Пантелеймон Николаевич замолчал, потух взглядом, худые руки бессильно легли на скатерть. Ольга не торопила, хотя именно сейчас ей стало очень интересно. Это уже не ангелы, не Сыны Божии из шестой главы Книги Бытия, о которых ей твердили на уроках Закона Божьего.
– Слушаете? – Летешинский скривился, словно от боли. – Все равно не поверите, они для того и прислали полуграмотную девчонку, для которой Циолковский – это убийца кошек. Нам сказали, что за человечеством наблюдают. Не ангелы с бесами, не марсиане, а наши земляки, для которых борьба с капитализмом – уже позавчерашний день. Какая-то древняя цивилизация, точнее ее остатки. Вмешиваться не хотят, то ли из брезгливости, то ли напротив, из щепетильности, уважая своих братьев меньших. Все равно, как если бы мы открыли дикое племя где-нибудь на Чукотке. А возможности этих древних, судя по тому, что я знаю, немалые. Им доступно большее количество измерений и даже Время для них нелинейно.
– Нелинейно – это как? – вновь перебила Зотова. – Пантелеймон Николаевич, вы понимаете, что говорите?
Старый большевик посмотрел удивленно. Умолк. Затем отвернулся, пожевал губами.
– Понимаю? Да, кажется… Он объяснял мне, подробно объяснял, но я не верил. И тогда – показал…
Летешинский негромко рассмеялся. Встал, взглянул, не узнавая.
– Вы… Вы… Зачем?
Захохотал.
– Пантелеймон Николаевич! – Ольга, вскочив, шагнула вперед. – Товарищ Летешинский, что с вами?
Хохот стал громче, лицо исказилось, худые руки рванулись вперед.
– Встреча… встреча… встреча… Я умер тогда, да, я умер!.. Мы все умерли!
Хохот сменился воем. Закатились глаза, пальцы вцепились в скатерть, потащили, сорвали…
– Товарищ Летешинский!..
Тело дернулось, попыталось шагнуть, уткнулось в стол. Запрокинулась голова, из широко открытого рта на подбородок начала сползать тонкая полоска крови.
– Не-е-е-е-ет! Я понял, я понял! Не он, другой, это был другой!..
Безумец попытался поднять стул, поскользнулся и медленно сполз на пол. Вой сменился утробным ревом.
– Помогите! Помогите!..
Зотова бросилась к дверям, вцепилась в медную ручку…
– Вас предупреждали, товарищ!
Лицо женщины на пороге ничего не выражало, ни страха, ни удивления. Только усталость.
– Д-да, – выдавила из себя девушка, проскальзывая в коридор. – Конечно… Вам… Вам помочь?
– Вы ничем не поможете, – негромко донеслось из комнаты. – Сейчас он успокоится, и я сделаю укол.
Зотова, быстро кивнув, поискала глазами портфель, схватила, прижала к груди.
– Извините, что побеспокоила… Я… Я пойду, до свидания.
Ответа она не дождалась.
На улице Ольга долго курила, глядя в равнодушное серое небо. В ушах все еще стоял дикий хохот несчастного безумца. Девушке внезапно подумалось, что он смеется и над ней. Платона читала, хотела открыть Атлантиду?
Вот тебе твоя Атлантида!
2
– Вызывал, товарищ Москвин?
Василий Касимов, шагнув за порог, поглядел с интересом, пристукнул тростью о паркет.
– Это я у тебя вроде впервые? Неплохо обустроился, одобряю!
– Да-да, – заспешил Леонид, выходя навстречу гостю, – заходи, товарищ Касимов, я как раз чаю заварил.
– С мятой? – парень смешно дернул носом. – И это одобряю. У нас все большей голимый потребляют, вприкуску и под буржуйские пирожные.
Получилось так, что в Чудовом монастыре, где теперь располагался кабинет товарища Москвина, его первый сотрудник еще не бывал. В группе действовал особый пропускной режим, и даже для работников Техсектора требовалось особое разрешение.
Леонид, усадив гостя, разлил чай, пододвинул жестяную коробку с печеньем, украшенную яркой надписью «Питательнее и выгоднее булки!», пепельницу поставил.
– Полный буржуйский плезир, – констатировал Василий. – Сюда б еще полового, чтоб на цырлах бегал.
Товарищ Москвин стер с лица улыбку.
– Обойдемся… Стены здесь почти двухметровые, не подслушаешь, но для верности я две соседние кельи, по бокам которые, пустыми оставил. Вот это действительно плезир. Если хочешь, проверь ради полного взаимного доверия.
Касимов, поглядев внимательно, отхлебнул чаю.
– И так верю. Я, Леонид Семеныч, сразу понял, что человек ты очень непростой, но не подлый.
Бывший чекист усмехнулся:
Здорово, брат служивый, куришь ли табачок?
Трубочка на диво, давай курнем разок.
Она у кирасира отбита на войне,
В память командира досталась трубка мне, —
подхватил Василий.
– Помню, как же! Тогда мы с тобой, считай, на пепелище пришли. Никого вокруг – одна мята.
Товарищ Москвин задумался. Разговор поворачивал в нужное русло, но стоит ли рисковать?
Надо!
– Я узнал про прежний состав группы. Их было трое. Про Зотову ты знаешь…
Касимов кивнул:
– Знаю. Правильная девушка. Это ты молодец, что на группу ее назначил. Я уж думал, что после внутренней тюрьмы ГПУ ей только курьером светит.
Бывший старший оперуполномоченный покачал головой:
– Не я, Ким предложил. Он, похоже, хочет держать ее рядом с собой, чтобы под рукой была, но подальше от наших секретов. Так вот, кроме нее там числились еще двое: Вырыпаев и Тулак. Один исчез, второй – в розыске. По непроверенным данным, скрылся за границей. Такой вот расклад…
– Вырыпаев по моему делу проходил, – негромко проговорил Василий. – Точнее, по делу об убийстве Георгия Васильевича Игнатишина. Я из-за этого в группе и оказался. Вначале как свидетеля вызвали, а потом службу предложили. А к чему это ты все, Леонид Семеныч? Не такое здесь место, чтобы в сыщика Ника Картера играть. Зотова вот попробовала…
Кукушка лесовая нам годы говорит,
А пуля роковая нам годы коротит!.. —
негромко пропел Леонид.
– Зотова, Сергеич, погорела от неумелости, это раз. Второе, одна действовала, а в таких делах самому не справиться. Теперь третье и главное. Сейчас здесь очень скверная каша заваривается, а у меня пропадать особой охоты нет. Существует такое правило: если тебя втянули в заговор, создавай свою группу и определяйся, иначе не выживешь. Но здесь, в Главной Крепости, народ особый, даже к собственному сотруднику подходить боязно. Есть у меня один человек, но только один. Мало это, понимаешь!
Касимов допил чай, отодвинул пустую кружку.
– От меня чего требуется?
Товарищ Москвин, поставив пачку папирос на ребро, подождал немного, легко толкнул пальцем.
