– В комнате, возможно, и нет, но в доме есть и другие помещения. Если куда-то ушла, подождем.
Мы открываем дверь. Интересно, отчего Литовченко не заперлась? Ведь эта стерва не из тех, кто верит в мир во всем мире. Так что ее либо нет, либо…
– Рита! – предостерегающе восклицает Панков.
Я на нее почти наступила. Еще немного, и споткнулась бы об эту кучу психованного дерьма. Всецело уже мертвого дерьма.
Игорь включает свет в прихожей, осматривает труп. Что ж, поделом.
– Она мертва часов десять.
Кто-то был весьма ею недоволен. Связанные руки покрывают ожоги, рот заклеен липкой лентой, глаза вытаращены.
– Ее задушили.
– Да. – Игорь переворачивает тело, потом снова укладывает, как было. – Не изнасилована. Но кто-то сделал смерть женщины очень нелегкой.
– А может, о чем-то спрашивали?
– Может, и спрашивали.
– Так или иначе у меня на время ее гибели алиби.
– Прочное, как титановый сплав. – Игорь хмуро улыбается. – Рита, а ты абсолютно безжалостный человек.
– Мне завизжать, начать блевать или рухнуть в обморок?
– Нет, не надо. – Следователь осматривает вещи в комнате. – Но теперь я лучше тебя понимаю. Думаю, застань ты Нину в живых, вряд ли бы ее смерть была легче.
– Это твои домыслы.
– Конечно. – Панков вдруг хватает меня за плечи, прижимает к стене. – Кто ты, Рита Лукаш? Почему вокруг тебя происходят такие вещи? Что ты скрываешь? Ведь милая старушка-учительница права: ради одной только мести такую сложную интригу не строят.
– Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
– Правду. Хотя бы просто для разнообразия.
Он отпускает меня и в раздражении пинает невысокий порожек. Затем вытаскивает сотовый.
Сейчас сюда набьется полиция, примутся расспрашивать о всяких глупостях, а мне от этого никакой пользы, потому что Литовченко сдохла, так и не поделившись со мной нужной информацией. Интересно, где ее вещи? Она же привезла с собой что-нибудь?
Тихонько иду в соседнюю комнату, явно служившую спальней. Так я и думала – под подушкой сумочка. В ней косметичка, другое барахло, все дешевое, скучное. А тут что у нее? Хм, подкладка вроде отпорота…
Я скорее догадываюсь, чем вижу. Старый блокнот в коричневой кожаной обложке! Именно тот, который покойный Витька Борецкий стащил из моего стола и из-за которого Рустам недавно чуть из трусов не выпрыгивал. Это моя собственность, так что с чистой совестью можно забрать.
Я кладу находку во внутренний карман шубки, заметив, что внутрь блокнота вложен другой, тоненький. Потом посмотрю оба. И прослушаю вон ту маленькую диктофонную кассету, которая не просто лежит на дне косметички, а прикреплена скотчем. Черт, перчатки мешают отодрать ее, но без них никак нельзя…
– Положи все на место и не трогай!
Игорь, как всегда, не вовремя. Если бы я сама нашла труп Литовченко, то вывезла бы его, и все, никто бы никогда не нашел. А теперь – невозможно. Андрей был прав, мент всегда останется ментом, хоть ты что делай.
– У Нины была паршивая косметика.
– Какое это имеет значение?
– Может, и никакого. Но вот странность: ее муж работает на Мальцева, средства в семье есть, а косметика дешевая и сумочка за три копейки.
– Супруги обитали врозь.
– Но на что-то же она жила! Кто давал ей деньги? Витька не давал точно. Он вообще никогда не давал бабам денег, только матери. Ладно, пора валить отсюда.
– Мы не можем, Рита. Опергруппа уже едет, нужно дать показания, так что…
– Ох уж эти ваши полицейские заморочки! Надо было элементарно загрузить труп в багажник и выбросить где-нибудь. А теперь застрянем тут на всю ночь!
– Ну, да, доехали бы до первого гаишника.
– Тебя что, часто останавливают? Вот и сейчас никто бы не стал. Да что с тобой толковать. Ну где твои менты?
Ребята ехали недолго, из машины вывалились целой кучей. Сейчас начнется… Как же мне все это надоело. Жалко, что нельзя телепортироваться, вот так бы раз – и оказаться в своей кровати.
– Рита, я сам поясню, почему мы тут оказались. Отвечать будешь, только если тебя спросят.
– Очень мне надо с ними по собственной инициативе разговаривать!
Толпа вваливается в дом, и я готова на что угодно, лишь бы поскорее уйти отсюда. А еще надо выпить таблетку, как-то мне нехорошо.
– Рита, идем. – Игорь обеспокоенно заглядывает мне в лицо. – Что с тобой?
– Ничего, просто устала. Мы можем ехать?
– Да, я все уладил.
Мы выходим из дома, где копошатся эксперты, и идем за машиной.
– Мое предположение насчет времени смерти подтвердилось. Сумочка, которую ты нашла, убитой не принадлежала, – сообщает Панков.
– Откуда же она тут взялась?..
– Литовченко могла у кого-то украсть. Или ее подбросили.
– Зачем?
– Не знаю.
Входим во двор дома Надежды Гавриловны. Хозяйка, закутавшись в пуховик, стоит на освещенном крыльце. Прощаемся.
– Рита, остались бы на ночь. Ехать в темноте по такому гололеду опасно.
– Спасибо за приглашение, но мы уж как-нибудь потихоньку. Завтра же на работу.
– К родителям заезжать не станешь, как я понимаю?
– Нет, конечно. Вы же знаете обстоятельства.
Естественно, я не могу принести к моим близким свою беду. И Игорь, опять же… Как объяснить, кто он такой? Немыслимо. А еще я боюсь, что расклеюсь там окончательно. А мне надо быть сильной.
Игорь ведет машину молча. Проехали мосты через Остров, а он все молчит как пень. Явно злится, а я не люблю такую напряженную атмосферу. И не выдерживаю, спрашиваю:
– Как считаешь, кто убил Нину?
– Понятия не имею.
– Игорь!
– Что?
– С чего ты такой?
– Какой – такой?
– Словно злишься.
– С чего бы мне злиться? Хотя нет, злюсь. Потому что я из кожи вон лезу, чтобы вытащить тебя из мутной, запутанной и опасной истории, а ты постоянно что-то скрываешь. Рустам прав – ты знаешь, в чем тут закавыка, но не говоришь.
– Это не так.
– Неужели? Рита, не надо считать других идиотами. То, что сейчас происходит, точно тянется из твоего прошлого. И люди, которые встречаются нам по мере расследования, так или иначе связаны именно с ним. Рита, скажи, что в твоем прошлом было
такого? Что стоит за твоими сегодняшними неприятностями?
– Все действительно в прошлом, и никого, кроме меня, не осталось в живых.
