— Говорят, что у вас прекрасный цветник в перистиле, — чуть более хрипло, чем обычно, произнес новоиспеченный префект претория. — Мессалина, ты не покажешь мне его? Я просто обожаю цветы… А ты, Лепида, не беспокойся, — махнул гость рукой приподнявшейся за дочерью матроне, — мне достаточно будет общества твоей дочери. Уверен, она хорошо знает собственный сад.
Откровенный приказ Макрона застал матрону врасплох, и она беспомощными глазами посмотрела в лицо своей дочери, но оно излучало такое удовлетворение, что хозяйке дома оставалось только кивнуть головой:
— Да-да, конечно. Только долго не задерживайтесь: у Мессалины много дел, да и холодно для прогулок на улице.
— О, разумеется, я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, — оскалил в улыбке зубы гость, поднимаясь с обеденного ложа.
Болтая ни о чем, Мессалина и Макрон вышли в просторный перистиль — гордость хозяйки дома. По периметру садика шел широкий портик, в который выходили двери комнат прислуги и хозяйственные каморки. Прогулочным шагом они дошли до дальнего угла, где располагался склад всяких ненужных в хозяйстве вещей.
Заведя болтающую Мессалину за колонну, префект резко остановил ее, повернув к себе лицом. Остановленная на середине слова девушка выжидательно посмотрела в лицо мужчине, и тот хрипло попросил, вернее приказал:
— Подними тунику!
С легкой усмешкой девушка задрала спереди юбку, открыв мужскому взору свое тело от талии до носков башмаков. Налившимися кровью глазами Макрон долго смотрел на то место, где сходились ее ноги. В повисшей тишине было слышно только его тяжелое дыхание.
Наконец, мужчина оторвался от созерцания девичьих прелестей и с трудом отвел глаза:
— Передай матери, что я вас жду у себя завтра после полудня, — приказал он и, развернувшись, поспешно исчез в доме. Глядя ему в спину, Мессалина тихо хихикнула, опустив юбку. До чего же глупы мужчины! Достаточно показать им свое тело, и они теряют разум. Что же будет, если она потребует от мужчины за обладание ею денег, драгоценностей или власти? Надо будет выяснить границы своего могущества. И сделает она это незамедлительно. Завтра же. Макрон будет первым на ее пути к вершине.
* * *
Лепида как в воду глядела, говоря, что Рим ждут тяжелые времена. Узнав о насильственной кончине сына, Тиберий словно с цепи сорвался. Всплыли старые семейные дрязги, виной которым было противостояние Юлиев и Клавдиев, волею судьбы и божественного Августа сцепившихся в битве за перстень принцепса.
Тем, кто плохо знаком с развеселым семейством Юлиев-Клавдиев, трудно разобраться в сложной паутине их родственных отношений, свадеб, разводов, любви и ненависти.
Если посмотреть в корень всех бед, то начались они в тот день, когда божественный император Август, женившись вторым браком на Скрибонии, родил дочь Юлию Старшую. Но и эта супруга не устроила разборчивого римлянина, и не успела Скрибония разрешиться от бремени, как он в тот же день развелся с ней, чтобы жениться на красавице Ливии Друзилле, с которой и прожил до своей естественной кончины, не имея, однако, общих детей.
Но радоваться покою в семейной жизни Августу не приходилось. Его супруга оказалась женщиной властной, желавшей после смерти мужа видеть во главе Рима только собственного сына от предыдущего брака Тиберия, юношу трудолюбивого, но недалекого. Чтобы обеспечить ему родство с Августом, Ливия выдала за него свою падчерицу, Юлию Старшую. А чтобы еще крепче связать сына с императорским домом, уговорила мужа усыновить пасынка. Второй ее отпрыск, Друз, тоже не остался без «приза». Ливия женила его на любимой племяннице Августа Антонии Младшей, дочери сестры Августа Октавии и почившего Марка Антония.
Правда, были еще претенденты на престол, но они все удивительно удачно либо скончались сами, либо были казнены. В городе ходили глухие слухи, что к этим смертям приложила руку сама Ливия, чтобы обеспечить власть своим сыновьям. А уж совсем злые языки поговаривали, что и Август умер не своей смертью, покушав отравленных фиг, преподнесенных ему супругой. Но этим слухам никто не верил.
Ливия умерла за два года до описываемых событий. Все время, прошедшее со смерти Августа, она прожила в Риме, распоряжаясь в городе так, будто она, а не Тиберий, являлась властительницей Рима. Те же злые языки поговаривали, что император сбежал на Капри не столько боясь всяких напастей, сколько из-за семейной тирании собственной матери, с которой в последние годы у него были натянутые отношения.
Получив после смерти Августа власть над Римом, Тиберий едва ли почувствовал себя слишком счастливым. Во-первых, он, по большому счету, не был Юлием, а принадлежал, как и его отец Нерон Старший, к роду Клавдиев, о чем его супруга Юлия не раз указывала бедняге в пылу скандалов, на которые была большая мастерица.
Во-вторых, Юлия Старшая была его второй супругой. До этого он был удачно женат на Випсании Агриппине, которую любил всем сердцем. Ради получения прав на трон мать заставила его расторгнуть счастливый брак, оставив в сердце сына незаживающую рану. Только однажды, спустя несколько лет, Тиберию и Випсании было суждено увидеться, и это свидание произвело на мужчину столь угнетающее впечатление, что его бывшей жене было предписано покинуть Рим, чтобы больше никогда не попадаться ему на глаза.
И что самое ужасное, так это то, что, пожертвовав своей любовью, Тиберий получил в жены женщину, которая не только его не любила, а просто-таки не выносила на дух, унижая и оскорбляя супруга на каждом шагу. Более того, весь Рим вскоре заговорил о ее изменах. Чтобы избегнуть насмешек, Тиберию пришлось покинуть Рим, перебравшись в добровольную ссылку на Родос.
Но отъезд супруга не принес счастья его развратной жене. Устав наставлять своенравную дочь, Август отправил ее в ссылку на Пандетерию, которая спустя несколько лет была заменена на Регию. Придя к власти, Тиберий не удержался от мщения и так урезал средства, выделяемые на содержание Юлии, что она умерла от истощения. После ее смерти остались две дочери от предшествующего Тиберию брака Юлии Старшей с Агриппой — Юлия Младшая и Агриппина Старшая. Три сына успели к этому времени погибнуть, причем некоторые не без участия Ливии, расчищавшей путь к трону для своего сына.
Казалось бы, Клавдии одержали решительную победу над Юлиями, и Тиберий может больше не волноваться за свою власть. Но не тут-то было! Женщины из рода Юлиев не уступали мужчинам в отваге и честолюбии. И если Юлия Младшая, сосланная за прелюбодеяние (что, в общем-то, по римским меркам не было серьезным преступлением) на Тремити, не претендовала ни на что, то не такой была ее сестра.
В возрасте девятнадцати лет Агриппина Старшая была выдана замуж за племянника Тиберия, Германика, когда-то соперничавшего с дядей за императорскую власть. Сначала все было очень хорошо. Тиберий, доверительно относившийся к своему племяннику, отправил его командовать войсками на северных рубежах империи, с чем Германик прекрасно справлялся. Вопреки традициям, Агриппина не осталась в Риме, а последовала в армию за своим мужем, разделяя с ним все опасности и тяготы армейского быта. Невзирая на все лишения, она родила Германику шестерых детей и была вполне довольна жизнью. Легионы обожали своего командира, что, естественно, не могло понравиться Тиберию. Отношение императора к племяннику резко изменилось. Он был переведен на Восток, где вскоре был отравлен правителем Сирии Гнеем Кальпурнием Пизоном. Смерть Германика потрясла не только всю Империю: даже заклятый враг Рима парфянский царь прервал свою охоту в знак охватившей его скорби.
