— То есть вы видели феномены, происходившие во Вселенной с конечного момента до самого первого?
— Да. Хотя мы пока увидели не все. Ты понимаешь, какое невероятное могущество таит в себе это знание?
Боско молчит. Он разинув рот слушает человека, прожившего почти пятьсот лет, и взирает на него, как взирал бы на внезапно появившегося призрака.
— Хочу пояснить еще кое-какие детали, — говорит предводитель алхимиков. — Соблюдение хронологии в выборе объектов было необходимо, потому что образцы ДНК, полученные вначале, через несколько дней неожиданно распадались. Нам никак не удавалось их сохранить. Но путем многочисленных проб и ошибок, не раз заходя в тупик, мы в конце концов сумели не только сохранить их в неизменности, но и воспроизводить такие сочетания ДНК, которые поворачивали бы время вспять.
«Понятно! Вот почему алхимикам нужен был хронологический порядок! Сперва они только так могли соединять различные генетические коды. Это был единственный способ не разорвать цепочку!» — думает профессор.
Логика их действий безупречна.
— Понимаешь, Виктор? В крошечном гене человека творится великое чудо. Когда человеческий мозг открывает нечто важное, связанное с действием Космоса, эта информация фиксируется и воспроизводится его ДНК. Тут нечему удивляться. Мы часть Вселенной, только наделенная разумом и задающаяся вопросами о Космосе.
Правой рукой Нострадамус торжествующе указывает на середину большого стеклянного экрана, где установлен цилиндр с беловато-кремовой жидкостью, вокруг которого Виктор видит трубки, напоминающие ему окуляры микроскопа и мощные лазерные пушки.
— Эта жидкость — смесь ДНК двадцати семи крупнейших физиков в истории человечества. Это цепочка ДНК, которая приведет нас к пониманию того, как возник Космос. Мы разогреем цилиндр до 6000 градусов и увидим зарождение Вселенной. Наше с тобой зарождение.
Похититель Боско хочет сказать, что они станут свидетелями уникального момента, предшествовавшего Большому взрыву, потрясшему Вселенную до основания и вызвавшему к жизни все сущее?
Словно позабыв о своем невольном госте, Нострадамус направляется к одному из свободных кресел. Он идет, улыбаясь как ребенок при виде новой игрушки. Один из алхимиков указывает Виктору на второе свободное кресло.
Неужели человек наконец, после длинной череды открытий, неудач и заблуждений, узнает правду? Неужели возможно вернуться на пятнадцать миллиардов лет назад и присутствовать при возникновении космического яйца в момент рождения времени и начала творения? Неужели Нострадамус в состоянии увидеть Высшее Существо, Бесконечный Вселенский Разум или — кто знает? — отсутствие Бога? А вдруг все, что рассказал и показал ему Нострадамус, — это просто галлюцинация, фантазии свихнувшихся фанатиков? Сложные вопросы теснятся в голове Боско, но на ум приходит только одна фраза.
Причем не особенно подходящая в сложившихся обстоятельствах:
— Начинайте представление.
ГЛАВА 44
Боско следует примеру остальных и тоже приникает к окуляру микроскопа. В зале воцаряется гробовая тишина. То, что он сейчас видит, нельзя описать словами. Потому что слова будут казаться пустыми и фальшивыми, они не смогут выразить образов, как не могут куклы-марионетки отобразить действительность.
Боско видит как бы волчок белого света, концы которого сужаются по направлению к полюсам. Свет такой яркий, что создает гипнотический эффект. Никогда профессор не видел ничего подобного. Постепенно, по мере того как изображение фокусируется, оно увеличивается в масштабах. И, приближаясь, приобретает голубоватый оттенок. И тут на вроде бы безупречно ровной светящейся поверхности начинают появляться маленькие неосвещенные зоны.
Как будто на гигантском холсте появилась сотня мелких трещинок.
Ученый не сразу соображает, что смотрит на Вселенную снаружи. Свет, который он видит, отбрасывают тысячи миллионов звезд. А темные зоны, зрительно увеличивающие изображение, — это пустое пространство.
Он видит то, о чем ни одна живая душа не могла даже мечтать.
— Так… сосредоточились… Теперь проникаем в тайну! — кричит Нострадамус.
«Что он имеет в виду?» — недоумевает профессор.
Теперь изображение уменьшается. Вселенная сжимается, свет приобретает красноватый оттенок «Эффект Допплера», — думает Боско. Как звук приближающейся «скорой помощи» кажется наблюдателю более высоким, а удаляющейся — более низким, так и источник света в пространстве, приближаясь к нам, выглядит голубоватым, а удаляясь — красноватым.
Они несутся в прошлое с немыслимой скоростью.
С начала путешествия не прошло и минуты, а Вселенная уже стала крошечной светящейся точкой в центре экрана.
— Мы пока за десять миллиардов лет до Большого взрыва! Пять миллиардов лет мы уже отмахали. Я сейчас снова увеличу изображение, — сообщает верховный жрец.
Светящаяся зона увеличивается в размерах и становится голубоватой прямо на глазах у изумленного Виктора. Это служит очередным указанием на то, что они приближаются к цели.
Через несколько секунд свет разрастается уже почти во весь окуляр, но на этот раз темных вкраплений гораздо меньше. «Мы видим меньше межзвездных пустот, потому что Вселенная начала расширяться из одной точки!» — говорит себе профессор.
— Мы уже за миллиард лет до начала. В это время образовались первые звезды, — прерывающимся от волнения голосом объясняет Нострадамус.
Казалось, они смотрели фильм задом наперед. Алхимики и Боско увидели, как гаснут миллионы крохотных звездочек.
— Сто миллионов лет! Тогда появились первые галактики.
Нострадамус постоянно напоминает им, что они несутся в прошлое с бешеной скоростью.
Боско видит какие-то газообразные формы, спирали, эллипсы, диски… Они распадаются и соединяются, образуя одно огромное облако газа. Он знает, что ни одно из этих облаков не является нашей галактикой, тут нет Млечного Пути, потому что хотя перед ним сейчас спиральная галактика (как и те, что недавно исчезли на его глазах), наша галактика сформировалась, когда Вселенной было более миллиарда лет.
Виктор смотрит на часы. Осталось меньше восьмидесяти миллионов лет. Млечный Путь уже исчез. Он только что наблюдал одно из самых эффектных зрелищ в мире, такого никто до него не видел. И это зрелище подтверждает многие из известных ему научных гипотез.
Виктор понимает, что сейчас все галактики сойдутся в одной точке, за несколько минут пройдя путь, который длился миллиарды лет и не завершился до сих пор.
Но у него нет времени взвесить последствия происходящего, потому что в зале вновь раздается голос предводителя алхимиков:
— Идем дальше.
Весь окуляр микроскопа занимает белый свет. Уменьшаясь, он постепенно розовеет.
Боско догадывается, что свет в форме слезинки — это Вселенная, которая сейчас удаляется от них на огромной скорости и уменьшается в размерах.
