— Вы командир отряда?
Таранов пропустил вопрос наемника, задав свой:
— Русский?
— Да.
Капитан закурил.
— Мне передали, что ты просишь сохранить тебе жизнь?
— Да. Я хочу жить. Прошу, не убивайте, я…
Таранов прервал его:
— Об этом, гаденыш, надо было думать раньше, когда вербовался делать деньги на убийстве своих соотечественников.
— У меня не было другого выхода.
— Заткнись! Отвечай на вопросы…
На этот раз капитана перебил наемник:
— Я скажу все, что знаю, но обещайте, что не убьете меня. Сохраните жизнь, большего не прошу, пусть тюрьма, пусть пожизненное заключение. Не убивайте меня, отдайте в руки правосудия! Обещайте, командир! Прошу!
Капитан не обратил внимания на мольбы этого продажного мерзавца, решившего заработать деньги на смерти других людей. Он навел ствол своего «бизона» прямо в лицо наемника.
— Итак, вопрос первый: Палач был здесь?
— Не знаю, здесь было много народу!
— Кто же казнил пленных у зиндана?
— Это Палач, но ранее, перед тем как идти на Устум!
Таранов задумался. Ему не понравился ответ наемника. Выходило, что он казнил пленных в лагере потому, что не собирался сюда возвращаться после Устума? Но, с другой стороны, он мог сделать это и специально, после возвращения из селения, оставив, таким образом, кровавый подарок спецназу, который, как он понимал, сметет сопротивление тех сил, кого он оставил здесь. Могло быть и так! Капитан обратился к наемнику:
— Вопрос второй: куда ушла банда?
— Они ушли туда, — он рукой показал на тропу, ведущую к хребту перевала, к водопаду, — все ушли, оставили только нас, самых молодых, недавно прибывших. Как сказали, для охраны лагеря. Ачмиз говорил, что русские сюда не сунутся.
Таранов выбросил окурок.
— Кто такой Ачмиз?
— Командир.
— Я понимаю, что не рядовой, чей командир? — уточнил вопрос капитан.
— Он помощник Палача и командовал всеми. Ачмиз и повел отряд туда, куда я вам показал.
— Ачмиз повел отряд?
— Да!
Наемник хотел повернуться, видимо, ему неудобно было лежать на боку, но движение стронуло раскрошенные кости, и дикая боль свалила его на спину, он громко вскрикнул. Но сознания не потерял, лишь побледнел, и лицо его покрылось крупными каплями пота. Наемник проговорил отрывисто:
— Хотя бы… обезбольте… ноги. Не могу… боль… адская!
Сержант Головин, присутствующий здесь же, достал боевую аптечку, хотел было вскрыть ее, но его остановил Таранов.
— Больно, говоришь? А тем, над кем вы издевались, не больно было? Им кто помощь оказывал?
— Я… я… не издевался. Я… больше охранял… этот лагерь… прошу… помогите.
Капитан повернулся к сержанту:
— Дай мне шприц и подай его автомат!
Головин передал шприц, который Таранов положил в карман, взял в руки автомат. Отстегнул магазин, начал выщелкивать из него патроны. На песок упало десять штук, один был в патроннике, и из ствола свежий, горький, пороховой запах. Он отбросил «АК-74», взглянул на наемника.
— Охранял лагерь, говоришь? Усердно же ты это делал! Выпустил две трети магазина. По кому? По солдатам страны, которая взрастила тебя, подонка? А ну, сука, быстро отвечай, давно ушла банда?
— Давно… часа три… как прошло… может, больше! — ответил раненый наемник, откинувшись на песок.
— Понятно!
Капитан достал шприц-тюбик с обезболивающим наркотическим препаратом мгновенного действия, бросил его наемнику:
— Сними боль!
Тот трясущимися руками, чуть не сломав короткую иглу, ввел себе в лодыжку содержимое тюбика. Боль отпустила его! Он тут же спросил:
— Вы все же решили убить меня? — в глазах этого молодого, даже красивого парня, заискрились слезы, голос дрогнул.
Но не дрогнуло сердце боевого капитана. Он посмотрел в глаза наемнику, увидел животный страх. Такой ради спасения собственной шкуры мать родную не пощадит. Сказал:
— Ты — солдат удачи! Шикуешь, когда удача сопутствует тебе. Когда ты получаешь деньги! Но сегодня удача отвернулась от тебя, земляк. Хотя какой ты земляк? Тварь ты продажная! А посему участь твоя — смерть, и ты ее выбрал добровольно!
— Не надо!!! — закричал диким голосом наемник.
Очередь «бизона», выпущенная командиром отряда специального назначения, капитаном Евгением Тарановым, оборвала этот крик, похожий на вой смертельно раненного шакала.
Капитан вышел из палатки, бросив:
— Отдыхать всем!
Прибыв на одну из многочисленных своих баз, Палач закрылся в своей палатке, поручив Доулетхану проследить, чтобы к ней никто не подошел. Вызвал Москву:
— Адмирал! На связи Чабан!
Кедров ответил ему сразу:
— Привет, я сейчас занят. Жди, сам свяжусь с тобой в ближайшее время!
Связь отключилась.
Палач бросил прибор спутниковой связи и автомат на стол, снял пояс с резными ножнами и кинжалом внутри них, маску оставил на лице, хоть и было в лагере темно, вышел из палатки, позвал помощника:
— Доулет, проследи за связью, если поступит сигнал от Адмирала, я у водопада. Позовешь!
Палач прошел к небольшому пенящемуся водоему, встал под холодные струи падающего с гор потока. Вода освежила его. Мурза стоял под упругими струями, пока не замерз. Бегом вернулся в палатку, обтерся грубым полотенцем. Оделся в спортивный костюм, сбросив мокрую маску, вызвал к себе первого помощника.
— Доулет! Проверь посты охранения и второй джип. Затем свяжись с Ачмизом, узнай, как у него дела. Потом возвращайся!
— Понял, командир!
Палач упал на постель. Расслабился. Интересно, что принесет ему разговор с Москвой? На что намекал генерал, говоря о скорой встрече в Подмосковье?
Мурза задремал.
Дребезжащий сигнал аппарата спутниковой связи не дал ему окончательно заснуть.
— Да? — ответил Палач.
— Чабан! Это Адмирал! Докладывай, как у тебя дела?
— Все по плану, Адмирал! Провел казнь пленных солдат в Устуме, увел в горы мужское население. Вывел спецназ гяуров на палаточный лагерь у скалы. Они быстро разберутся, куда ушел мой отряд, и, отдохнув, пойдут следом. Я нахожусь на резервной базе у водопада. Здесь и устрою русакам встречу после подхода ко мне основных сил, которые ведет Ачмиз. Спецназ пойдет по его следу!
Адмирал выслушал Палача, предупредил:
— Хорошо! Чувствую, ты в состоянии переиграть спецназ и на этот раз, но предстоящий бой должен выиграть противник!
