Шесть лет назад, когда Донато приехал в Кафу, генуэзский купец и корсар Тариго был одним из первых местных жителей, с которыми он познакомился. Впоследствии именно Лукино помог ему, хоть и небескорыстно, добраться до поля сражения на Руси, чтобы спасти сыновей искусного лекаря Симоне, который лишь один мог исцелить смертельно раненную Марину...
Воспоминания о прошлом нахлынули на Донато по дороге к «Золотому колесу», заставив невольно ускорить шаг в предчувствии встречи и беседы с веселым проходимцем Лукино.
Между тем незадолго до этого в таверну робко проскользнула женщина, закутанная в грубое темное покрывало. Она была похожа на нищую странницу-богомолку, и в ней вряд ли кто-то разглядел бы дочь кафинского корабельщика Зою, даже если бы среди посетителей случайно оказались ее знакомые.
Впрочем, как ни странно, но в этот вечерний час таверна была почти пуста; лишь два-три завсегдатая допивали за столом свое вино, да и тех хозяйка поспешно выталкивала, ссылаясь на какой-то церковный праздник и консульский указ закрывать питейные заведения до темноты.
Зоя узнала хозяйку «Золотого колеса», небезызвестную Бандекку, которая за прошедшие годы пополнела, однако не утратила своей былой красоты — чуть грубоватой, но броской. Теперь, будучи замужней женщиной, Бандекка прятала волосы под чепец, хотя все же ухитрялась выпустить наружу несколько упругих темно-пепельных локонов, а платье с облегающим лифом и глубоким вырезом соблазнительно приоткрывало ее пышную грудь.
Когда завсегдатаи были выдворены из таверны, хозяйка недовольно взглянула на нежданную посетительницу, скромно притаившуюся в углу:
— А тебе, сестрица, что здесь делать? Милостыню пришла просить?
— Нет, госпожа... хотя и не откажусь, если подадите бедной страннице, — с поклоном ответила Зоя. — Я слышала, что в вашей гостинице остановился один благочестивый монах — фра Бернардо, который совершил паломничество к святым местам. Так я бы хотела его видеть и получить у него благословение.
— А я и не знала, что этот монах — святой человек, — усмехнулась Бандекка, обращаясь к помогавшему ей слуге. — Слышишь, Ваноццо, а я тебе еще говорила, что он похож на вора, сбежавшего из тюрьмы. Вот ведь как можно ошибиться! Оказывается, фра Бернардо — паломник, знаменитый среди наших богомольцев.
— Так он здесь, в «Золотом колесе»? — уточнила Зоя, скрывая волнение.
— Здесь. Должно быть, молится в своей келье, — хихикнула Бандекка. — Ступай, Ваноццо, проводи ее к нашему святому гостю.
Слуга повел Зою через внутренний двор, по сторонам которого располагались помещения для постояльцев. Комната фра Бернардо находилась в конце двора, там, где жили бедные постояльцы, и оказалась такой маленькой и темной, что и вправду напоминала келью.
Мужчина в монашеском одеянии как раз зажигал светильник, когда к нему, коротко постучавшись, вошел трактирный слуга и насмешливо объявил:
— Принимай гостью, святой отец! К тебе паломница-богомолка пришла.
Ваноццо пропустил вперед Зою и удалился. Нероне цепким взглядом охватил закутанную женскую фигуру. Зоя поежилась, заранее холодея от страха при мысли, что придется вступить в поединок с этим опасным человеком, который одним взглядом был способен внушить страх. На миг она пожалела, что осмелилась на такой риск, но теперь отступать было поздно.
— Я не привык разговаривать с людьми, которые скрывают свое лицо. — Нероне мрачновато усмехнулся. — Или ты боишься меня, сестрица? Но тогда почему пришла?
— Нет, святой отец, я скрываюсь не от вас, а от злых людей. — Зоя откинула с лица покрывало. — Бедную монахиню всякий может обидеть.
Вероятно, выговор Зои, путавшей латинские и греческие слова, насторожил собеседника, и он спросил:
— Так ты монахиня римской веры? А почему у тебя такой странный выговор?
Зоя заранее посоветовалась с Мариной, как надо отвечать в случае такого вопроса:
— Не удивляйтесь, падре. Вы приехали из Италии, а я всю жизнь провела здесь, в Кафе, где у нас перемешались языки и обычаи. Трудно сохранить правильную речь, когда ее почти не слышишь.
— Слуга сказал, что ты паломница. Зачем же отправилась странствовать одна? Ведь ты достаточно смазлива, тебя в самом деле могут обидеть по дороге. Жила бы себе лучше в обители.
— Я дала обет, что пройду по всем святым местам Тавриды.
— Вот как? За какие же грехи тебе велели дать такой обет?
— О, не спрашивайте, падре...
Зоя притворно вздохнула и, потупившись, незаметно осмотрела комнату, сразу же заметив на столе кувшин и кружку.
— А чего ты хочешь от меня? — уточнил лжемонах.
— Благословения и рассказа о святой земле, — смиренно прошептала Зоя.
— А как ты вообще узнала обо мне?
— Я слышала разговор о вас в церкви Святой Агнессы... — Зоя вдруг покачнулась и, схватившись рукой за стену, медленно опустилась на скамью. — Я так устала, святой отец... Простите... можно попросить у вас воды?
Она с жадностью посмотрела на кувшин, а Нероне, усмехнувшись, заметил:
— Но в этом кувшине, сестрица, вовсе не вода, а вино. Как видишь, я не такой уж святой человек.
— Мне все равно, что пить, я умираю от жажды, — пробормотала Зоя с видом полного изнеможения.
Нероне, досадливо поморщившись, до половины наполнил кружку вином и протянул ее незваной гостье.
А в это время Донато вошел в таверну и, обнаружив, что она пуста, с удивлением оглянулся на Фестино:
— Где же Лука?
— Мессер Тариго ждет вас в своей комнате, — поспешно пояснил трактирщик. — Вы ведь помните, где он жил в былые времена? Там же и сейчас остановился. Пройдите к нему, а мне надо прибраться в таверне.
Зоя трясущимися руками взяла кружку и отпила, едва не поперхнувшись, а Нероне, словно не желая ее смущать, посмотрел в сторону и затеребил четки.
Для Зои настал решающий миг; одним глотком она допила вино и быстрым движением всыпала в кружку ядовитый порошок, спрятанный у нее под рукавом.
— Благодарю вас, падре...
Она поставила кружку на стол, а Нероне резко повернулся к своей гостье:
— Напилась, сестрица? А теперь и я попью.
Он плеснул в кружку вина и поднес ее ко рту, но потом вдруг остановился и вперил в Зою свой колючий взгляд:
— Нет, пожалуй, ты сперва попей.
— Но я больше не хочу... — растерянно пролепетала Зоя.
— Не хочешь? Почему? — Он вдруг схватил ее за шею и приставил кружку к ее губам. — Сделай хотя бы глоток!
— Нет, не надо!..
Она обеими руками оттолкнула кружку, и вино пролилось на пол.
— Не хочешь, потому что успела всыпать отраву? Я сразу догадался, что с тобой дело нечисто! Говори, кто ты такая? Кто тебя подослал? Ну!
