Мы в «Попс», однако, их не покупаем. Недавно у нас появилась установка на то, чтобы идеация происходила «дома» и оставалась до известной степени интуитивной. Предполагается, что мы будем и дальше находить передовые решения, не обращаясь к помощи извне. Все это часть запутанной креативной философии, которую долго разрабатывал Жорж. Из-за этого меня и отправили на две недели в оплаченный отпуск. Я занималась исследованиями в полном одиночестве, и теперь обыденная рабочая суета меня просто убивает. Я забыла, как сильно приходится сконцентрироваться хотя бы для того, чтобы просто ходить на работу и общаться с людьми. К тому же я не захватила спортивный костюм. Должно быть, письмо, разосланное «всем отделам», до меня не добралось.
Глава пятая
Оказывается, почти никто не привез с собой спортивной одежды — в данный момент она решительно не в моде, а организаторы акции, очевидно, дружно забыли разослать нам письмо, предупреждающее, что такая экипировка понадобится. Одна из исландских девушек объявила, что у нее два спортивных костюма, и предложила один кому-нибудь одолжить, но нас, бескостюмных, все равно остается примерно сто девяносто восемь. Не знаю, как такие проблемы решают в других отраслях, но когда мы всей толпой направляемся к Большому залу, чтобы выслушать речь Мака, в пространстве распространяется слух, что «они» (директора «Попс»? их прихлебалы?) заказывают двести спортивных костюмов — их должны доставить сюда к четырем дня.
Большой зал находится на задворках Главного Здания — просторное помещение с высоким потолком; его оригинальная планировка моему неподготовленному глазу кажется слегка средневековой. Когда мы входим, я бросаю на Дэна взгляд, сперва говорящий что-то вроде ух, потрясающе, а потом мутирующий во что-то более похожее на не пытайся «установить контакт» со стенами, не то сделаю вид, что мы незнакомы. Не уверена, что смогла передать глазами столь специфическую информацию; Дэн просто улыбается в ответ. Однако к стенам не прикасается.
В центре зала стоят несколько рядов деревянных стульев; на галерее под потолком — еще посадочные места (как только Дэн замечает их, он шипит «Небожители!» и тащит меня наверх), плюс имеются две зоны по бокам, ступеньками поднимающиеся к большим витражным окнам. В передней части зала — маленькая сцена из светлого дерева. Она слегка похожа на то, что вечно запаренные семейные пары профессионалов порой мастерят у себя в саду сухим субботним полднем, мастерят, вдохновившись промо-акциями в магазинах типа «сделай сам» и телешоу о ремонте дома. Почему-то я способна провести такую параллель, хотя ни разу в жизни не смотрела телешоу о ремонте. Забавно: Дэн пытается установить контакт с неодушевленными предметами (пусть и в шутку — ну, по крайней мере я думаю, что в шутку, эта манера у него появилась относительно недавно); сходным образом, у меня, похоже, есть подлинный дар извлекать из воздуха детали поп-культурного мейнстрима. В буквальном смысле из воздуха. В конце концов, дурацкие телешоу постоянно сквозь него путешествуют; частицы летят, оседлав волны света. На самом деле эта мысль отрезвляет: куда бы я ни пошла: в магазин за покупками или в парк покормить диких уток, невидимая материя вихрями носится вокруг меня в воздухе. Телепередачи, радиоволны, сигналы мобильников, системы глобального позиционирования, осколки рекламных роликов. Фактически эти осколки наверняка обитают у вас в пупке вместе с розовым пухом — а может, там гнездится и радиопьеса, которую вы никогда не услышите. Возможно, это объясняет, откуда я знаю многих персонажей из двух популярнейших в Соединенном Королевстве мыльных опер и прочую галиматью. От нее не сбежишь — у меня лично не получается — как ни старайся.
В «Попс» я работаю не поэтому. До того, как получить эту работу, я не очень-то много внимания уделяла СМИ, брендам или игрушкам. Примерно три года назад кто-то из компании (Мак? Жорж?) решил, что «Попс» нужно устроить охоту за талантами, дабы найти «новый тип креативщика». В то время я составляла кроссворды для скромной, в один разворот, воскресной газеты. Я много лет пробивалась наверх в мире кроссвордов, и у меня появилось собственное кодовое имя и выработался особый стиль, который постоянные читатели могли идентифицировать. Время от времени я получала письма от какого-нибудь случайного «фана», хотя работа моя была отнюдь не престижной. Я никогда не ходила в редакции газет, разговаривала с редакторами только по телефону и получала жалкие гроши. Почти всю жизнь я проводила в пижаме или, если мне нужно было выйти, в старых джинсах. Если я и бывала на улице, то обычно тусовалась со своей подругой Рэйчел в Лондонском зоопарке, где та работает. Порой, если с деньгами становилось совсем туго или если одиночество вконец задалбывало, я подумывала реально устроиться на работу в зоопарк. Порой я подумывала написать книгу. Однако в основном моя жизнь состояла из кроссвордов и дедушкиного Большого Проекта. Эти вещи занимали все мое внимание.
Большинство составителей кроссвордов — ушедшие на покой приходские священники из Суррея или пожилые военные. Для своего возраста и пола я была уникум, и потому однажды стала героиней маленькой рубрики «Моя работа» в одном из воскресных бизнес-приложений. Рэйчел уже успела в ней засветиться и порекомендовала меня журналисту. Вскорости после выхода статейки мне пришло письмо из «Попс». Нам нужны люди с идеями, сказали они; люди, генерирующие свои идеи «нешаблонными» способами. Не приду ли я к ним для неформальной беседы? Тогда я не знала, какое место в компании они для меня приуготовили. Изобретателя головоломок для их видеоигр? Помнится, я робко мечтала о том, чтобы придумывать настольные игры или головоломки. Возможно, именно этого они от меня и хотели. Они не очень-то вдавались в подробности. Во время двух неформальных бесед, которые мы провели, разговор шел больше о способах генерации идей, и это изрядно сбило меня с толку. Тем летом, помнится, часто шли дожди. Дедушка лежал в больнице, а моя машина окончательно развалилась. Я повсюду колесила на автобусах, читая книжки про войну. Оба раза, что я ездила в Баттерси, я пропускала нужную остановку.
В конце концов корпорация «Попс» предложила мне место с по-настоящему высокой зарплатой и шансом реально ходить в офис и работать в команде. И того и другого мне как раз не хватало. Предстартовая инструкция была вполне обтекаемой. «Разработайте дизайн какого-нибудь товара, — сказали мне. — Внесите какие-нибудь предложения. Никто на вас не давит». Разумеется, мои первые идеи были совершенно убогими (уморительно смешными, как я сейчас понимаю), но давления действительно не было. Меня поощряли «влиться» в команду, наблюдать за тем, что и как делается, и учиться на собственных ошибках. Наконец я пришла к выводу, что мне стоит работать с тем, что я уже знаю; именно этот совет всегда получают писатели. Я давно дружила с секретными шифрами и потому внесла предложение разработать набор «КидКрэкер». Конечно же, я не просто «внесла предложение». Ребята в Баттерси постоянно придумывают, как оригинально, по-новому преподнести свои идеи остальным членам команды. Я сочинила маленькие рекламные объявления; они были зашифрованы. Идея мгновенно произвела фурор.
Мой дедушка, научивший меня всему, что я знаю о кроссвордах, криптографии и криптоанализе, умер, когда я работала над этим первым набором. Это не было неожиданностью, но все равно стало страшным ударом. В числе прочего он оставил мне свой незавершенный проект и кулон с выгравированным странным шифром, который я, по идее, должна была попробовать разгадать. Я не очень-то люблю думать о тех днях, и когда мне вспоминается дедушка, неуклюже сидящий на нашем старом буром ковре и щурящий глаза, чтобы разглядеть букву на фишке «Скрэббла», или двигающий ладью вперед по доске, мне до сих пор хочется разреветься.
