Книга Царь-Космос, страница 8. Автор книги Андрей Валентинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Царь-Космос»

Cтраница 8

– Погоди! – изумился бывший белогвардеец. – Выходит, все эти разговоры про полк мертвецов – вроде психической атаки?

– Вроде. Но не все так просто. Видел я этот полк, 305-й пехотный. И с товарищем Венцлавом, его боевым командиром, знаком. Все под Казанью началось, в сентябре 1918-го. Тогда наши еще воевать не умели, гад-Каппель одним батальоном целые дивизии гонял. Приехал товарищ Троцкий, в Свияжске его ставка была. Стал порядок наводить, трусов в расход пускать, целые полки расформировывать. Всякое случалось, каждого десятого стреляли, заградительные отряды из латышей ставили – пулеметами народ взбадривать. Сейчас об этом вспоминать не любят, но что делать-то было? Пропал бы фронт, рухнул. А ведь помогло – научились воевать.

– Научились, – кивнул поручик. – У нас в штабе как-то подсчитали. В 18-м «добровольцы» побеждали даже один к семи. В начале 19-го – один к четырем, к ноябрю – один к двум, и то не во всех случаях. Но дело не только в учебе. К 1919-му и у белых, и у красных личный состав стал практически одинаковым. И там мобилизованные, и там.

– Слишком умные они, твои военспецы, – хмыкнул красный. – Не все части можно равнять. Одно дело – латыши или Червонные казаки, совсем другое – обычный зауряд-полк из крестьян Весьегонской волости. Товарищ Троцкий это сразу понял. Он тогда, в сентябре, предложил трусов метить – черные воротнички нашивать. Не поддержали. Тогда иначе сделали – начали создавать штрафные части. 305-й полк как раз такой. Собрали дезертиров – тех, что с поля боя бежали, командиров-растяп, комиссаров-недоумков. А во главе поставили испытанного большевика товарищ Венцлава. Рука у него тяжелая. Каторжанин! Вот он их к нормальному бою и привел, через полгода его часть в самых лучших числилась. Сейчас это Особый полк, в Подольске стоит.

– А как же Бессмертные Герои? – удивился беляк. – Мертвецы ходячие, революционные? Эй, по кладбищу! Тре-во-га-а-а! Гробы открыть, саваны заправить, катафалки на боевую позицию!..

Красный командир смеялся так долго и весело, что поручик даже позавидовал.

– Хорошо формулируешь, тебе бы резолюции составлять! Дело так было. Собрали в полк дезертиров и прочую шушеру, под знамя поставили, а дальше что? Как в бой их послать, чем убедить? Смертью уже пуганные, там не десятого – каждого третьего в распыл пускали. Вот тогда кто-то и скажи: беглецов, мол, будем отправлять в Столицу к товарищу Кедрову, который из коллегии ВЧК, на предмет научных опытов на живом человеческом материале. Ерунда, понятно. Товарищ Кедров тогда на севере воевал, какие уж опыты! Но, представь, подействовало, как наскипидаренные в атаку побежали. Потом и по армии слух пошел, что штрафников в Столицу отправляют – живьем резать и пиявкам скармливать. А дальше, как в телефоне: не туда отправлять, а оттуда, и не для опытов, а после. И страхов всяких напустили: мертвякам микстуру особую вводят, чтоб из гробов вставали, по лесам оборотней ловят для использования в разведке, а сам товарищ Венцлав – упырь сибирский, из тех, что осина не берет. Ребята в полку, не будь дураки, спорить не стали, со всей этой ерундой соглашались. А там и прозвание родилось: Бессмертные Красные герои, не кто-нибудь. Между прочим, когда полк подтянулся, его стали для воспитательного воздействия использовать. Шепнут новобранцам, что провинившихся Бессмертным Героям отдадут на предмет поправления их здоровья – шелковыми становились. Вот и все сказки!

– Логично, – рассудил поручик. – Но скучно как-то. У меня семья не слишком верующая, в церковь ходили, чтобы только приличия соблюсти. Я детства усвоил, что сказки – сплошная выдумка, звери человечьим голосом не разговаривают, девочку же Машу три медведя просто съели. А упыри и оборотни – всего лишь плод народного невежества.

Командир РККА ответил не сразу. Думал.

– А! Понял, к чему ты. Жить вроде как скучно? Сплошная научная картина мира, и никакой тебе интеллигентской романтики. А ты представь, что байки про 305-й правдой оказались. Веселее бы стало – с упырями? Нет, я без нежити обойтись готов, оно спокойнее будет. Только вот картина эта научная какая-то не шибко ясная. То с одного краю подтекает, то с другого. Никак товарищи ученые разобраться не могут.

На этот раз белый офицер был с ним полностью согласен.

* * *

В семье поручика действительно не жаловали мистику. Если мать еще допускала, пусть только в теории, существование Верховного Существа и неведомых человеку «тонких» миров, то материализм отца был строг, как железнодорожное расписание. Даже если дети болели, инженер-путеец не молился и не ставил в церкви свечи «за здравие». Когда старший уходил добровольцем на германский фронт, и мать, прощаясь, перекрестила сына, непримиримый материалист отвернулся. Тем невероятнее было то, что случилось дальше. Отец отозвал будущего поручика в сторону и ровным, без тени эмоций, голосом поинтересовался, не помешает ли ему в дороге одна небольшая вещь. Совсем маленькая, пустяковая.

Иконка.

Предваряя недоумение сына, инженер тем же безразличным тоном рассказал, что двадцать лет назад его мать, женщина религиозная и очень суеверная, умирая, строго наказала, чтобы иконку взял с собой первый из семьи, кто уйдет на войну. Не выполнить эту, пусть и не слишком разумную, просьбу он не может, поэтому если сын не возражает… Тут сдержанность изменила отцу, и он весьма кислым тоном добавил, что иконка-то неортодоксальная, не по Стоглаву, можно сказать, сомнительная. Такие изображения Русская православная церковь не слишком приветствует.

Подарок покойной бабушки свежеиспеченный «прапор» догадался рассмотреть только через пару месяцев, под Луцком, в коротком перерыве между атаками. Иконка оказалась маленькой и темной, понять же, что на ней изображено, было весьма мудрено. Чей-то старческий лик в высокой короне, воздетые в сторону руки, вокруг же то ли стены храма, то ли пещера. Не Творец, не Святой, не мученик.

Помогли солдаты – деревенские парни, еще не забывшие, что им рассказывали в детстве, на уроках в приходской школе. Да, не Творец и не Святой. Отец оказался прав, такие иконы редко помещали в церкви. Деревенские батюшки весьма смущались, когда излишне любопытные прихожане интересовались «тем, кто в пещере». Даже имя его было странным, каким-то нездешним, чужим.

Царь-Космос.

4

Под вечер мороз вернулся. Зима брала реванш, наползая на замершую в огне редких фонарей Столицу. Тонкий лед вновь покрыл грязные лужи, мокрые венки возле Обелиска словно оделись камнем, мороз искорежил плакат, разорвал – и отдал на растерзание налетевшему ветру. Помочь было некому, Александровский сад опустел. Холодная безвидная ночь навалилась на город.

Поручик возвращался со службы через Манежную площадь. Общежитие, где он временно остановился, было не очень далеко, и он надеялся всеконечно не замерзнуть. Улицы обезлюдели, редкие прохожие жались к подъездам, и он искренне удивился, когда дорогу загородил милицейский патруль.

– Ваши документы, гражданин!

Появился повод в очередной раз искусить Судьбу, а заодно проверить новенькое удостоверение на плотной восковой бумаге с грозным грифом Центрального комитета. Документ служивые читали долго, подсвечивая фонариками, и негромко переговариваясь. Поручик мерз и одновременно пытался понять, что здесь не так. Не с документами, они были в полном порядке, – с милиционерами. И только получив удостоверение обратно и попрощавшись, бывший офицер понял. Фонарики подсветили не только машинописные строчки на восковой бумаге, но и желтый кант по краям ребер зимних милицейских шапок. Желтый – и это было очень странно. Совсем недавно он, скуки ради, перечитал статью в «Известиях», где подробно описывалась новая милицейская форма, введенная, два месяца назад, в январе. «Шапка типа пилотки с прямым козырьком из черной кожи, дно полуовальной формы, посредине вогнутой, образующей два ребра…»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация