся дорога прошла в тягостном молчании, нарушаемом лишь изредка доносившимися случайными выстрелами и криками.
