— Считай, один пункт из четырех можно вычеркнуть. А по остальным трем я все-таки хотела бы получить твои, Людмилексанна, пояснения. Итак, что все это значит?
— Что — все? — повторила Люсинда, разделив слова долгим сладким зевком.
— Вот это. «Первое. Там будут Ж? Второе. Тогда и мы? Третье. И Громов может!»
— Дай сюда, — Люсинда вытянула из Олиных пальцев бумажку и крепко задумалась. — Я, честно говоря, не очень помню…
— Понятно, — сердито сказала Ольга Пална. — Абстинентная амнезия!
— Второе слово мне известно, — уныло призналась Люсинда.
— Первое тоже запомни, еще пригодится: абстиненция — это синоним похмелья.
— Да не очень-то я и пила, просто сильно устала, — вяло оправдывалась жертва предосудительной амнезии.
— На ногах не стояла, так устала! Какой-то мужик тебя принес, как сноп сена, на плече!
— Какой мужик? — заинтересовалась жертва.
— А я почем знаю, какой он? Обыкновенный мужик: две руки, две ноги, — Оля оборвала перечисление и слегка покраснела. — Вернемся к нашему плану!
— А у нас есть план?
Люсинда заметно обрадовалась.
— Издеваешься? Это же был твой план! Давай вспоминай, что значит «там будут Ж»? Где — там? И кто — «жэ»?
— Где-то там, кто-то «жэ», на девятом этаже… — горестно затянула Люсинда спонтанный акынский напев. — Слушай, Оль, а это у нас был план чего?
Ольга посмотрела на подругу с подозрением.
Придуривается она или правда забыла, что планировала кампанию по захвату монарха Монако?
«Хм, а ведь это шанс похоронить всю эту глупую затею! — торопливо нашептал ей внутренний голос. — Скажи, что ты сама не знаешь, что это был за план, и пусть Люсинда окончательно забудет о принце!»
— Да я сама не знаю, что это за план, забудь о принце! — повторила Люсинда и проболталась. — Ох…
— Ах да, мой принц! — Люсинда просияла: вспомнила. — Та-а-а-ак, дай-ка, я еще разок посмотрю…
Она с новым интересом изучила свои собственные каракули на помятой бумажке.
— Теперь припоминаю… «Там» — это на мероприятии с участием принца Монако! На форуме «Мир спорта».
— «Мир и спорт», — поправила дотошная Ольга Пална.
— Да какая, блин, разница! Хоть «Мир сантехники»! Я для моего любимого принца…
Люсинда зажмурилась и потрясла головой.
— А, ладно, это малость преждевременно. Вернемся к букве Ж. Эта «жэ» — это…
— «Жена», — хмуро предположила Оля. — Вполне резонно ожидать, что супруга принца будет там же, где и он сам. Хотя у тебя тут написано «будут», и это множественное число, а у принца Монако вроде нет официального гарема…
— «Жэ» — это журналисты! — объявила Люсинда, пропустив ехидный пассаж про незаконных принцевых супружниц мимо уха. — Там, то есть на этом форуме, обязательно будут журналисты. Это первое. А второе — тогда и мы!
— Будем там же? — догадалась Оля, невольно втягиваясь в игру.
— Да! Тогда и мы будем там, причем мы тоже будем журналистами! — Люсинда хлопнула в ладоши, как бы аплодируя собственному смелому замыслу.
— Но мы же учителя! — напомнила ей Ольга Пална. — Мы не сможем попасть на этот форум как журналисты!
— Да! Но Громов-то может!
— Ты предлагаешь ему переквалифицироваться? Мне кажется, он вполне успешен как олигарх.
— И именно поэтому он может очень многое, — энергично кивнула Люсинда. — Например, устроить нам с тобой аккредитацию на форуме в качестве журналистов. Ведь может?
Люсинда сделала глаза, как у собачки из сказки «Огниво», — горящими плошками.
Оля задумалась.
Как любящая супруга, она свято верила в то, что ее Громов может все, что угодно. Сказать Люсинде, что организовать для них двоих журналистскую аккредитацию на форуме Громов не может, значило предать свою же собственную святую веру.
С другой стороны, если сказать Люсинде, что Громов может и это, придется доказывать слово делом. А как это понравится самому Громову?
— Теоретически — это возможно, — неохотно признала она наконец. — Но практически может оказаться неосуществимо. Ты, Люсинда, когда-нибудь писала для газет или журналов?
— Да я в школьные годы выпускала нашу классную стенгазету! У меня десять лет опыта работы редактором! Ты звони, звони мужу, пусть включается!
Остаток времени до обеда ушел на составление идеологически правильной и дипломатически выдержанной просьбы о помощи, последующее телефонное общение с удивленным Громовым и нетерпеливое ожидание результатов состоявшихся переговоров.
К середине дня все решилось.
Штатные пиарщики Громова помели по сусекам и нашли в богатых закромах олигарха колбасный заводик с собственной многотиражкой.
Издание с залихватским названием «Батон и палка» слабо ассоциировалось со спортом — разве что с большим сексом, зато его редактор с трогательной готовностью принял в штат пару новых корреспондентов. Ушлые пиарщики олигарха мигом смастерили собкорам Громовой и Пинчиковой красивые удостоверения и прислали их новоиспеченным журналисткам по электронной почте.
— Распечатаем, заламинируем, и будут как настоящие! — с удовольствием любуясь работой дизайнеров, ликовала Люсинда.
Олю же от души порадовала проявленная оперативными пиарщиками деликатность. Сомнительное название «Батон и палка» они сократили до неопределенного «БиП», что в мире спорта могло означать что угодно: хоть «Баскетбол и Поло», хоть «Бокс и Плавание».
Тем же письмом толковые ребята-пиарщики уведомили собкоров Громову и Пинчикову о том, что заявки на получение их пресс-аккредитации в Оргкомитет международного форума не просто отправлены, но еще и подкреплены регистрационным взносом в такой-то сумме, так что отказа не предвидится.
Увидев сумму, собкор Громова уныло присвистнула. Ей стало стыдно, что они разоряют ни в чем не повинную газету колбасников ради женской прихоти. Но Люсинда не дала совестливой Ольге Палне печалиться и увлекла ее из номера в большой мир: распечатывать, ламинировать и обмывать журналистские «корочки».
— Смена профессии — это событие! — вещала она в лифте. — Мы просто обязаны его отметить!
Трясущейся рукой жертва абстиненции Люсинда промахнулась мимо нужной кнопки и даже не заметила этого. В результате приехали подружки не на первый этаж, а в подвал — все к тому же бассейну.
Там было шумно: за дверью с ухмыляющейся акулой гулко ухало и звонко плюхало, а в «предбаннике» распевался еще молодой и голосистый певец Николаев.
— Дельфин и русалка — они, если честно, не пара, не пара, не пара! — уверял он из динамика.
Люсинда по инерции проскочила площадку в направлении, которое на первом этаже вывело бы их с Олей в беломраморный холл, и с разгону ударилась в неприметную дверь без опознавательных знаков.
