Егору даже стало немного не по себе — на него смотрели все, кто не заглядывал в рот «дорогому Игорю Владимировичу», что шествовал через фойе к лестнице. Поманил к себе тощую короткостриженую тетку в относительно чистом халате и черных тапках с цветочками, притормозил и что-то сказал ей. Та, как показалось со стороны, попыталась возразить, Игорь остановился, развернулся неожиданно легко и едва не сшиб тетку со ступенек, она еле успела отскочить и побежала наверх. «Сейчас» — разобрал Егор, обогнул оторопевшую женщину, судя по бейджу на халате — дежурного врача, обогнал Игоря и остановился на площадке второго этажа.
Тут было поприличнее, чем в двух корпусах у дороги — и стены обшиты светлым пластиком, и проводка новая, аккуратно убрана в короба, и на полу пусть дешевый, но ламинат, а не волнистый линолеум. И пахнет непротивно, и цветы на подоконнике имеются, и окна пластиковые, и двери новые — не психбольница, а обычная контора средней руки. А уж кабинет Игорек урвал себе и вовсе зачетный — большой, в три окна, с превосходным ремонтом и новой мебелью, да еще и огромным монитором на рабочем столе, с диваном, креслами, изящным деревцем в кадке в простенке и шкафами под потолок с матовыми стеклянными дверцами. И с табличкой на светлой двери, золотой табличкой, с черными буквами: «Мартьянов И. В., главный врач». И выглядит солидно, и звучит веско — без угрозы, но внушительно.
Игорь вошел, швырнул ключи на длинный стол, что протянулся через весь кабинет, сел в кресло за тем самым монитором, развалился, только что ноги на стол не положил. Егор сел справа от Игоря и сказал:
— Обоих сюда веди.
— Да уж распорядился, — тот постукивал пальцами по столешнице и посматривал на Егора уже не тем затравленным взглядом, как недавно в мотеле, а с превосходством, что ли. Явно ждет чего-то паршивец, знать, не кончен бал.
— Молодец. А ты заключение пока готовь, или как оно у вас там называется, — потребовал Егор.
Игорь, до того смотревший в сторону, повернулся с недоумением, уставился на Егора.
— Что?..
— Что слышал, умник. Заключение, что Олег Румянцев здоров и дееспособен с подписью твоей и печатью, — пояснил Егор, поднялся на ноги и подошел к Игорю. Тот отъехал к стене, врезался в нее спинкой кресла и вцепился в подлокотники, и невольно вжал голову в плечи, когда Егор оказался в шаге от него.
— Зачем…
— Не твое дело, доктор Менгеле. Делай, что сказано, и пошевеливайся, — приказал Егор. Отошел к шкафу, наблюдая, как Игорь включает системник, как вытаскивает из ящика стола папку с бланками и вытягивает из-под столешницы полку с клавиатурой. И тычет одним пальцем по клавишам, сверяясь с образцом, извлеченным из этой же папки.
— Живее… — Егор подошел к окну между шкафами, отодвинул край занавески, посмотрел во двор. «Мазда», две лавочки, осевший сугроб, липа и тусклый свет фонаря под козырьком крыльца, что освещает все это. Дальше дорожка и еле различимая в темноте торцевая стена соседнего корпуса, за ней все теряется во мраке. Но это уже неважно, выехать отсюда труда не составит, вряд ли Игорек будет сопротивляться, сам ключи от машины отдаст, это не вопрос. Потом увезти Вику и Олега — сначала в соседний город, где можно без проблем сесть на поезд, потом к ним домой. Потом… Но это уже из области гаданий и предположений, что будет потом, с ними-то все понятно, а вот с ним… И с Романом тоже, Игорь сказал, что ничего не знает, или наврал по привычке? Надо бы вернуться к этой теме и поговорить, но времени в обрез…
Егор насторожился, подошел к двери, прислушался — по коридору, судя по звукам, шли несколько человек. И не просто шли, а разговаривали на ходу и даже смеялись, как показалось ему из-за двери. Впрочем, нет — смеялся только один, он же разговаривал сам с собой и с санитаркой, что волокла его к директорскому кабинету. Постучала, на барственное «войдите» распахнула дверь, и Егор поспешил убраться в сторону, к окну, вдоль которого и тянулся директорский стол. Здоровенная взлохмаченная бабища втолкнула в кабинет Олега — тощего, заспанного, беззубого, изумленно примолкшего при виде грозного дяди за компьютером. Втолкнула и, повинуясь небрежному жесту, усадила в кресло у деревца в кадке, посторонилась.
Тетка в очках ввела в кабинет Вику, та кое-как переставляла ноги, шла, опустив голову и постоянно спотыкалась. Присмотревшись, Егор увидел, что каблук на ее сапогах последних испытаний не выдержал, сломался окончательно и качался во все стороны, еще и поскрипывал вдобавок. Но каблук был тут ни при чем, Вика, даже и без него, двигаться в одиночку не могла, ее мотало взад-вперед, голова странно качалась, руки безвольно висели и мотались, как у марионетки. Докторша посадила Вику на диван, та откинула голову, и Егор поймал на себе ее безумный, остановившийся взгляд, как показалось ему, совершенно черных, с огромными расширенными зрачками глаз. Бледное лицо, багровое пятно во всю щеку, испарина на лбу, пряди прилипшей к нему челки, дрожащие руки и этот взгляд — Егор едва сдержался, чтобы не убить Игоря прямо сейчас, здесь, выпустить всю обойму в его отекшую рожу, пристрелить, наплевав на последствия. Тот, словно мысли умел читать, мельком глянул на Егора, на Вику, на теток, и те моментально убрались с глаз долой.
— Нормально с ней все будет, оклемается через полчаса, — Егор его не слушал, обогнув стол, оказался рядом с Викой, встал напротив и осторожно поднял ей голову, наклонился. Та смотрела точно сквозь него и дрожала так, аж зубы стучали, ее форменным образом колотило, а из прикушенной нижней губы стекла на подбородок капелька крови. Рядом раздался тихий жутковатый смех, потом невнятный клекот, частый, настойчивый, Егора дернули за полу куртки, он обернулся — это был Олег. Безумец улыбался, растягивал бледные синеватые губы и лопотал без остановки, таращил глаза и цепко держал Егора за одежду, а второй снова хватал себя за горло. Мотал башкой, подвывал, плевался, потом принялся тыкать пальцем в сторону шкафов, улыбка исчезла, ее сменила уродливая гримаса, от которой один глаз закрылся, а рот пополз куда-то за ухо.
— Не передумал? — поинтересовался Игорь. Он по-прежнему тыкал двумя пальцами в клавиатуру, шуршал бумагами и мельком глянул на Егора.
— Предупреждаю: у него галлюцинаторная параноидальная шизофрения, непрерывная, с прогрессирующим течением со склонностью к немотивированной и непрогнозируемой агрессии. Укусить может.
Он вставил лист с «шапкой» больницы в принтер, тот загудел, как сытый шмель, зашуршал и выдал заключение о вменяемости Румянцева Олега, что прилег сейчас на диване, поджав ноги, положил голову на валик, и хихикал, и пускал слюни на светлую обивку.
— Не твое дело, — Егор отвел взгляд от безумца, — пиши, что сказано, и побыстрее.
И вздрогнул невольно — Вика схватила его за руки, вцепилась ледяными пальцами в его ладони, схватилась намертво и смотрела в упор тем же жутким, но уже осмысленным взглядом, смотрела, явно узнав его. И ревела в три ручья, слезы прямо-таки хлынули у нее из глаз, текли по запавшим щекам, но она и не пыталась вытирать их, губы дрожали, но слова ей пока не давались.
— Тихо, тихо, — проговорил Егор, коснулся губами ее лба, — все, все закончилось, все хорошо, мы скоро уйдем отсюда. Вещи ее где? — он повернулся к столу. Игорь только собрался что-то сказать, как оба замерли и повернулись к окну. Егор пришел в себя первым, оказался у окна, отодвинул занавеску.
