Мехлиса, отделавшегося двумя сломанными ребрами, унесли в тыл. Товарищ Кречетов рвался в бой, благо рука пострадала не сильно, но бородачи даже слышать не хотели. Строго наказав: «Тута и сиди, Кузьмич!», они оставили его неподалеку от скалы на попечение Чайки. Красный командир решил не спорить, поскольку военные действия ограничивались пока вялой перестрелкой. С Блюмкиным был лишь небольшой авангард, основные же силы врага оставались у Врат Пачанга. «Серебряные» попытались двинуться вперед, но быстро отступили, попав под огонь полудюжины пулеметов.
– Недостойная очень старалась, – вздохнула Чайганмаа, вручая Кречетову не слишком ловко скрученную «козью ногу». – Пусть великий воин извинит…
Иван Кузьмич, изловчившись, извлек из зажигалки маленький трепещущий огонек, прикурил и тут же закашлялся, обильно вкусив махорки. Девушка виновато потупилась. Красный командир, стараясь не морщиться, решил повторить попытку.
– Угощайся, товарищ Кречетов! – негромко произнес знакомый голос.
Всеслав Волков протянул пачку, улыбнувшись бледными губами.
– «Вирджиния», американские. Тебе, кажется, они понравились.
Иван Кузьмич сунул левую руку в карман шинели, но краснолицый покачал головой.
– Вот этого не надо. И вы, девушка, не смотрите на карабин. Кричать тоже не стоит – меня не видят, а пока сообразят, вы оба будете уже мертвы. Кстати, ваши пули мне не повредят. Бери папиросу, товарищ Кречетов. Табак, он мысли проясняет.
Закурили оба. Волков, щелкнув электрической зажигалкой, с удовольствием затянулся.
– Блюмкин – все-таки мелкий уголовник. Даже не попытался, дурак, договориться. А дела у нас такие, Иван Кузьмич. В Пачанг я тебя в любом случае не пущу. Со всем прочим возможны варианты…
Всеслав Игоревич говорил спокойно, не повышая голоса. Кречетову даже почудилось, что бывший командир полка Бессмертных Красных героев не слишком рад тому, что происходит.
– Самый лучший вариант – ты отдаешь мне письмо из Столицы. После этого у тебя, как говорили в старину, «путь чист», иди куда угодно, кроме, разумеется, Пачанга. Если нет, я возьму письмо сам, но тогда пленных не будет. Что скажешь?
– Скажу, что плохи дела, товарищ комполка, – Иван Кузьмич поглядел краснолицему прямо в глаза. – Если уж ты предателем стал, кому после этого верить?
– Никому, – равнодушно бросил Волков. – Особенно когда вопрос стоит о власти. С тех пор, как тебе вручили письмо, многое изменилось. Мое начальство решило, что Блюмкин справится лучше. Или хуже – кто их там в Столице разберет? Я получил задание доставить Яшу вместе с письмом в Пачанг.
Чайка весьма непочтительно рассмеялась. В ответ краснолицый пожал плечами.
– Мертвым Блюмкин меня тоже устраивает – послушней будет. Иван Кузьмич, не валяй дурака! Чего ты хочешь? Сайхот со всеми потрохами? Бери, властвуй, хоть на трон садись. Щетинкину мы кинули Монголию за куда меньшие заслуги. А если понадобится, скажем, навести порядок в Китае, без тебя и твоей армии Союзу никак не обойтись…
Кречетов вдруг понял, что Всеслав Игоревич не так и не прав. Отдавать Сайхот в чужие руки опасно. Для тех, кто в Столице, Аратская Республика – просто разменная монета. Надо создать новое правительство, а главное – армию, настоящую, свою…
Дзинь! Негромко звякнули серебряные украшения. Пояс, брошенный недостойной Чайганмаа, упал между говорившим и молчащим. Волков поглядел удивленно.
– Прекратите, не поможет. Такое напугает разве что горного арваха, по ошибке забежавшего в вашу юрту…
– Агартхын сэрэг боложо турэхэмнэй болтогой! – негромко, нараспев проговорила Чайка. – Да станем мы в строй вместе воинами Агартхи! Да станем мы в строй…
– Хватит, я сказал! – краснолицый отступил на шаг, поморщился. – Агартха вас не спасет, вы поверили дикарской легенде.
Девушка встала, шагнула вперед, держа в руках большой костяной гребень.
– Твоя смерть в моих пальцах, забывший свое имя мертвец. Здесь, у порога Агартхи, ты бессилен…
Краснолицый резко дернулся, пытаясь закрыться ладонью, но не успел. «Браунинг», брошенный Иваном Кузьмичем, угодил точно в висок.
– Пули, значит, не повредят? – Кречетов вскочил, выхватывая нож. – Что предупредил – спасибо!..
Волков медленно оседал на землю, прижимая пальцы к щеке. Не упал, сумел выпрямиться, резко выдохнул:
– Напрасно. Сгинете без всякого толку… А это тебе на память!..
Ладонь краснолицего метнулась в сторону девушки. Чайганмаа закричала, закрывая руками глаза…
– До скорой встречи!
Кречетов опоздал. Там, где только что стоял его давний знакомый, не осталось ничего, даже следов на сером речном песке.
– Иван Кузьмич! – послышался крик дозорного. – Иван Кузьмич, командир! Атакуют! Они в атаку пошли!..
Чайка лежала лицом вниз. Полы распахнутого халата, словно бессильные крылья, разметались по земле.
* * *
– Обидно, – Мехлис, поморщившись, провел ладонью по груди. – И не повоевал даже.
Товарищ Кречетов покосился на пламенного большевика, затем, осторожно привстав, выглянул из-за камня.
– Идут, заразы… А вы, Лев Захарович, антипартийный пессимизм не разводите. Ибо коммунист… – Иван Кузьмич, прикинув, куда ловчее ткнуть пальцем, в конце концов указал прямо на комиссарский лоб, – …должен не геройствовать, как некоторые, а сидеть в штабе и проводить среди масс агитацию с пропагандой – и бумажки писать. Такие у нас в Обороне, правда, не задерживались, на третий день убегали. Иные до сих пор по тайге бродят, медведей распугивают.
В обозе представитель ЦК не усидел – приполз на передовую. Кречетов усадил его за камень, рассудив, что разница между фронтом и тылом не слишком велика, а скоро и вообще исчезнет. По речной долине двигались цепи – одна за другой, неторопливо, без выстрелов и криков. Не меньше трех сотен, а дальше, у самых Врат строились новые, готовясь шагнуть следом. Пулеметы молчали, стрелять решили в упор, когда будут видны белки глаз.
Все, кто мог, взяли оружие. Иван Кузьмич положил рядом с собой две ручные гранаты, еще одну отдал Мехлису. Оставалось надеяться на то, что у врага нет артиллерии. Пару атак Кречетов твердо надеялся отбить, а там уж…
О помощи из Пачанга уже не думалось. Не успеют, понятно. Кибалку с его воинством подберут, и то спасибо.
– Что с этой девушкой? – негромко поинтересовался Лев Захарович. – С товарищем Баатургы? Ранена?
Красный командир покачал головой:
– С глазами что-то. И лицо… Вроде как огнем попалило, живого места нет. Ох, не верил я, когда про Волкова рассказывали! Ох, встретить бы его еще разок!..
Он вновь выглянул из-за камня, присел, переждав, пока просвистят торопливые пули… Фельдшер даже не стал отвечать, когда Иван Кузьмич спросил у него, сможет ли Чайка видеть. Поглядел нехорошо, отвернулся.
