— Нету, нету, никого нету, только племянник один-единственный, да и тот в другом городе живет. Так, это я отвлекся. И вот приезжаю я, значит, а дяди-то и нет, но квартирка осталась. И решаю я ее продать. А что — мне она не нужна, город чужой, незнакомый, жить я тут не собираюсь, денежки лишними не будут. И вот вступаю я в наследство, квартирка теперь моя, надо бы ее загнать по-быстрому и уехать. Сейчас, сейчас, Евгений Николаевич, простите мне мое косноязычие, грешен.
Роман отпустил палец, и Демина даже отбросило в кресле, он врезался хребтом в мягкую спинку и едва не выронил деньги. Подхватил купюру уже на лету, кинул в ящик и попытался перебить Романа, но тот нотариуса не слушал, гнул свое:
— Прибираюсь, значит, я в квартирке, чтобы покупателям ее в лучшем виде показать, и тут — бац — нахожу завещание. Не забыл меня любимый дядюшка, отписал мне клочок земли: огородик с банькой и прудиком с карасями. Вот радость-то!
Егор едва сдержался от смеха, Роман стебался на полном серьезе, искренне и талантливо, Демин еще либо не понял, что происходит, либо прикидывает, как быть дальше. Выкинуть этого шута у него сил, пожалуй что, не хватит, да тут еще один за спиной притаился. Поэтому выбрал верную стратегию — помалкивал и ждал, когда само рассосется. Роман извлек из внутреннего кармана куртки третью купюру, положил ее на стол, и Демин успокоился, но деньги не трогал, сидел, развалившись на стуле, и откровенно зевал.
— Так вот, прудик с карасями, — продолжал Роман, — я продавать не собирался. Нравится мне рыбку половить на зорьке утренней, на зорьке вечерней. И баньку я люблю, и огородик понадобится: огурцы там посадить, редиску, укропчик… Но документы на землю нужны, как ни крути, и вот беру я завещание и иду…
В кабинете стало тихо, так тихо, что Егор слышал, как за стеной звонит чей-то мобильник, потом раздался смех и хлопнула дверь. По коридору простучали каблучки, послышались женские голоса. Егор мельком глянул на часы — все верно, уже вечер, рабочий день закончился, и Демин тут тоже засиживаться не собирается. И точно, нотариус вскинулся, сел в кресле ровно, демонстративно глянул на часы, на Романа и потянулся к деньгам, взялся за уголок купюры.
— А дальше что?
Этот момент Егор прозевал, глянул на стол, когда было уже поздно. Роман привстал и с силой хлопнул Демина по руке, впечатал его ладонь в столешницу, хорошо впечатал, так, что нотариус аж подпрыгнул.
— Это ты мне расскажи, мой хороший, что дальше было. Приходил к тебе человек с завещанием на землю? Приходил, спрашиваю? А потом, через полгода примерно, девушка, что про человека того и завещание спрашивала? У нее еще машина потом сгорела…
Говорил он тихо, не орал и улыбался при этом, вежливо и дружелюбно, Демин стоял, смешно отклячив зад, и пытался вырвать руку.
— Я тут при чем… — вякнул было он, Роман надавил сильнее и выпрямился во весь рост.
— При том, — встрял Егор, уставший молчать и не обративший внимания на укоризненный взгляд Романа, — при том, дядя. Я тебя уговаривать не буду, а вывезу сейчас отсюда в лесок и там закопаю. Живьем закопаю, тварь, и кол сверху вобью, чтобы не вылез. Найдут, когда снег растает, или вообще не найдут, будешь в болоте гнить. Впятером тебя для начала отдерем, а потом, что осталось, фрагментами в канализацию. Или на рельсах тебя разложим, под поезд, сам выбирай, что больше нравится…
Глава 4
И замолк, перехватив вовсе уж обалдевший взгляд Романа. Про «впятером» лишнего сболтнул, понятное дело, но это просто к слову пришлось, зато остальное, как с листа прочитал. Чудная штука — память, хранит, казалось бы, всякую чушь, а вот, гляди-ка, пригодилось. Демин озирался по сторонам с жалким и беспомощным видом, спесь мигом слетела с нотариуса, и сейчас перед ними сидел просто пухлый очкарик, который до смерти боится за свою задницу. Вернее, не сидит, а дергается, как муха на булавке, смешно дергается, но смотреть на его кривляния нет уже ни времени, ни желания.
— Вы кто вообще, вам что нужно?.. — протараторил Демин, все еще прижатый к столу. Вовсе уж безумным взором глянул на Егора, и тому показалось, что юноша эти слова уже слышал, уж больно неприглядный сделался вид у нотариуса. Побледнел, губенки задрожали, он громко шмыгнул носом и свободной рукой кое-как снял очки, положил на стол.
— Тебе русским языком сказали — консультация нужна. Про человека того давай, с завещанием, что осенью у тебя был. Или…
И отпустил руку. Демин шарахнулся назад так, что едва не промахнулся мимо кресла, Егор подхватил нотариуса и, как мог аккуратно, вывернул тому запястья, несильно сжал и сказал:
— Вспоминай, паскудник, быстро вспоминай, с подробностями. Давай уже, не телись!
Усадил его в кресло, крутанул за спинку, повернув лицом к Роману, сам остался прикрывать тылы. Роман убрал деньги в карман, перегнулся через стол и зацепил тряпочку для фикуса, скомкал, показал Демину:
— Выбирай, рельсы или…
— Болото с канализацией, — напомнил Егор, взял у Романа тряпку, смял в комок и сделал вид, что собирается запихнуть Демину в зубы. Тот отшатнулся, вскочил, сел обратно и зашептал:
— Да, был, приходил осенью, в конце октября. Молодой человек, тридцать с небольшим лет, я точно не помню. С ним был опекун, как мне сказали, и еще один человек, он принес документы…
— Опекун? — перебил Егор. — Зачем? Какой еще опекун, он же совершеннолетний.
— Да, да, — досадливо поморщился Демин, — я в курсе, знаете ли. Но молодой человек, его звали Олег…
Роман глянул на Егора, тот кивнул: все верно, не врет, пока не врет, и постучал согнутым пальцем Демина по лысине, намекая, что торопится. Тот втянул голову в плечи и продолжал придушенно:
— Опекуны полагаются еще и больным… в смысле недееспособным. Олег очень плохо выглядел, у него были проблемы с речью, с письмом и вообще с головой, по-моему, он не понимал, что именно подписывает. И еще мне сказали, что он очень агрессивный, во время приступа может покалечить или даже убить, поэтому от него лучше держаться подальше.
Егор и Роман снова переглянулись — дело становилось все интереснее, и оба уже ничего не понимали. Опекун, проблемы с памятью и требование что-то подписать стыковались плохо, но врать бы Демин сейчас не стал, исповедовался честно и самозабвенно, поэтому решили его дослушать.
— Что подписывал? — спросил Роман.
— Договор купли-продажи на землю. Это очень большой участок земли, гектаров тридцать, если я не ошибаюсь. Олег подписал его, тот, который не опекун, все забрал и ушел, потом увели и хозяина. Они уехали, больше я их не видел.
«Приусадебный участок» оказался огромным полем в тридцать гектаров — да это ж обалдеть, сколько. Космодром построить можно, площадь позволяет. И что там, в этой земле, что из-за пусть и здоровенного ее куска кипят такие страсти? Нефть, газ, золото Колчака закопано?
— Уехали куда? Случайно не знаешь? — спросил Роман.
