Книга Маленький незнакомец, страница 42. Автор книги Сара Уотерс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Маленький незнакомец»

Cтраница 42

На мгновенье я онемел. Ужовый луг, прозванный так маленькими Каролиной и Родериком, лежал в трех четвертях мили от дома, он был частью парка. Летом его скрывала листва, но сейчас сквозь оголившиеся деревья он просматривался из всех юго-западных окон, мерцая зеленовато-серебряным отблеском, точно взъерошенный бархат. Меня очень встревожило, что Родерик всерьез намерен с ним расстаться.

— Это невозможно, — сказал я. — Нельзя разрушать парк. Наверняка есть другой вариант.

Вновь ответила миссис Айрес:

— Разве что продать дом и парк целиком, но даже Родерик считает это немыслимым, и так уже много отдано, чтобы здесь удержаться. Мы поставим условием огородить стройку — по крайней мере, она не будет мозолить глаза.

Наконец заговорил Родерик.

— Да, ограда нужна, чтобы всякая шваль не лезла. — Язык его заплетался. — Хотя вряд ли ее это сдержит. Ночами чернь будет карабкаться по стенам дома, зажав в зубах сабли. Каролина, держи пистолет под подушкой!

— Это же не пираты, олух, — пробурчала Каролина, не отрывая глаз от тарелки.

— Не знаю, не знаю. Может, они только и мечтают о том, чтобы вздернуть нас на рее, и ждут лишь отмашки Эттли. [13] Полагаю, он даст сигнал. Неужели не понимаешь, что простолюдины ненавидят таких, как мы?

— Перестань, Родерик, — встревожилась миссис Айрес. — Никто не питает к нам дурных чувств. Тем более в Уорикшире.

— Именно что в Уорикшире! Вот в Глостершире в душе все феодалы и вассалы. А здешний народец всегда был смекалист. Вспомни Гражданскую войну: тут стояли за Кромвеля. И сейчас держат нос по ветру. Я бы их понял, если б они надумали отсечь нам головы! Ведь для собственного спасения мы палец о палец не ударили. Взгляни на Каролину и меня: призовые телка и бычок. — Он неуклюже взмахнул рукой. — Но ни черта не делаем, чтобы умножить поголовье. Всякий решит, что мы изо всех сил стараемся себя извести.

— Род!

Я видел, как исказилось лицо Каролины.

— Что? — Он повернулся ко мне. — Вам-то надо радоваться. Вы же из пиратской кодлы. Иначе вас бы сюда не пригласили. В нашем нынешнем виде матушка стесняется предстать перед подлинными друзьями. Дотумкали?

Я покраснел, но больше от злости; чтобы не доставлять ему радости, я не выказал уязвленности, но вперил в него взгляд, желая его «пересмотреть». Тактика сработала: Родерик моргнул, в лице его промелькнуло смущение и что-то похожее на отчаяние, как у мальчишки-хвастуна, который в глубине души обескуражен собственной бравадой.

Опустив голову, Каролина ковырялась в своей тарелке. Миссис Айрес помолчала, а затем, сложив нож и вилку, что-то спросила о моем пациенте, словно разговор наш не прерывался. Голос ее был ровен, она держалась спокойно и на сына не смотрела. Казалось, она отсекла его от нашего общества и погрузила во тьму, одну за другой задув стоявшие перед ним свечи.

Обед был окончательно испорчен. На десерт подали пирог из консервированной подкисшей ежевики и порошковые сливки. Промозглая зябкая комната, вой ветра в камине, скудное угощение, не сравнимое с довоенным, и наше скверное настроение не располагали к долгому застолью. Миссис Айрес велела подать кофе в малую гостиную, и мы, отложив салфетки, встали из-за стола.

У дверей Родерик пробурчал:

— Уверен, вы не станете возражать, если я вас покину. Надо посмотреть одну бумагу.

— Полагаю, курительную? — Каролина вышла в коридор и открыла дверь гостиной, пропуская мать.

Родерик сморгнул, и мне вновь показалось, что он сам бы рад вырваться из силков дурного расположения духа. Он угрюмо захромал к своей комнате, а меня окатило волной сердитой жалости — казалось жестоким бросать его одного. Но я вошел в гостиную, где миссис Айрес и Каролина подкладывали дрова в камин.

— Я должна извиниться за своего сына, доктор. — Миссис Айрес села в кресло и приложила руку к виску, будто унимая боль. — Он вел себя возмутительно. Неужели он не понимает, как огорчает нас? Если вдобавок ко всему он начнет пить, я велю Бетти прятать вино. За столом его отец никогда не напивался… Надеюсь, вы знаете, что очень желанны в нашем доме. Пожалуйста, сядьте вот сюда, напротив меня.

Я присел. Бетти подала кофе, и мы еще поговорили о продаже земли. Я вновь предложил подумать о другом варианте, подчеркнув, что стройка губительно скажется на жизни в Хандредс-Холле. Но все уже было оговорено, и мои собеседницы явно смирились с неизбежным. Даже Каролина была странно безучастна. Тогда я решил еще раз поговорить с Родериком. К тому же мне не давало покоя, что он, одинокий и несчастный, сидит в своей комнате. Допив кофе, я сказал, что загляну к нему — узнаю, не нужна ли какая помощь.

Как я и предполагал, никаких дел у него не было, он сидел в темноте, разбавленной огнем камина. Я не постучался, чтобы лишить его возможности спровадить меня.

— Я знал, что вы придете, — угрюмо сказал Родерик, обернувшись к двери.

— Не помешаю?

— Разве не видите, я чертовски занят… Нет, свет не зажигайте! Голова болит… — Он поставил стакан. — Лучше я подброшу дровишек. Жуткая холодрыга.

Достав из ящика пару поленьев, он неловко закинул их в камин; взметнулись искры, на пол просыпались уголья. Сырые дрова пригасили пламя, на пару минут в комнате стало еще темнее. Я ощупью пробрался к камину и сел в кресло. Огонь уже приплясывал на новых трескучих поленьях, и теперь я хорошо видел Родерика, который развалился в кресле, вытянув ноги. Он по-прежнему был в смокинге, вязаной жилетке и обрезанных перчатках, но распустил галстук и отстегнул запонку воротничка, отчего тот скособочился, точно у пьяного в комической пьесе.

С тех пор как Родерик поведал свою фантастическую историю, я не бывал у него и теперь поймал себя на том, что беспокойно озираюсь. За границей огненного света комнату скрывала густая, почти непроглядная шевелящаяся тень, но все же я рассмотрел кровать со сбитым одеялом, туалетный столик и мраморный умывальник. Зеркала, подле которого прежде лежали бритва, мыло и помазок, не было.

Родерик завозился с бумагой и табаком, свертывая сигарету. Даже в неверном свете очага было видно, как побурело и опухло его испитое лицо. Я заговорил о продаже земли, искренне стараясь его переубедить, но он отвернулся и даже не слушал. В конце концов я оставил эту тему.

— Скверно выглядите, Род, — сказал я, откинувшись в кресле.

— Надеюсь, это не медицинское заключение, — усмехнулся он. — Нам его не осилить.

— Что вы с собой делаете! Посмотрите на себя. Имение разваливается, а вы хлещете джин, вермут, вино и… — Я кивнул на стакан среди вороха бумаг. — Что там? Опять джин?

Родерик тихо выругался.

— Ну и что? Парню уж и кирнуть нельзя?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация